В статье «Пример необоснованной критики. Создатели отечественного торпедного оружия возмущены и протестуют» прозвучали ряд критических замечаний на статью «Морское подводное оружие: проблемы и возможности».
Мои оппоненты Тихонов Г.Б., Шехин В.Н., Бухалов Ю.Н. являются известными и высококлассными специалистами в области морского подводного оружия (МПО), однако с их аргументами согласиться нельзя.
В настоящий момент проблема морского подводного оружия (МПО) стала одной из главных в системе ВМФ. При этом никаких принципиально неразрешимых вопросов МПО нет. Страна может и должна иметь подводное оружие соответствующее ее статусу и современным требованиям. Изложенную в статье оценку ситуации автор готов обосновать в любых инстанциях, с фактами на руках (лишь малая часть которых попала в статью).
Рассмотрим наши расхождения.
Первое. Состояние торпедного оружия ВМФ к началу 90-х годов XX века
То, что на момент 1991 г. торпедное оружие ВМФ СССР значительно уступало торпедному оружию «вероятного противника» – факт. Это мнение разделяют и другие специалисты. Например, Гусев Р.А., заместитель начальника Управления противолодочного вооружения ВМФ в 1980-х годах: «Торпеда МК-48 тепловая, а УСЭТ-80 – электрическая. Электрическая торпеда в сопоставимых габаритах всегда проигрывает тепловой по скорости и дальности. По крайней мере, так было до сих пор. В создании тепловой силовой установки для универсальной торпеды с ТТХ «на опережение» американцев мы проиграли (газовая турбина, паровая турбина замкнутого цикла с использованием гидрореагирующего топлива и др.). В создании тепловой силовой установки для универсальных торпед с ТТХ «на паритет» на однотипном, что и у американцев, однокомпонентном унитарном топливе, мы хладнокровно опоздали и, самое главное, надолго дискредитировали саму идею применения этого топлива. Виноваты в этом все, от кого это зависело …
Употребить власть оказалось некому. В 1986 году мы, наконец, отступили от принципа «на опережение», а нужно было это сделать в 1976 г, и даже чуть раньше.» («Такова торпедная жизнь»)
Даже без углубленного анализа сравнительных ТТХ, известно, что универсальная по целям торпеда Mk-48 первых модификаций имела совершенную систему самонаведения (ССН), шланговое телеуправление, скорость 55 узлов (УСЭТ-80 – «свыше 45 уз»). Дальность Mk-48 более 18 км, и могла быть значительно увеличена (свыше 30 км) при движении Mk-48 на меньшей скорости. Торпеда имела 3 режима движения, включая малошумный 28 узлов.
Главное – позиции залпа Mk-48 были много больше чем у отечественных торпед калибра 53 см. В ходе модернизации Mk-48 ее отрыв от торпед ВМФ калибра 53 см еще более увеличился.
Это явилось одной из причин начала разработки в 1986 г. нашего аналога Mk-48 – тепловой торпеды «Физик» на унитарном топливе.
В начале 1990-х годов мы имели на вооружении торпеды калибра 53 см:
• универсальная по целям УСЭТ-80 (как уже отмечалось, в сравнении с Mk-48, с значительно худшими ТТХ),
• противолодочная СЭТ-65 (скорость 40 узлов на 15 км) – серийные закупки и сохранение на вооружении этой морально устаревшей торпеды были обусловлено проблемами с УСЭТ-80,
• противолодочная телеуправляемая ТЭСТ-71М – телеуправляемая версия все той же СЭТ-65,
• противокорабельная 53-65К (скорость 43 узлов на 19 км), устаревшая и имевшая недостаточные дистанции залпа,
• противокорабельная САЭТ-60М (42 узлов на 12 км) с устаревшей пассивной ССН (развитии ССН немецкой торпеды «Цаукениг» времен Второй Мировой войны) с малыми дистанциями залпа.
ВМС США с принятием на вооружение в 1971 г. единой универсальной торпеды подводных лодок Mk-48 заменили ею все ранее стоявшие на вооружении образцы, и в последующем имели один тип тяжелой торпеды калибра 53 см, который и совершенствуют до настоящего времени.
Мы же в начале 1990-х годов имели набор разнотипных торпед с недостаточными ТТХ, большая часть которых была без телеуправления и имела ограниченное целевое предназначение.
При этом до начала 1970-х годов (принятия на вооружение ВМС США торпеды Mk-48), в целом, по ТТХ торпедного оружия у нас был паритет. Однако наше отставание в идеологии и концепции МПО наметилось уже в конце 1950-х годов, – с реализацией в ВМС США новых требований к торпедному оружию: обеспечение эффективности в сложных помеховых условиях (в том числе преднамеренных помех) – применение эффективного телеуправления на тяжелых торпедах и большого боекомплекта автономных торпед (на надводных кораблях), универсальность тяжелых торпед по целям. Главным же было реализация в ВМС США уже в те годы единой боевой системы: корабль – радиоэлектронные средства – оружие. Приходится констатировать, что и по прошествии полувека нами это в полном объеме не воспринято …
Второе. Противолодочные системы самонаведения (ССН)
Моими оппонентами много сказано по поводу большого объема НИОКР проводившихся по тематике ССН торпед. Да, это действительно так – работы велись ЦНИИ «Гидроприбор» широким фронтом и с привлечением сторонних организаций. Более того, например, данные огромного объема батисферных исследований 1970х – 80-х годов весьма ценны и сегодня.
Однако с реализацией результатов этих НИОКР в серийных образцах были очень серьезные проблемы, и речь в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» шла именно о недостатках серийных ССН 1970-х – 80-х годов – «Сапфир», «Водопад» и «Керамика» (все – разработки ЦНИИ «Гидроприбор»).
«Сапфир» был добротно сделанной ССН, на научной и технологической базе 1960-х годов, однако к моменту принятия на вооружение (начало 1970-х) устарел и имел недостаточные ТТХ. Мои оппоненты пишут «ССН «Сапфир», где были реализованы логические меры защиты … дальности действия как наших, так и американских ССН в активном режиме были (при прочих равных условиях) примерно одинаковы».
Увы, на деле это совершенно не так. Например, для ССН «Керамика» в рекламе завода «Двигатель», входящего в ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор», указан радиус реагирования ССН 1500 м. Очевидно, что для высокочастотной ССН «Сапфир», с устаревшей магнитострикционной антенной, эта цифра существенно меньше. В то же время ССН торпеды Mk-48, принятой на вооружение, также как и «Сапфир» в начале 70х годов, имела радиус реагирования 2700 м – то есть у западного образца превосходство более чем в 2 раза. Безусловно, названные значения радиусов реагирования являются в значительной степени теоретическими, и реальные радиусы реагирования ССН меньше и зависят от условий. Однако это одинаково справедливо как для ССН Mk-48 так же и для «Сапфира» и других ССН торпед ВМФ СССР.
Что касается «логических мер защиты» ССН «Сапфир» от средств гидроакустического противодействия (СГПД) и их «эффективности» – то пусть это необоснованное заявление остается на совести моих оппонентов. До начала 1980-х годов технологические возможности реализации эффективных схем защиты от СГПД ССН торпед отсутствовали, как в западных странах, так и в СССР.
ССН «Водопад» (1980 г.). Не смотря на то что «успешно» прошла испытания и была принята на вооружение, при выполнении стрельб на флоте продемонстрировала значительные ограничение (вплоть до полной потери боеспособности) своих ТТХ в целом ряде условий ее применения.
Мои оппоненты заявляют о «соответствии ССН «Водопад» техническому заданию» «в умеренных и глубоководных районах». Однако, и это не так. Все зависит от условий выполнения стрельб. Даже в глубоководных районах, в целом ряде условий, о соответствии ССН «Водопад» техническому заданию говорить не приходилось …
Причина различия результатов испытаний и реальной работы на флоте известна – «тепличные условия испытаний». Например, один из моих оппонентов, Ю.Н.Бухалов пишет: «Специфика гидрологии акваторий Черного моря вблизи Крымского побережья в этот период связана с образованием довольно мощного подводного звукового канала (ПЗК), при расположении глубин его оси в верхнем стометровом слое. Глубины торпед и целей обычно находились в этом же слое. Специалистам-акустикам хорошо известно, что при работе вблизи оси ПЗК… наблюдается значительное увеличение аномалии распространения, что приводит к усилению сигнала» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет», т.3.)
Положительная аномалия распространения звука – это не только усиление сигнала средой, в тех условиях это обеспечивало и существенное снижение уровня помех воздействующих на ССН. И в таких заведомо идеальных условиях производились испытания…
С учетом того, что батисферные исследования работы ССН «Водопад» в условиях интенсивной реверберационной помехи ЦНИИ «Гидроприбор» проводились с 1970 г., возникает вопрос о том, почему из программы испытаний торпеды УСЭТ-80, предшествовавших принятию ее на вооружение, были исключены условия, при которых недостатки ССН были бы своевременно выявлены. Безусловно, в этой ситуации очень много вопросов и к представителям ВМФ, особенно 28 ЦНИИ ВМФ. Начальник отдела эксплуатации торпедного оружия 28 ЦНИИ ВМФ Бозин Л.М.: «Реального вклада в разработку систем самонаведения в 1970-х – 80-х годах ученые Военно-морского института не внесли. Писали какие-то НИРы, отчеты, заключения. И на том спасибо. А смотрели туда куда показывают. А показать разработчики могли только то, что имели: результаты работ на Черном море…
Необходимость замены аппаратуры самонаведения стала несомненной: торпеда часто в упор не видела цели. Это была действительно крупная неудача. Все это должно было бы быть выявлено лет 6-8 тому назад на этапе заводских испытаний. Организация испытаний торпедного оружия … была не на должном уровне.»
Ссылка моих оппонентов на то что и ряд западных торпед имели проблемы с наведением на цели на мелководье несостоятельна. Проблемы у них, разумеется, были, однако их уровень и сложность не шли ни в какое сравнение с тем провалом, который мы получили с ССН «Водопад». Причина этого в том, что западные ССН имели ряд эффективных способов защиты от реверберационной помехи (отражений от поверхности, объемных неоднородностей и особенно дна), отсутствовавших в ССН «Водопад», и их сигналы были значительно более приспособлены к работе в этих условиях.
При перечислении «имен талантливых конструкторов – разработчиков акустических торпедных ССН» мои оппоненты не сказали то, что на пути развития ССН существовали существенно различные мнения, в том числе и у названых лиц. В первую очередь это касается Ю.Б. Наумова (в группу которого входил и Шехин В.Н.).
В середине 1960-х годов началась разработка ССН для перспективной торпеды ВМФ. Эта работа проходила в условиях личного конфликта руководителей конкурирующих разработок Ю.Б. Наумова и Д.П. Климовца.
Ю.Б. Наумов являлся сторонником мощных однолучевых ССН с максимальным методом пеленгования, в числе мер обеспечения помехоустойчивости которых была реализация узкой диаграммы направленности главного «луча» ССН и низкого уровня его боковых лепестков. Обзор пространства обеспечивался движением торпеды по сложной траектории. Для обеспечения максимального радиуса реагирования ССН была применена очень мощная низкочастотная зондирующая посылка в звуковом диапазоне (то есть ниже 20 КГц – рабочей частоты ССН торпеды Mk-48 и много ниже рабочей частоты остальных западных ССН).
Д.П. Климовец разрабатывал ССН с реализацией равносигнального метода пеленгования, что достигалось формирование 2 разнесенных на определенный угол диаграмм направленности в обеих плоскостях. Простота этого метода при наведении на цель имела негативную сторону – значительно меньшую помехоустойчивость в сравнении с однолучевой ССН. В.Н. Шехин: «У равносигнальной ССН Д.П. Климовца тоже была своя ахилессова пята – помехоустойчивость» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет», т.3.).
В 1965-1966 гг. в ходе батисферных испытаний в Японском море ССН Наумова продемонстрировала выдающиеся результаты – радиус реагирования по ПЛ пр. 613 составил 2500-3000 м (что «в 3-5 раз превышало дальности существовавших в то время противолодочных систем»), после чего параметры сигналов Наумова были применены и Климовцом. «Попутно были получены данные по отражающей способности некоторых надводных кораблей и их кильватерных следов при различных ракурсах, а также дальности действия противолодочного гидролокатора по этим целям. В отличии от известного способа самонаведения на надводный корабль по его кильватерному следу с помощью вертикального гидролокатора, Ю.Б.Наумов стремился обеспечить возможность самонаведения на эти цели посредством противолодочного гидролокатора в активном режиме, то есть сделать ССН полностью универсальной» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет», т.3.)
Однако, не смотря на хорошие результаты работы в дальней зоне, в ближней зоне ССН Наумова теряла цель. Завершить разработку доработанной ССН с фазовым каналом ближнего наведения Наумову не дали, от проектирования ССН торпед он в 1974 г. был отстранен. Одной из причин такого решения была проводимая им работа по отработке наведения на надводные цели своей противолодочной ССН. К дальнейшей разработке была принята ССН Климовца.
Однако параметры сигналов Наумова, определенные с учетом высокой помехоустойчивости его ССН, были неприменимы в ССН Климовца из-за заведомо необеспеченной помехоустойчивости. Для ССН торпеды УСЭТ-80 их применение имело крайне тяжелые последствия, вплоть до полной потери боеспособности ССН в условиях интенсивной реверберационной помехи. Чем ниже частота зондирующей посылки и выше мощность – тем выше реверберационная помеха, и в схеме автоматического регулирования усиления ССН эта помеха полностью «перекрывала» усилитель, делая ССН «глухой». Фактически торпеда сама «глушила» себя собственным импульсом гидролокатора …
Бозин Л.М.: «Командир соединения подводных лодок 3-го поколения адмирал Томко, отправлял лодки на боевую службу с тяжелым чувством. … Зная, что торпеды не наводятся на цель, при выполнении боевого упражнения он так расположил стреляющую лодку и цель, что промахнуться было невозможно. А торпеда все равно не увидела цель…»
В условиях провала с ССН «Водопад» ВМФ СССР был вынужден до начала 1990-х продолжать закупать торпеды с морально устаревшими ССН «Сапфир» и форсировать работы по принятию на вооружение ССН «Керамика» (имеющей американский «исходник» середины 1960-х).
ССН «Керамика», первоначально «воспроизведенная на отечественной элементной базе» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет»), с американской торпедой Mk-46, ставшей у нас МПТ-1 (1983 г.). Провал с ССН «Водопад» на новейшей торпеде УСЭТ-80 вынудил установить на нее ССН «Керамика» (торпеда УСЭТ-80К, 1989 г.).
Что касается проведения значительной модернизации этой ССН – разумеется, работы велись, однако ряд ограничений конструкции «исходного образца» (ССН торпеды Mk-46 середины 1960-х) не позволяли обеспечить значительное увеличение ТТХ «Керамики» и соответствие ее современным требованиям в 1980-х – 90-х годах.
Точка зрения автора заключается в том, что результатом работ по разработке ССН должна является серийная, освоенная на флоте торпеда, подтверждающая свои ТТХ при выполнении стрельб в реальных условиях применения. Образно говоря, это «взгляд на ситуацию из торпедного отсека и центрального поста подводной лодки».
Мои оппоненты «результатом» видимо считают проведение большого объема НИОКР и результаты стрельб выполненных в заведомо идеальных условиях…
Непонятно следующее заявление моих оппонентов: «Что касается современного уровня наших разработок по сравнению с Западом, … «…отстали мы по одной простой причине: те ОКР, которые были начаты в 1980-е годы, должны были завершиться в 1990-х, что позволило бы нам как минимум достигнуть паритета. Но из-за распада СССР, приведшего к нарушению существовавшей кооперации, и слабого финансирования мы выходим на этот уровень только сейчас, опоздав более чем на 10 лет». Из этого следуют очевидные выводы, что не только паритета в 1980-х годах не было, и его собирались достичь в 1990-х «по результатам ОКР начатых в 1980-е годы». Главное же – на уровень обозначенный в данных ОКР ЦНИИ «Гидроприбор» «выходит только сейчас».
Этот уровень ОКР (техническому заданию которых более 20 лет!) ни в коем случае не может считаться современным, так как на рубеже XXI века за рубежом произошел переход к принципиально новым ССН торпед, с радикально улучшенными ТТХ: «использование широкой полосы (около октавы) … процедуры сжатия длительности сигнала, … обнаружения целей при помощи излучения сигнала малой мощности, … сложная форма огибающей сигнала со случайным заполнением и широкая полоса частот. При этом излучение торпеды не обнаруживается целью» – доклад конференции UDT, 2001 г.
Есть ли у нас проблемные вопросы в разработке и серийном выпуске ССН соответствующим современным требованиям? Безусловно, особенно в части ограничений по элементной базе. Однако их разрешение реально и соответствующие технические задания НИОКР должны быть основаны не на условиях 1980-х годов прошлого века, а на современных требованиях, сформированных уже в XXI веке.
Третье. К противокорабельным ССН с наведением по кильватерному следу
Моими оппонентами показано, что недостатки ССН с вертикальным лоцированием кильватерного следа (ВЛКС) им прекрасно известны, и есть способы их разрешения. Да, есть. Вопрос лишь в том, почему на серийных торпедах разработки ЦНИИ «Гидроприбор» «УСЭТ-80 (1980 г.), 65-76А (1991 г.), и других» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет»), применяются не новые способы работы по кильватерному следу, а давно морально устаревшие решения аппаратуры Парфенова с ВЛКС (разработки середины 1960-х годов). И речь в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» шла именно об этом. Решения есть, и уже давно, однако вместо их реализации имеем установку устаревших образцов. Странная позиция, особенно с учетом того, что моим оппонентам «меры же противодействия торпеде с подструйной ССН, … используемые в ВМС США … хорошо известны, так же, как и их эффективность».
Повторюсь – не смотря на ряд достоинств (перечисленных моими оппонентами) ССН с ВЛКС, она обладает рядом серьезнейших недостатков, главным из которых является то, что позиции стрельбы такими торпедами крайне малы (много меньше торпед с другими типами ССН, при прочих равных условиях). Если говорить о конкретных образцах МПО ВМФ, то позиции стрельбы, например торпедами 53-65К находились в зоне эффективного поражения американского противолодочного ракетного комплекса (ПЛРК) «Асрок» (созданного на 10 лет раньше 53-65К), и в случаях благоприятной гидрологии наши подводные лодки, ожидал фактически расстрел.
Четвертое. К взаимоотношениям разработчиков МПО
В статье «Пример необоснованной критики. Создатели отечественных торпед возмущены и протестуют» утверждается: «…работоспособность ССН этой торпеды [УГСТ], по нашему мнению, пока оставляет желать лучшего».
Данные высказывания официальных представителей ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» по отношению к единственному образцу торпедного оружия РФ, имеющему высокие ТТХ соответствующие современным требованиям – торпеде УГСТ, и более того, предлагаемой самим Концерном на экспорт, представляется как минимум странными.
Есть ли недостатки у УГСТ? Есть! Например применение буксируемой катушки телеуправления, что сильно ограничивает возможности торпеды – полностью ее боевой потенциал может быть раскрыт только с шланговой катушкой. Однако эти вопросы достаточно просты, и могут и должны быть разрешены в короткие сроки.
Если же вернуться к вопросу ССН разработки ГНПП «Регион», то по оценке ряда специалистов ВМФ, наиболее совершенной ССН МПО ВМФ к началу 1990-х была ССН авиационной противолодочной ракеты АПР-3 (разработка ГНПП «Регион»).
Вопрос терминологии ССН авиационных противолодочных ракет АПР-1 и АПР-2 (самонаведение или «автоприцеливание») – не более чем софистика, тем более что по этому вопросу представители ЦНИИ «Гидроприбор» ранее уже высказывались: «Нельзя сказать, что специалисты ЦНИИ «Гидроприбор» оказались единственными в стране разработчиками систем самонаведения подводного морского оружия. Аналогичные задачи решались с конца 1960-х гг. в ГНПП «Регион», где начали разрабатываться авиационные противолодочные ракеты (АПР), которые оснащались ССН, работающими по следующей схеме. После попадания в воду ракета планирует по «спирали», без включения двигателя. Этот режим используется ССН ракеты для поиска и обнаружения ПЛ-цели при минимальном уровне собственного шума. Обнаружив ПЛ-цель, ССН фиксирует (пеленгует и запоминает) направление на нее. После обнаружения цели включается двигатель ракеты, при этом резко возрастает ходовая помеха и ССН «глохнет»; однако, запомнив направление на ПЛ-цель, ракета движется в этом направлении и, подойдя на близкое расстояние, повторно обнаруживает ПЛ-цель своей ССН и осуществляет наведение на нее. Общие принципы действия ССН в подводных ракетах такие же, как и для ССН торпед. Конструктивные, схемо-технические, программные и аппаратные решения естественно отличаются, как это и бывает у двух разных разработчиков.» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет» 2003 г.)
Необходимо отметить, что изложенное в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» относятся к общей ситуации в подводном оружии, и критические оценки автора имели место не только в отношении ЦНИИ «Гидроприбор», но и ряда других организаций, например 28 ЦНИИ ВМФ СССР и ГНПП «Регион» (по суперкавитирующей торпеде ВА-111 «Шквал»).
Проведение разработок ССН в ГНПП «Регион» (торпеде УГСТ, малогабаритной торпеде и противоторпеде комплекса «Пакет», авиационной противолодочной ракете АПР-3) – безусловно благо, и позволяет надеяться что история 1970-х – 80-х с проблемами разработки ССН «Водопад» и «Керамика» в будущем не повториться.
Разумеется, возможно это, только при условии проведения объективных сравнительных испытаний ССН различных разработчиков в реальных условиях (в том числе в условиях гидроакустического противодействия современных средств помех). Если обратиться к истории то первый и последний раз сравнительные испытания двух конкурирующих ССН у нас проводились в 1961 г.(!) Один из разработчиков и участников В.Н.Шехин писал об этом: «Уникальный случай в отечественном торпедизме – сравнительные квалификационные стрельбы по выбору ССН, которых до и после этих стрельб больше не было. Нет и сейчас» («ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет» т.3).
К «монополизации» работ по МПО в ЦНИИ «Гидроприбор». Мои оппоненты заявляют: «монополизация, на наш взгляд, является и позитивным фактором, … При этом сейчас, кроме ОАО «Концерн «МПО – Гидроприбор», фактически нет альтернативных предприятий, способных на должном уровне разрабатывать современные образцы МПО».
Уже одно то что самой массовой торпедой ВМФ СССР стала инициативная разработка другого разработчика – КБ завода им.Кирова (г.Алма-Ата) – торпеда 53-65К говорит о наличии явных недостатков в прошлой работе «монополиста».
Одной из острейших проблем отечественного МПО является состояние противоминной обороны (ряд аспектов которой были рассмотрены в статье «Флот начинается с тральщика»).
Однако к представленному на Военно-морском салоне 2009 г. противоминному самоходному телеуправляемому подводному аппарату ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» не имеет никакого отношения, его разработка производилась совсем другими организациями. При этом из противоминных средств, ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» имеет в предложениях, на своем официальном сайте, только контактные тралы. Средства борьбы с донными минами отсутствуют полностью …
Мне могут возразить, – ведь на официальном сайте находятся экспортные предложения.
Разумеется, это так. Однако экспортный рынок является одним из показателей благополучия предприятия, подтверждением его современного уровня… Более того, недостатки МПО не могут не сказываться на экспортной привлекательности его носителей, применительно в торпедному оружию – в первую очередь на подводных лодках…
Если же вернуться к вопросу ССН торпед, если бы их разработке в 1960-х – 80-х годах в качестве головных исполнителей принимали участие и специализированные организации по гидроакустике (например конкурсная разработка ССН в ЦНИИ «Морфизприбор»), то никакого «провала» с ССН торпеды бы не было. Залогом этого является целый ряд образцов высокочастотной («малой») акустики выполненных этими организациями, прекрасно показавших себя на флоте, обладавших отличными ТТХ и реальными высокими боевыми возможностями. К большому сожалению, сказать так про разработки ЦНИИ «Гидроприбор» возможно далеко не всегда … Логично так же было бы предположить, что в условиях конкуренции и уровень разработок самого ЦНИИ «Гидроприбор» был бы значительно выше – потенциал для этого имелся.
Сегодня мы наблюдаем значительное изменение принципов современной войны на море. Технологический прорыв 1990-х – 2000-х в разработке ряда направлений развития ВиВТ (особенно гидроакустики) ставит вопрос о существенно другой тактике и облике морских ВиВТ. Характер изменений в подводной войне, произошедший за последние 2 десятилетия в полном объеме не осознан не только нами, но и за рубежом, несмотря на огромное количество исследований и испытаний.
Выработка адекватной концепции развития ВиВТ возможна только после тщательно изучения возможностей новых боевых и сетецентрических систем, их испытаний в реальных условиях.
Решение проблемы МПО в комплексе, с учетом современных требований, невозможно «внутри» отдельно взятой «фирмы». Необходимо сотрудничество и здоровая конкуренция всех разработчиков занимающихся тематикой МПО, гидроакустикой, связью и в том числе и близкой гражданской тематикой. Например, говоря о перспективах подводных роботов. нельзя пройти мимо уникальных наработок ИМПТ ДВО РАН (г.Владивосток).
И это далеко не единственный пример.
Вообще здесь затронута одна из самых острых проблем нашего ОПК – узкая специализация организаций занимающихся разработкой ВиВТ. Разработка ряда образцов ВиВТ требует проведения гораздо более широких работ чем это возможно в «узких рамках» отдельных «фирм», унаследованных нами от ВПК СССР. Особенно остро этот вопрос встает в связи с необходимостью разработки сетецентрических систем, тесного взаимодействия различных организаций и эффективной координации таких проектов.
Обычно эти вопросы «отдавались военным». В частности в ВМФ СССР и РФ это в первую очередь 1 ЦНИИ. Однако по эффективности решения ими задач очень много вопросов и по прошлой работе, а с учетом нынешнего сокращения, вопрос координации разработок ВиВТ встает крайне остро.
Видимо одним из решений должно стать расширение тематики работ в рамках концернов ОПК, проведение инициативных разработок, в том числе концептуальных, аналогично крупным западным организациям ОПК (например «Рейтеон»).
Пятое. Электрическая торпеда или тепловая?
Точка зрения моих оппонентов: «Не исключено, что если бы после принятия на вооружение ВМФ электроторпеды УСЭТ-80 финансировались работы в электрическом направлении, мы сейчас могли бы иметь торпеду, соизмеримую по ТТХ с тепловой.»
Не могли! И главной причиной этого является отсутствие в РФ в обозримой перспективе промышленного выпуска современных высокотехнологичных одноразовых батарей на паре алюминий-окись серебра, являющихся «сердцем» всех современных электрических западных торпед – DM2A4, MU90, F21, «Блэк Шарк» (естественно, при сохранении и «теплового направления» – торпеды Mk-48 mod6 и 7, Mk-54, «Спирфиш»).
Можно сколько угодно перечислять преимущества электрических торпед, но все они перечеркиваются для нас уже одним их недостатком – развитие средств обнаружения ПЛ крайне остро поставило вопрос о необходимых позициях стрельбы по дистанции, и электрические торпеды с старыми типами батарей (что имеем мы) не в состоянии выйти на уровень современных требований.
По тепловым торпедам калибра 53 см на унитарном топливе мы имеем – с 1986 г. разрабатывается торпеда «Физик» (и ее экспортная версия УГСТ). Торпеда имеет соответствующие современным требованиям ТТХ (с перспективой их значительного повышения). Имеются также и некоторые недостатки (например буксируемая катушка телеуправления), которые, однако, могут и должны быть устранены в короткие сроки. Более того, существует реальная возможность установки этой торпеды на кораблях боевого состава с минимальной доработкой.
Сравнение ТТХ современных торпед
|
Образец |
Силовая установка |
Длина, см |
Масса, кг |
Макс. скорость, узлов |
Макс. дальность, км |
|
Mk 48 mod 6, США |
тепловая |
5860 |
1678 |
60 |
50 |
|
Spearfish, Великобритания |
тепловая |
7000 |
1850 |
65 |
54 |
|
УГСТ, Россия |
тепловая |
7200 |
2200 |
50 |
50 |
|
ТЭ2, Россия |
электрическая |
7900 |
2400 |
45 |
25 |
|
Black Shark, Италия |
электрическая |
6300 |
1265 |
52 |
50 |
|
DM2A4, Германия |
электрическая |
6600 |
. |
50 |
50 |
Возникает вопрос – для чего, при наличии сегодня современного образца МПО – торпеды «Физик» производить параллельную разработку тяжелой электрической торпеды, причем заведомо в условиях, когда по отсутствию необходимых батарей не может быть обеспечено соответствие ее ТТХ современным требования?
Причем, не смотря на то, что транспортные характеристики для легких торпед менее критичны, чем для тяжелых, новая малогабаритная торпеда (ТТ-4) разработки ЦНИИ «Гидроприбор» имеет не электрическую а тепловую ЭСУ на унитарном топливе.
При опубликовании в книге «ЦНИИ «Гидроприбор» и его люди за 60 лет» т.3 мемуаров одного из самых уважаемых и заслуженных наших торпедистов Колядина П.К. они были значительно купированы, с удалением всех критических замечаний Петра Кузьмича по электрическому направлению развития торпед ВМФ. Например, разговор Колядина П.К. с директором ЦНИИ «Гидроприбор» Исаковым Р.В. (середина 1980-х):
«я задал Радию Васильевичу вопрос:…
Радий Васильевич, немного подумав, продолжал: «Вы, пожалуй, правы! Ведь прагматичные американцы не проектируют электрических торпед! У них МК-48 вот уже несколько лет модернизируется под новые ТТХ, используя модульную конструкцию! Мы также могли бы пойти по этому пути: модернизируя одну торпеду, используя задел и получая совершенную торпеду с минимальными затратами. А какая выгода в эксплуатации, обслуживании, освоении и т.д.?! Ведь громадная экономия средств, которые можно было бы использовать по другому назначению, не снижая обороноспособности именно по этому виду оружия».
– «Так в чем же дело?» – спросил я.
– «Дело то вот в чем: наш Начальник главка Левченко Марат Петрович – Экономист. Когда я был назначен директором института, на рассмотрении перспектив развития торпедной отрасли, мною было предложена концепция развития тепловой торпеды в ущерб электрической. Все доводы сводились к преимуществу тепловых торпед. Но Начальник главка был категорически против, дело доходило до оскорблений и угроз снять меня с занимаемой должности. Я сдался. Слишком не равны «весовые категории».
А суть сводилась к простому. Левченко М.П. пришел в Главк с завода «Дагдизель». Многопрофильный завод, один из самых больших в отрасли, изготавливал электрические торпеды, по трудоемкости они были в 3-4 раза меньше, чем тепловые, а по стоимости на полтора порядка дороже..»
В общем-то добавить к этому нечего …
В наших условиях, до появления надежных энергоемких источников питания, электрические торпеды имеют смысл только как модернизация с продлением сроков технической пригодности ранее выпущенных торпед. При этом, с учетом финансовых и производственных ограничений, целесообразно иметь на вооружении ВМФ 2 типа тяжелых торпед: закупка новых тепловых УГСТ/«Физик» и модернизация (с установкой шлангового телеуправления, заменой ССН, батареи, ряда других комплектующих) ранее выпущенных торпед УСЭТ-80.
Необходимо коснуться еще одного рудимента Второй мировой войны в нашем торпедном оружии – шпиндельного (механического) ввода данных. Из-за ряда его недостатков, на западных торпедах от него отказались еще в 1950-х годах. Электрический ввод данных на торпеде УСЭТ-80 был реализован через ракетный агрегат ввода данных АРВД. Однако сегодня, для оружия применяемого из торпедных аппаратов, нет никакой необходимости в таком сложном и дорогостоящем агрегате. Реализация устройства аналогичного западным А-кабелям ввода данных в торпеды позволяет не только упростить устройство и уменьшить его стоимость, но и обеспечить применение торпеды УГСТ («Физик») с кораблей 2 поколения (а также ДЭПЛ 3 поколения проекта 877), с минимальной их доработкой и значительным повышением боевых качеств.
Шестое. К средствам обнаружения и целеуказания МПО
Что касается вопросов обнаружения целей и целеуказания (в связи с традиционным отставанием нас в этих вопросах) то, по мнению автора, задача применения оружия на большую дистанцию может и должна быть разрешена для большинства тактических ситуаций действий сил ВМФ. Вопрос этот достаточно объемный и требует как минимум отдельной статьи. Однако, с учетом того что по нему (и применению противолодочных ракет – ПЛР) прозвучали критические замечания в статье А.Н.Луцкого «Срочно требуются подводные роботы и противоторпедная защита»: «ПЛР 86Р и 83Р. Да, скорость и дальность у них хорошие, но где взять целеуказание (ЦУ)? …», и особенно с учетом «Естественно, приоритет в дальности взаимного обнаружения (с учетом шумности и ракурса) и в первом залпе в пользу неприятеля. Кроме того, позиции его стрельбы оказываются вне пределов эффективной дистанции нашего ответно-встречного двухторпедного залпа» (там же), вопросов обнаружения и целеуказания оружию необходимо коснуться хотя бы вкратце.
Вследствие отставания в скрытности и акустике отечественных ПЛ, у нас сформировался «комплекс неполноценности»: «малошумность это все» и «кто первый обнаружил – тот и победил». Причем наш «вероятный противник» во времена холодной войны делал все, чтобы данный «комплекс неполноценности» утвердить и закрепить.
Для себя же проблему «первого залпа противника» ВМС США решили еще в середине 1950-х годов – наличием большого боекомплекта эффективных средств противоторпедной защиты – гидроакустического противодействия (СГПД) обеспечивавшие, при своевременном их применении, надежное уклонение от внезапной атаки противника. Характеристики ГАС (в том числе активных трактов) и оружия обеспечивали эффективное ответное применение оружия при продолжении боя с большой дистанции. Одной из причин исключительного внимания ВМС США к СГПД было значительное отставание в скрытности первых ПЛА от дизель-электрических ПЛ (ДЭПЛ), то есть первый залп в большинстве случаев был за ДЭПЛ. А наличие большого количества ДЭПЛ в составе ВМФ СССР ставило вопрос выживания в дуэльных ситуация ПЛА ВМС США крайне остро. Соответственно, с середины 1950-х годов ВМС США был выработан ряд мер для разрешения этой ситуации (в первую очередь СГПД), и с конца 1950-х годов решив проблему «дуэлей» с ДЭПЛ ВМС США прекратили их строительство.
К большому сожалению, в ВМФ СССР это должным образом воспринято не было. Ряд вопросов есть как к эффективности некоторых образцов СГПД ВМФ СССР, так и к недостаточному количеству их на борту. Так например в статье «Срочно требуются подводные роботы и противоторпедная защита» отмечалось: «нынешние средства противоторпедной защиты (ПТЗ) отечественных ПЛ неэффективны против современных зарубежных торпед».
Более того – ССН торпед последнего поколения (с сверхширокополосным сигналом и режимом скрытной гидролокации) ставят вопрос о принципиальной возможности эффективного противодействия им СГПД. Развитие ССН торпед требует сегодня применения в контурах противоторпедной защиты наряду с СГПД и противоторпед. Более того – в ряде тактических ситуаций речь может идти об противоторпеде как о единственно эффективном средстве ПТЗ.
Взаимные дальности обнаружения подсистемами шумопелегования ГАС подводных лодок сегодня могут составлять от нескольких десятков километров до нуля (то есть столкновения ПЛ). Это требует особого внимания к активным средствам освещения обстановки – гидролокаторам, как к средству обеспечивающее гарантированное вскрытие обстановки и целеуказания в бою. Применение некоторых современных подходов, например, широкополосных сигналов, обеспечивает надежную помехоустойчивость. Сегодня, также, резко возросли возможности современных гидролокаторов по освещению обстановки в условиях сложной гидрологии.
Применение ПЛ активных средств освещения обстановки (гидролокатора) нарушением скрытности уже не является, так как в ситуации когда на нас идут торпеды скрытности уже нет, и лучший способ ее восстановить – точным применением оружия уничтожить противника. И в этом крайне важна роль эффективного широкополосного гидролокатора и скоростного подводного оружия – противолодочных ракет.
Скрытность нашей ПЛ в данном сценарии может быть существенно повышена применением средств освещения обстановки с подводных роботов или системы освещения обстановки (СОПО) на ТВД.
Однако главным является другое, – недопустима сама ситуация «боксера с завязанными глазами по которому лупят бейсбольными битами», когда противник имеет возможность расстреливать нас своим оружием с безопасного для себя расстояния.
Развитие средств обнаружения ПЛ делает противолодочные ракеты (ПЛР) – главным противолодочным оружием, как для надводных кораблей, так и для ПЛ.. Ряд проблемных вопросов по их эффективному применению в условиях недостаточно точного целеуказания имеют решения.
Возможность дуэльная ситуация ПЛ на «кинжальной дистанции» требует высокой скорости торпед. Уместно отметить, что 70 узлов – рубеж для тепловых торпед – у нас был взят еще в середине 1960-х. В обозримой перспективе максимальная скорость электрических торпед более 55-60 узлов представляется маловероятной.
Увеличение дистанций обнаружения ПЛ ставит на первый взгляд вопрос о целесообразности торпедных атак надводных кораблей с новыми ГАС. Однако применение ПКР в данной ситуации панацеей не является, так как многие из этих кораблей имеют эффективные средства ПВО. Увеличение количества ПКР в залпе для их «пробития» требует соответствующего увеличения «размерности» носителя – что мы наблюдаем, например, на АПЛ «Северодвинск». Однако таких ПЛ не может быть построено много …
С учетом критерия стоимость-эффективность ВиВТ флота, скрытная торпедная атака надводных целей останется в морском бою и в будущем. Однако современные условия требуют значительного увеличения залповых дистанций торпед и (или) применения «промежуточного носителя торпедного оружия» – боевого подводного робота, способного сближаться с целью на меньшую дистанцию чем ПЛ.
Седьмое. История разработки торпедного оружия
Мнение моих оппонентов о том, что разработки первых серийных наших пассивных ССН были основаны на отечественных предвоенных разработках не соответствует действительности –
«… принимал участие в разоружении немецкой торпеды Т-5, с которой была «срисована» САЭТ-50… Когда мы в 1944 году разоружали немецкую самонаводящуюся торпеду Т-5, … их первоначально за дураков приняли. И скорость у торпеды была маловата – 23 узла,.. и вообще за скорость они явно не боролись. Излучающую катушку неконтактного взрывателя намотали прямо на корпус торпеды. Ведь, казалось, можно ее врезать заподлицо. Ну и что? Врезали заподлицо — неконтактный взрыватель перестал работать. Чуть увеличили скорость — аппаратура оглохла. Тогда стали копировать 1:1. И только позже потихоньку-помаленьку улучшать. За пять лет удалось прибавить 6 узлов.» (Р.Гусев «Такова торпедная жизнь»)
Совершенно непонятна ссылка моих оппонентов на работы Остехбюро 1920-30-х годов. Да, разработка торпед – одна из задач, которая была поставлена перед этой организацией. Однако задача эта была провалена, флот оказался без современного торпедного оружия и в середине 1930-х годов был вынужден срочно закупать и копировать зарубежные образцы торпед (45F и 53F). Не хотелось бы, чтобы ситуация повторилась снова, уже в XXI веке! Тем более что сегодня современную торпеду с полным комплектом протоколов и алгоритмов нам никто не продаст, и у нас нет иных вариантов, кроме как делать эту работу самим.
Восьмое. К путям развития нового морского подводного оружия
Морское подводное оружие это не только торпеды. Это и мины, противоминные системы, противолодочные ракеты, боевые подводные аппараты и другие системы (например, средства гидроакустического противодействия).
Однако сегодня мы имеем очень большие проблемы с противоминной обороной (современные средства практически отсутствуют). К сказанному в статье «Флот начинается с тральщика»: «Необходимо: постройка перспективных ПМК пр. 12700 должны стать одним из наиболее приоритетных проектов ВМФ … модернизация находящихся в строю устаревших ПМК с оснащением их современными противоминными средствами … оснащение кораблей основных классов модульными контейнерными противоминными системами, установкой на штатные корабельные катера проектов 371, 1390 и новых типов – БЛ-820 и БЛ-680 средств поиска и уничтожения мин для решения ими задач рейдовых тральщиков (обеспечения выхода сил флота из баз) … разработка и принятие на вооружение НПА для ПЛ и кораблей основных классов, способный в том числе обеспечить борьбу с минной угрозой в ледовых условиях» необходимо добавить разработку низкочастотного гидролокатора для поиска самозарывающихся и заиленных мин (объектов). С учетом ограничений габаритов для размещения на носителях такой гидролокатор может быть только параметрическим.
Наше «минное наследие» основано на советских разработках, устарело и физически, а главное морально – изменились сами условия современной войны на море – сегодня требуется «новая минная война», образно говоря – «интеграция мины, торпеды, ракеты, подводного аппарата и гидроакустического буя». Развитие противоминных систем остро ставит вопрос выживаемости мин старых типов мин. Необходимо значительное повышение боевой устойчивости к действию сил ПМО противника для всех типов мин, а главное разработки и принятие на вооружение широкополосных и самотранспортирующихся мин, с значительно улучшенными (на порядок и более) ТТХ.
Отдельным крайне интересным и необходимым ВМФ РФ направлением является создание широкого спектра необитаемых подводных аппаратов, в том числе боевых, решающих задачи:
• противоминная борьба (обнаружение и уничтожение мин, в том числе расходными противоминными аппаратами),
• боевой НПА (носитель систем обнаружения и оружия),
• НПА-разведчик – элемент региональной СОПО – обеспечение постановки позиционных средств, подсвета, взаимного обмена информации СОПО, носитель средств обнаружения ПЛ,
• постановка минных заграждений,
• борьба с НПА и СОПО противника.
То есть существует большой пласт работ по тематике морского подводного оружия (в том числе по направлениям в которых образцы МПО с электрическими ЭСУ существенно превосходят тепловые). Ими бы и нужно заниматься ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор»…
Понимают ли это специалисты ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор? Понимают! Выдержка из интервью «Оружию России», от 30 июня 2009 г.: «…оценивая перспективы развития современного подводного морского оружия, Глеб Тихонов отметил, что «в настоящее время началась эра другой подводной войны. Основой для ее ведения является наличие системы освещения обстановки на театре военных действий (ТВД) и высокоточное оружие.
При реализации этих принципов значительно увеличивается дальность и вероятность поражения противника. Поэтому современные торпеды должны обладать скоростью в пределах от 10 до 60 узлов и оснащаться датчиками приема обстановки на ТВД.
Создается совершенно новый тип подводного оружия – подводные роботы различного назначения и типа, которые предназначены для ведения разведки, борьбы с минами, поражения целей и решения других задач. Думаю, что в настоящее время нам необходимо сосредоточить усилия, в первую очередь, на уничтожении средств освещения надводной и подводной обстановки, а также создания ложной акустической обстановки».
Поэтому вызывает удивление предложения моих оппонентов сосредоточить интеллектуальные и финансовые ресурсы предприятий не на самые востребованные направления развития МПО …
Крайне важна роль координатора всей работы по тематике МПО. Однако это, в том числе требует, уважения со стороны такой организации к другим разработчикам, интереса к их разработкам и желание с ними сотрудничать.
И еще раз повторюсь – в стране, и в концерне, имеется достаточно высокий уровень для разработки морского подводного оружия на достойном и современном уровне.
Вопрос в организации и координации этой работы.
С учетом ряда острейших проблем МПО ВМФ все это не может не вызывать обеспокоенности. Не решив проблемы МПО мы ставим под вопрос целесообразность реализацию ряда крупных программ ВМФ (в том числе по МСЯС, атомным ПЛ) и боеспособность ВМФ РФ в целом …
