…Бог стерег меня… Воспоминания артиллериста

Из книги «...Бог стерег меня...» Воспоминания артиллериста, 1941 -1945 гг.
© Л.И.Сучков, г.Пенза, 1995. Публикация из журнала «Земство» №2, 1995 г.

 

<<< См. предыдущую часть

 

 

На третий день прибыли командиры из других разбитых частей и стали нас формировать по родам войск. Меня снова взяли командиром орудия ПТА.

Посадили пас в машины и повезли в формирующийся полк, что находился недалеко от Химкинского водохранилища под Москвой.

В этом полку были также сборные бойцы и командиры из разных разбитых частей, которые остались в живых. Нас всех снова сформировали по родам, батареям. Назначили командиров взводов и батарей.

Нам в батарею дали шесть новеньких 45-мм пушек.

…Через пять суток подвезли нас ночью с орудиями и боеприпасами к переднему краю, на заранее уже подготовленные огневые позиции.

К утру пушки были подготовлены для стрельбы прямой наводкой. Морозы стояли сильные. У пушки дежурили по два человека, менялись каждые два часа. Остальные грелись в теплушках. Землянка еще не была готова.

Землянка была выполнена по уже известному методу. На 80-85% все земляные работы велись взрывным способом. Перекрытие землянки делали из сухих бревен-товарняка. Оно покрывалось сухими ветками, листьями, а затем забрасывалось всем подручным материалом: камнями, кусками мерзлого грунта, маскировалось сверху снегом.

Когда затопили печь в землянках, то сверху, «с потолка», была сильная капель влаги. Целых двое суток отчерпывали влагу из землянки. Потом она стала просыхать. В нее настелили сухих веток, а затем соломы и сена. После этого можно было находиться в землянке. Наступил декабрь 1941 г, Морозы крепчали. Немцы никакого наступления на нашем участке не вели. На нашем участке к каждому орудию вечером стали подвозить снаряды. Доставили их по 100-120 штук на одно орудие. Мы поняли, что готовится новое наступление.

…К нам перед наступлением прибыл и осмотрел весь участок Главнокомандующий Г. К. Жуков, который в сопровождении десяти-пятнадцати человек охраны и сопровождавших его высших офицеров осматривал весь передний край в оптические приборы.

К вечеру дали команду приготовиться к ведению огня. Все орудия были готовы. Пехота тоже была готова. Было 20.00 вечера. Мороз усилился. Ждали целый час. Никакой команды об открытии огня не было. Все замерзли около орудий. Стали уходить греться в землянку. В 22.00 снова подалась команда: «Приготовиться к бою!» Через двадцать минут открыли огонь из всех видов оружия. Били из орудий прямой наводкой, минометов, дальнобойной артиллерии. Вели стрельбу из пулеметов и автоматов. Два часа мы вели огонь из 45-мм пушек. Израсходовали 80 снарядов. Осталось 40 снарядов. Подалась команда: «Отбой!»

Весь ствол и замок у орудия были почти красными. Бойцы брали котелок со снегом и ставили на ствол орудия и через десять-пятнадцать минут вода в котелке закипала. Поскольку в канале ствола было много гари, то немедленно банником (ершиком) прочистили орудие и смазали его маслом.

Артканонада продолжалась до 24.00. После этого все утихло. Передний край немцы освещали ракетами, и никаких передвижений и наступления не было. В час ночи поступил приказ из штаба полка:

– Снять орудия, подготовиться в походное положение и ожидать приказа.

В 2.00 ночи последовал приказ:

– Пехоте занять передний край противника.

Резервным сибирским частям было приказано занять вторую линию обороны немцев и продвинуться вглубь к немцам.

У противника, как выяснилось позже, сложилась обстановка следующим образом. Они изучили тактику наступления русских, которые после артподготовки сразу идут в наступление. Но атаки не последовало. Они ждали целый час, все замерзли. А потом решили оставить дежурных у каждого пулемета по два-три человека, а остальные ушли греться в землянки и даже деревню. До двух часов ночи немцы освещали наш и свой край ракетами и ждали появления русских. А потом освещение прекратили.

В третьем часу ночи мы двинулись с орудиями в деревню, в которой были немцы. Нам было приказано занять каждому расчету один дом.

Подъехали к одному дому в деревне и смотрим, что около дома стоит немецкая автомашина и мотор работает на малых оборотах, чтобы не замерзла вода в радиаторе.

Один боец постучал в окно. Вышла старуха, и он ее спросил:

– Немцы у вас есть в доме? Она ответила:

– Пятнадцать человек, все спят на полу в комнате.

– Где у них хранится оружие? Она ответила:

– В сенях, в пирамиде.

Трое бойцов вошли в комнату, где спали немцы и им крикнули по-немецки:

– Вставайте! Руки вверх!

У них проверили наличие оружия в карманах, шинелях. Они оделись, и их всех взяли в плен.

Сибирские части, которые следовали за нами, продвинулись вперед на нашем участке на 25-30 км. К утру наша часть заняла новую линию обороны. Бои шли в направлении Москвы – Волоколамска.

В этот день нашей авиацией были сброшены листовки на немецком и русском языках о том, что миф о непобедимости Германской армии рассеян. Непобедимых армий не бывает. Листовки сбрасывались и на второй, и третий день после ночной операции.

Невольно в душе каждого солдата после этого была радость и удовлетворение в том, что наконец-то противник отступил. Все-таки наша армия способно не только отступать, обороняться, но и потеснить противника.

…На другой день, рано утром, на рассвете услышали рев моторов. Появилась немецкая авиация. Было десять самолетов, из которых семь штурмовиков и три истребителя. Они мгновенно начали бомбить и косить из пулеметов наш передний край пехоты. Тут же появилась наша авиация: десять штурмовиков и пять истребителей. Завязался воздушный бой. В результате воздушного боя четыре наших истребителя и три немецких были сбиты. Атака была отбита.

На другой день немцы снова пошли в атаку. Они выпустили пять танков, бронетранспортеры с пехотой и авиацию. Снега было мало, они передвигались свободно к нашему переднему краю, за ними бронетранспортеры с пехотой.

Снова разгорелся бой. Авиация снова налетела на наши позиции и начала снова бомбить и косить весь наш передний край. У нас нет танков и авиации. Наша пехота стала отступать. Один танк подбили. В этот момент залпом ударила наша «Катюша». Три танка остановились и горят. Пехота немцев попала под залп «Катюши» – умолкла. Четвертый танк движется на нас. Двумя орудиями подбили этот танк, он остановился, начал гореть. Экипаж немцев из него вылезает и бежит: сначала в нашу сторону, а затем обратно. Из автоматов пехоте удалось уничтожить экипаж немцев. Из шести орудий у нас в батарее осталось три пушки, в каждом взводе по одной. Атаку отбили. Наводчиков не было, все вышли из строя. Командиры орудий заменяли номера наводчиков. Мне пришлось также быть снова наводчиком. При этих трех орудиях нас было десять человек. Из них осталось в живых два младших сержанта и я – третий, старший сержант, остальные были – семь человек бойцов. Всего осталось по пять снарядов на орудие. Командир батальона, который чудом остался жив, собрал всех «своих» пехотинцев. Их оказалось человек сорок. Он подозвал нас к себе и сказал:

– Просмотрите все орудия, их техническое состояние, наличие боеприпасов.

Мы все просмотрели, доложили ему. Мы ему сказали, что нужна помощь, чтобы от разбитых орудий перенести снаряды. Он нам выделил десять человек. Он пополнил наши расчеты из пехоты и приказал быть готовым к бою утром. Мне сказал:

– Вы остаетесь за командира взвода. Будете выполнять все мои приказания.
Все поле было усеяно трупами: нашими бойцами, командирами и немцами. Всю ночь наши медчасти убирали тяжелораненых, которые еще не замерзли, стонали и кричали:

– Спасите! Мы еще хотим жить. Помогите нам! Не оставляйте нас, а то замерзнем.
По крику к ним подходили и увозили их в тыл. На третий день рано утром позвонили из штаба полка. Командир полка приказал:

– Держаться до последнего, пока не прибудет помощь! Утром на нас снова пошли немцы в атаку. Они снова бросили свои три танка на нас. Мы отбивались как могли. Успели тремя орудиями остановить два танка. Бронетранспортеры снова с пехотой двигались на наши позиции. Наша дальнобойная артиллерия и «Катюши» остановили немцев. Атака была отбита. Мы потеряли два орудия. Они были повреждены и не способны вести прицельный огонь. Во взводе осталось одно орудие. К вечеру командир полка снова сказал командиру батальона:

– Помощь еще не пришла. Держитесь! «Катюши» вам помогут.

На следующий день снова немцы пошли в атаку. Вылетела наша авиация и авиация противника. Наших самолетов было больше. У немцев появились пять танков, бронетранспортеры. У нас не было танков.

Как только танки выдвинулись на походные позиции, то наши «Катюши» ударили по ним залпом. Они остановились. Четыре танка сгорели. Пятый танк двигался на нас. У нас было одно орудие. Тремя снарядами наводчик остановил танк. Бронетранспортеры продолжали двигаться вперед. В это время наши «Катюши» и дальнобойная артиллерия вели огонь по немцам вблизи нашего переднего края. Пятый танк снова начал стрелять по нашему переднему краю и по нашему орудию. У нас осталось всего пять снарядов. Наводчик сделал два попадания в танк. Танк замолк и больше не стрелял. Наш наводчик был ранен.

Наступил вечер. Командир батальона снова попросил помощи на завтра. В батальоне осталось 25-30 человек. В ПТА – одно орудие и шесть человек расчета. Наконец, поздно вечером нам приказали:

– Вывести в тыл весь батальон с ПТА для формировки. Поздно ночью нас сменила новая часть. Она заняла наши позиции.

Мы все обросли, долго не мылись в бане, не меняли белья. Нам всем сделали санобработку и смену белья. Устроили баню.

Командир полка и начальник штаба полка потребовал от командира батальона составить список для наиболее отличившихся в бою. Затем на другой день формирования нас построили в строй и зачитали приказ Главнокомандующего: всем бойцам, оставшимся в живых, – присвоить звания младших сержантов и сержантов. Всем сержантам, имеющим среднее образование, – присвоить звание младших лейтенантов. Прошел еще день. Снова прочитали приказ о награждениях. Всем вручались награды: «За боевые заслуги», «За отвагу» и один орден Красной Звезды. Среди награжденных был и автор. Всем «новоиспеченным» сержантам, младшим лейтенантам дали подарок. В подарок входило: папиросы «Казбек», печенье, конфеты, яблоки, апельсины, сливочное масло и по одной банке рыбных консервов.

Сформировали дивизию из трех полков. Тем, кому присвоили звания младшего лейтенанта и сержанта, приказали принимать подразделения. В пехоте принимали отделение, взвод, в ПТА – орудие, взвод и т. д. Мне дали взвод – два орудия 45-мм пушек, которые были укомплектованы необстрелянными бойцами и сержантами – командирами орудий. Было приказано:

– В пять-семь дней обучить владению орудием и его наводкой, подготовить не менее двух наводчиков на орудие.

Через неделю вновь направили на передовую. Когда мы формировались, то узнали, что, начиная с декабря 1941 г., за передним краем следовали специально сформированные заградительные отряды, которым было сказано:

– В случае отступления с переднего края наших бойцов, командиров, то открывать по ним огонь, чтобы шли только вперед, на немцев, ни шагу назад!

Наступал суровый 1942 год!

…На новый год старшина всем выдал по 100 граммов водки. Прошло дня три-четыре. Наступления нет. На соседних участках наши наступали, теснили противника. Кончилась для нас тоже «мирная» передышка.

К вечеру к нам на участок прибыла дивизионная разведка. Их было двенадцать человек – два офицера и десять разведчиков. Они были на лыжах и в белых халатах. Им было приказано: провести разведку вглубь противника, привести «языка».

Переход к немцам разведчики совершали на нашем участке. Было условлено, когда разведчики будут возвращаться рано утром через наш участок, то им будет подниматься периодически красный флажок из траншеи. Поздно вечером разведка ушла в тыл к немцам. На заре стала возвращаться обратно. Наш боец поднимал флажок. Немцы это заметили и открыли огонь из пулеметов по ним. Мы из орудий и пулеметов открыли ответный огонь по пулеметам противника.

Когда разведчики вернулись, спустились к нам в траншею, то мы увидели пленного немца – в чине младшего командира. Его немедленно увели в штаб полка. Паша разведка потеряла двух человек, которые были убиты при захвате пленного. Через два часа нам было приказано:

– Открыть огонь по противнику. Приготовиться к наступлению. После артподготовки пехота пошла в наступление. Заняли первую и вторую траншею противника. Орудия мы передвигали на «лыжах», специально сделанных из строганых бревен. Это нам облегчило перевозить пушку по снегу и пересеченной местности. Ведь она без снарядов весила 1250 кг.

Как выяснилось из показаний пленного, на нашем участке немцы ослабили оборону переднего края, поскольку находятся в мешке. Наше наступление вынудило их отступить. Они отошли на 10-12 км на Волоколамском направлении. Когда продвинулись вперед, то увидели своих двух убитых разведчиков. Их отвезли в тыл, где похоронили со всеми почестями. Снова стали закрепляться на новом рубеже. Вгрызлись в мерзлую землю, построили землянку. Печь «буржуйку» всегда возили с собой. Орудия закрепили на прямую наводку и тщательно замаскировались. Стоим в обороне. Стоят крепкие морозы. Несем дежурство постоянно. Ни наши, ни немцы активности не проявляли.

Прошло дней десять. С вечера стали подвозить снаряды. Снова готовят наступление.

Принесли почту. Большинство получили письма. Также приносили газеты. Я тоже получил письма: от мамы, брата и Маши. Мама писала: «Живу одними молитвами. Молюсь каждый Божий день на коленях и прошу Бога, чтобы он вас помиловал и сохранил вам жизнь». Нас уже в действующей армии было три брата: я, Петр и Григорий. Мама писала (она была неграмотная, за нее писала младшая дочь Галя, которая всю войну жила вместе с ней) и просила меня, чтобы я в Крещение и праздники Трех Святых выходил в полночь из землянки и смотрел на небо – на «ковш». В это время она выйдет из избы и будет на коленях смотреть на эти звезды, будет молиться и просить Бога, чтобы спас вам жизнь, спас вас от врагов и лиходеев.

Я решил послушаться мать. Первую ночь вышел. Небо было чистым. Луна светила ярко. «Ковш» горел ярко. Я замер и по стойке «смирно» минут пять устремил свой взор на эти семь звезд. В эти минуты мне сразу пришла мысль о том, что мои два брата и мама смотрят на эти звезды. Я почувствовал какую-то радость и робость. Я невольно помолился три раза. Смотрю – время вышло. Потом вижу, как ко мне идет ночной часовой. Я сразу ушел в землянку. На вторую ночь я также выполнил требования матери. Утром, после завтрака, я как-то поделился с бойцом, с которым рядом лежали в землянке, Я ему рассказал о просьбе матери и что сегодня опять буду выходить в полночь.

В третий раз я выходил позади моего бойца. Он первым стал выходить из землянки. Только он поднялся на две-три ступеньки, как мгновенно раздалась автоматная очередь. Я успел подняться на одну ступеньку, как, сраженный, он замертво повалился на меня. Я чуть не упал, но удержался. Он не успел ничего сказать. Несколько пуль пробило ему грудь и голову. Его кровь брызнула мне на лицо и одежду. Я его осторожно положил в землянке. Все шесть бойцов, находившиеся в землянке, проснулись и до утра никто не смог заснуть. Беседовали о случившемся.

Утром выяснилось, что ночью была немецкая разведка и увела двух наших человек: сержанта и командира взвода.

После этой ночи командование приказало усилить бдительность на переднем крае в ночное время. Стали выделять больше в наряд для дежурства и периодически освещать передний край ракетами.

Через два-три дня немцы снова стали наступать, но атака была отбита. Потом наступила тишина. Никто не вел боевых действий. Был конец марта 1942 года. Солнце стало пригревать, дни стали длиннее. Мы уже несколько месяцев не сменялись. Бойцы и командиры стали просить полковое руководство о том, чтобы как-то пройти санобработку, помыться в бане и сменить белье. Прошла неделя. Заменить нас было некому. Командование решило маленькими группами и подразделениями в ночное время устроить нам баню и смену белья. Каждый вечер по 20-30 человек уходили за 20 км, где так же, как и ранее, была устроена баня. Заранее приходили машины и подвозили в баню.

До 1-го мая 1942 г. в течение полутора месяцев установилась тишина на нашем участке. Ни единого выстрела. В лесу стали появляться птицы. Даже пели песни. У нас стали в голове появляться различные мысли, а главное – когда же наступит конец этой войне, этому кровопролитию. Получая письма из тыла и читая газеты, невольно начинали тосковать по спокойной, тихой жизни в тылу. Уже не верилось, что ты еще жив и здоров. Бойцы, которые уже были ранены по одному разу, причем не имеющие награды, начали недоброжелательно говорить замполиту, офицерам о том, почему в штабе полка, дивизии, армии – все штабные работники – в особенности женский персонал, имели по одной и даже две правительственные награды. А мы, бойцы, находясь здесь, на переднем крае, и наступаем, и отбиваем почти каждый день атаки противника, имеем ранения, а награды получают совершенно другие – кто работает в штабах, артскладах, в ПФС (продовольственно-фуражное снабжение), в ОВС (обозно-вещевое снабжение), в медсанчасти и в банно-прачечных комбинатах, находящихся в нескольких десятках километров от линии фронта. Даже имели боевые награды все штабные работники, мужчины и девушки, которые были машинистками, работники связи и т. д. Они находились за сотни километров от фронта. Все это оставалось без ответа.

Бойцы стали понимать, но ничего сделать не могли. Завтра опять надо идти в бой, защищать Отечество. На этом их размышления заканчивались. Смотря смерти в лицо, они даже соглашались с тем, что нет у них заслуженных наград. Лишь бы остаться живым и невредимым, лишь бы отстоять свое Отечество, прогнать врага со своей территории. Некоторые говорили об этом вслух, а слеза выступала из глаз, и он как бы излил свое откровение, очистил свою душу и все наболевшее у него на сердце. С этим он успокаивался и ждал своей судьбы на завтра.

Мы за полтора месяца так привыкли к «мирной жизни», что считали, что все хорошо. Нам приходилось даже вечерами слушать по приемнику музыку, концерты. Все это придавало бодрость, оживление. Бойцы, слушая веселую музыку или песню, вели себя по-разному. Одни воспринимали это спокойно, а другие – нервничали, даже возмущались, когда же наступит конец.

В конце мая немцы начали снова проявлять активность. Тщательно готовясь к наступлению на Сталинград, они на наших участках в направлении Волоколамска, Ржева стали вести отвлекающие наступательные действия. На нашем участке они возобновили атаки. Но мы их отбивали, и противник успеха не имел. Были потери с обеих сторон: убитые и раненые. Обычно наши раненые бойцы в ноги, голову и живот просили помощи -кричали громко: «Помогите!» Когда бой утихал, их медработники убирали. Обычно это было к вечеру, т. к. вечером снайперы прекращали стрелять. Некоторые раненые говорили:

– Это не зима, не замерзнем. Нас обязательно найдут и подберут. Я еще пригожусь.

Их на носилках выносили с поля боя. Некоторые раненые находили смелость говорить:

– Снова, второй раз иду в «капремонт», подлечусь немного, отдохну, а там опять пойду на передовую.

А те, кто, получив легкое ранение, с радостью и в слезах шли пешком в госпиталь, считали, что они счастливы тем, что долг перед Родиной и Отечеством выполнили. Они как бы искупили его кровью, но по чистой случайности остались живыми.

В июле 1942 г. была проведена разведка в тыл противника: полковая, дивизионная и армейская. Они выявили и точно установили, что немцы на наших участках не могут вести наступление. Они очень основательно «врылись» в землю, построили доты и дзоты, которые с трудом можно разрушить прямым попаданием бомбы.

Показания пленных подтвердились тем, что на наших участках все боевые части заменены на части, которые были в срочном порядке присланы из Германии, Италии, Румынии, Венгрии, даже из Франции.

В начале августа 1942 г. на нашем участке тоже была произведена замена. Всех нас вывели в тыл на формировку и пополнение. Орудия, пулеметы, которые были установлены на переднем крае, были оставлены для новой части, которая все приняла у нас в ночное время.

Мы этому обрадовались, немного оживились. Нас завезли в лес. Там опять была произведена санобработка, баня, замена белья, обмундирования и обуви. Дали нам отдохнуть два дня. Потом командир полка построил нас и проверил наличие бойцов и командиров. На другой день командир полка собрал всех офицеров на совещание. Он сказал им:

– Поступил приказ фронта о том, чтобы мы сформировали дивизию из опытных «стреляных» бойцов и командиров. Надо немедленно выступить на помощь Сталинграду. Там идут тяжелые бои.

За пять дней была сформирована дивизия. Всем подразделениям дали новое вооружение: орудия, минометы, пулеметы, огнеметы и автоматы! Ночью стали грузиться. В течение трех ночей была погружена вся боевая техника. На следующую ночь эшелон тронулся в Краснодарский край. На вторую ночь нас выгрузили и дали маршрут движения навстречу врагу, к Сталинградской области, в направлении хутора Верхне-Кумский. Всю ночь мы двигались по маршруту. На заре было приказано замаскироваться от воздушного нападения. Проверить состояние боевой техники.

Весь день отдыхали. Наступила ночь. Снова колонна стала двигаться к намеченному рубежу. На заре третьей ночи в 15 км от переднего края на нас налетели немецкие танки. Они прорвали наш передний край и двигались вглубь нашей территории. Мы находились в походном положении. Не успели развернуть свои подразделения, как в нас начали из танков вести огонь. Всего было 12 танков. Батальоны залегли и стали вести огонь из противотанковых ружей. Мы развернули свои пушки, кое-как их укрепили и открыли огонь по танкам. Две батареи (12 пушек) сосредоточили огонь по этим танкам. Полковая артиллерия 76-мм пушек (12 пушек) – тоже перешла на прямую наводку по тан-Лам. Успели поразить 10 танков, которые горели ярким пламенем на поле боя. Оставшиеся два танка огня не вели и почему-то отступили назад. Их подбили передние части, которые были впереди нас. Бой закончился. Авиации не было. Нам было приказано остановиться на этом рубеже, окопаться.

Потери в пехоте были значительные. В расчетах орудий были раненые. Все подразделения окопались и замаскировались. На следующее утро снова разразилось сражение. Появилась авиация противника, которая почти целый день «висела» в воздухе над нашим передним краем. Наша авиация появлялась периодически. Весь передний край немцы обрабатывали авиацией: из пулеметов, мелкими бомбами.

Одна группа-звено из 4-5 самолетов в течение 40-50 минут обрабатывает передний край – улетает, через 20-30 минут -прилетает снова 3-4 самолета – они также начинают косить из пулемета по нашему переднему краю. Наша зенитная артиллерия и авиация каждый раз сбивала самолеты противника. Они научились преждевременно открывать заградительный огонь перед нашим передним краем. Это приносило успех и давало положительные результаты, сбивали один-два самолета немцев. В одном из сражений наши зенитчики сразу сбили до пяти самолетов.

Так бои возобновлялись через каждые три-четыре дня.

На формировку в тыл не выводили, как раньше, а делалось это по мере выхода из строя техники, живой силы. Обычно, если позволяло время, это делалось поздно вечером. Бойцы даже не успевали взглянуть друг другу в лицо и убедиться в том, что они воюют и выражают одни и те же интересы.

Наступил декабрь 1942 года. Наступило затишье. Вдруг на наш участок прибывает новая «потрепанная» (побывавшая в бою) часть. Ей приказано было заменить нас на переднем крае. Нас отвели в тыл на формировку за 50 км от переднего края. После санобработки и бани нам дали одни сутки отдохнуть. Потом вызвали в штаб всех офицеров и командир полка сказал:

– Нам дали новую боевую технику, которую надо освоить за 4-5 суток. Это орудия 57-мм. Подберите в каждый расчет орудия хороших наводчиков, освойте новое прицельное приспособление. Подготовьте также не менее двух наводчиков для каждого орудия.

Обучение было недолгим. Основное назначение – стрельба прямой наводкой. Эти новые орудия отличались тем, что у них прямой выстрел был до 400-600 метров, тогда как у 45-мм пушек всего лишь 200-300 метров.

В середине декабря 1942 г. нас повезли ночью к переднему краю. Это было на реке Аксай в районе хутора Верхне-Кумский. К утру подготовили орудия для ведения огня прямой наводкой.

Когда с утра разразился бой, то наши новые орудия показали себя с хорошей стороны. Это точность попадания в цель. Пушка оказалась более маневренной, чем прежняя 45-мм пушка. Первые 10-15 дней она имела успех. Но радость была преждевременной. Немцы ввели на своем фронте и на нашем участке новые танки. Они их назвали «Тигром». У них лобовая броня достигала до 100 миллиметров, причем на танке была установлена 88-мм пушка. Оптический прибор новейшей конструкции позволял вести прицельный огонь на ходу и с первого-второго снаряда поражать цель.

Когда началась очередная атака немцев, то мы вели огонь по этим «Тиграм». Были прямые попадания несколько раз, но они этого не «чувствовали», продолжали двигаться вперед – на наши огневые позиции. Они громили нашу пехоту, давили наши пушки новой конструкции и имели успех, продвигались в наш тыл, сметая все на ходу. Против них срочно были брошены 76-мм и 122-мм пушки и гаубицы.

В следующей атаке эти танки уже не имели такого успеха. Когда был подбит один «Тигр», то мы его осмотрели и решили вести огонь по нему со всех сторон. Оказалось, что боковая броня его была меньше. Мы нашли случайно уязвимое место поражения «Тигра» нашей 57-мм пушкой новой конструкции. Но это еще надо доказать в бою. Через несколько дней один наводчик сумел поразить «Тигр» 57-мм пушкой. Однако, до конца Сталинградской битвы на прямой наводке все еще находились наши полевые 76-мм и 122-мм пушки-гаубицы.

 

Перейти на следующую страницу >>>

 


Поделиться в социальных сетях:
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир


При использовании опубликованных здесь материалов с пометкой «предоставлено автором/редакцией» и «специально для "Отваги"», гиперссылка на сайт www.otvaga2004.ru обязательна!


Первый сайт «Отвага» был создан в 2002 году по адресу otvaga.narod.ru, затем через два года он был перенесен на otvaga2004.narod.ru и проработал в этом виде в течение 8 лет. Сейчас, спустя 10 лет с момента основания, сайт переехал с бесплатного хостинга на новый адрес otvaga2004.ru