| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 |
<<< см. первую часть публикации
Новое руководство у связистов
Мой отчет о командировке Ян В.И. предложил сделать у нового начальника отделения. Дело в том, что пока я был в Пензе, в институте произошли весьма существенные кадровые изменения. Начальником 5 отделения был назначен Пашкевич Эдуард Николаевич, а Чаплиц Арнольд Николаевич назначен руководителем другого подразделения. В те времена я не знал всей предыстории такого перемещения. Мне с Пашкевичем Эдуардом Николаевичем пришлось проработать почти все остальное время работы в НИИСА. Почему у нас новое руководство, которое к тому же очень далеко от связи, в то время таких вопросов я не задавал никому, да и себе в том числе. Ведь я был здесь совсем новичком, не знал всех подводных течений в институте. Все станет на свои места со временем. Да и я не был чистым связистом. Это может быть, было как раз и хорошо. Мы ведь стояли на рубеже новой эпохи – эпохи соединения сравнительно новой компьютерной технологии и довольно старой – традиционной связи. Как в одной, так и в другой должны произойти существенные изменения, и этот союз должен принести рождение чего-то нового. Потом я подобные высказывания встречал у Клода Клейнрока.
Продолжение работы над проектом
Так оно или не так, но после пензенской командировки усердно стал готовить совместно с Некрасовой Людмилой Ивановной рабочую документацию на МП-31. Людмила Ивановна была опытным разработчиком, не то, что я фактически еще зеленый. Она была старшим инженером. Мне было как-то не совсем удобно, что я ведущий инженер. До моего прихода уже были разработаны схемы соединений МП 31. Конечно, все испытания и работа в полевых условиях были не для женщины, хотя на такие работы от других подразделений было привлечено много женщин разработчиков. Ни Ян Владимир Иванович, ни Карп Вадим Анатольевич, ни Киндиренко Федор Григорьевич не могли позволить такого – они очень уважали и берегли женщин! Да и я старался, как то восполнить это. Поэтому на этапе рабочего проектирования основную работу по проведению полевых экспериментов, подготовке проектов технических условий (ТУ), технического описания (ТО) и инструкции по эксплуатации (ИЭ) взял на себя. Тем более, что эти документы необходимо было готовить, учитывая аппаратуру автоматизации, т.е. взаимодействовать с ее разработчиками Борисом Царевым, Эдуардом Хайтиным и Павлом Никоновичем, с которыми сложились хорошие взаимоотношения, начиная со времен первых полевых экспериментов.
Задача по изделию МП-31 немного упрощалась, т.к. оно разрабатывалось на базе «БМП-1КШ», которое предлагалось использовать в качестве основной базы. «БМП-1КШ» явилось результатом завершенного проекта «Поток -2», выполненного КБ Запорожского радиозавода и специального КБ Челябинского тракторного завода.
Однако представительство Заказчика потребовало повторить многие требования и в нашем изделии. В частности все требования по обеспечению связи между членами экипажа объекта, добавив требование по артикуляции внутренней связи. Пришлось досконально изучить артикуляцию и методы ее измерения.
Сравнительно за короткое время был подготовлен проект ТУ, в котором был целый раздел требований по связи. В основу методики испытаний был положен принцип таблиц, описывающих исходное положение органов управления, действия во время испытания и положительный результат. Получилось наглядно, кратко и компактно (было использовано предложение, возникшее при изучении описания на аппаратуру внутренней связи).
Одним из основных требований было требование по обеспечению связи на оперативно-тактических дальностях, заданных Общим тактико-техническим заданием на систему «Маневр». Здесь пришлось попотеть.
Было предложено несколько вариантов и методик испытаний, в том числе и методика испытаний на равнинной местности Уральского полигона, которая использовалась многие годы связистами и считалась классической. Забегая вперед, скажу, что это требование по обеспечению дальности связи, стало камнем преткновения во всем проекте. Хотя если смотреть правде в глаза, задержка в реализации проекта в целом была совсем в другом – в сильном отставании разработки программного обеспечения системы в целом и фактически в маломощном и неперспективном вычислительном комплексе, который разрабатывался НИИЦВТом. Но об этом позже в разделе «Дальность». Связисты, в конце концов, нашли общий язык и предложили совершенно новую изящную методику, провели испытания и получили положительный результат. К этому и мне пришлось приложить некоторые усилия. Правда как это бывает в таких случаях, «спелая груша досталась совсем другим людям, вовремя открывших рот навстречу ее падению». Но это был как раз «пятый этап разработки – награждение непричастных».
Первая встреча с разработчиками аппаратуры автоматизации Царевым Борисом Петровичем, Хайтиным Эдуардом Авраамовичем и Никоновичем Павлом Павловичем произошла в одном из цехов Минского электромеханического завода (МЭМЗ). Их сектор почему-то еще находился на Минском электромеханическом заводе.
Подготовка проекта ТУ на МП-31 была первоочередной задачей, Из общения с Царевым Б.П. ничего толкового не вынес. Они занимались отладкой образцов приборов, и им было не до написания требований комплекса в целом, а тем более методик проверки. Но, в общем, они понимали, что их аппаратура и аппаратура связи представляют единый комплекс, и это все нужно было увязать. В результате от них были получены кое-какие скудные сведения об аппаратуре автоматизации, которые и были использованы в разделе требований по связи.
Шумы и помехи
Одновременно с подготовкой нашего раздела требований и методик их проверки, руководством отдела было предложено подготовить требование связистов в другие разделы ТУ на объект. Это в первую очередь касалось требований к уровням радиопомех, создаваемых аппаратурой объекта. Когда мы ознакомились с требованиями, подготовленными специалистами по электропитанию и специалистами отдела испытаний (они были ответственными за данный вопрос), то пришли в ужас. Особенно возмущался Карп Вадим Анатольевич. Их подход сводился к формальному удовлетворению требований ГОСТа по индустриальным помехам, создаваемым объектами в целом. Какой там уровень вне брони БМП или БТР, только бы «радиостанции связистов не были включены». Абсурд, да и только! Наш подход заключался в требованиях к уровню радиопомех каждого прибора и устройства, работающих в объекте. С целью выяснения, на каком свете мы находимся, Киндиренко Ф.Г. и я еще во время первых полевых испытаний макетов КШМ с аппаратурой «Базальт» и аппаратурой автоматизации, провели ряд измерений уровней радиопомех, создаваемых аппаратурой, особенно аппаратурой автоматизации в МП-31. Первые же результаты шокировали нас. Уровни помех превышали все нормы в десятки раз. Их фон в диапазоне работы радиостанций объекта был столь высоким, что снижал реальную чувствительность приемников в несколько раз, что соответственно снижало и дальность радиосвязи. Тогда для аппаратуры автоматизации МП-31 были предложены нормы по помехам, уровни, которых не снижали бы чувствительность радиостанций. Эти требования были сформулированы и предложены в проект ТУ. Специалисты отдела испытаний – ответственные за раздел ТУ по индустриальным помехам и специалисты по электропитанию категорически отказались включать наши предложения в проект ТУ. Их поддерживал и Главный конструктор МП-31 Царев Борис Петрович – он же разработчик аппаратуры автоматизации. Назревал большой скандал. Рассмотрев результаты измерений уровней помех, создаваемых аппаратурой автоматизации в МП-31, и наши предложения в проект ТУ, Яном В.И. было принято решение организовать тщательные измерения и в МП-21. Была создана рабочая группа, которую возглавил Карп Вадим Анатольевич. Он был особенно зол на разработчиков аппаратуры автоматизации, которые не обращали внимания на уровень радиопомех, создаваемых их аппаратурой. Дело в том, что вторичные источники питания, осуществляющие преобразования постоянного напряжения объекта 27 вольт в постоянное напряжение 5 вольт для питания микросхем, строились на принципах импульсных преобразователей, и если не принять специальных мер, создавали значительные уровни помех в диапазоне приема радиостанций объектов. Это было не допустимо! Бригада Карпа В.А. провела тщательные измерения уровней помех и получила шокирующие, аналогичные нашим результаты. Состоялось несколько совещаний в отделении связи с привлечением разработчиков аппаратуры автоматизации. Дело дошло до Главного конструктора Подрезова Юрия Дмитриевича. Он принял решение по доработке аппаратуры, которая. велась в течение нескольких лет и была, в конце концов, выполнена. Кроме того, Вадим Анатольевич много ратовал за прокладку внутри объектов, в частности в МП-21, заземляющего контура (в объектах использовалась однопроводная система питания – в качестве «-» служила броня объекта). Прокладка заземляющего контура было правильным решением во многом улучшающим качество связи, но «заземляющий контур» Вадиму Анатольевичу пришлось пробивать в течение многих лет,
Тамбов. Посадка в снег
Документация на опытные образцы КШМ и СМ была передана на заводы изготовители: на КШМ МП-31 на завод «Тамбоваппарат», а на остальные – на МЭМЗ. Аппаратуру автоматизации для МП-31, как и для всех остальных объектов готовили на МЭМЗе и опытном производстве института. Изготовление всех комплектующих и их поставка были произведены в сроки, предусмотренные сетевым графиком. В конце декабря 1976 года поступила команда – Киндиренко Ф.Г. и мне прибыть на завод «Тамбоваппарат» для выполнения пуско-наладочных работ и начала проведения предварительных (заводских) испытаний КШМ МП-31.
Мы запаслись необходимыми «записями», купили билеты и приехали в аэропорт на ул. Чкалова. Долго откладывался вылет. В Тамбове аэропорт не принимает – там вьюга. Мы долго слонялись по зданию аэровокзала, даже познакомились с летчиками из Тамбова. В конце концов, они упросили на свой страх и риск в одно из «полетных окон» лететь – домой ой как хочется. Прошли регистрацию и в АН-12. Каково же было наше удивление, когда в самолете увидели Хайтина Эдуарда и еще одного парня из института. Они сидели и при дежурном освещении играли в шахматы. Нужно отметить, что игра в шахматы для Эдуарда была незаменима при любой свободной минуте. Даже во время всех наших поездок по полигонным трассам, он не расставался с шахматами. «А мы приехали немного раньше, прошли регистрацию и сразу в самолет. Летчики сказали, что улетим обязательно», – весело, как всегда, пояснил Эдуард. В самолете, оказалось, только пять пассажиров и все из института.
Долетели спокойно, но над Тамбовом кружили долго, и нас довольно прилично потрясло. Где-то с третьего или четвертого захода летчики нащупали посадочную полосу и резко пошли на снижение. Подпрыгнув пару раз, и совсем немного прокатившись, самолет остановился. Вышли прямо в сугроб. Сказали, конечно, летчикам спасибо. Они просто ассы, и спасли сроки по нашему проекту!
Из аэропорта приехали к общежитию завода. Время за полночь. Везде сугробы, метель, темно и холодно. Стояла тридцатиградусная морозная погода. Оказывается, в городе из-за сильных морозов произошла авария на теплотрассе, и отключено отопление целого микрорайона уже несколько дней. Люди начали обогреваться электроприборами. В результате перегрузили электросети и дома оказались без освещения. Как-как устроились на ночлег – в одежде переспали до утра и пораньше на завод.
Принял нас начальник КБ Иванченко, с которым мы были хорошо знакомы – он несколько раз приезжал в институт и знакомился с документацией на МП-31. Это был хороший, доброжелательный человек и грамотный инженер. Уже к нашему приезду было смонтировано четыре машины, две были еще под монтажом. Сразу приступили к наладке и проверке функционирования аппаратуры. Дело шло быстро – все это мы уже «откатали» на экспериментальных образцах по ухабистым трассам полигонов. Замечаний и доработок по связной части машины практически не было. Заводчане боялись включать радиостанции на передачу даже при использовании эквивалентов антенн. Пришлось долго убеждать их режимную службу и проводить специальные эксперименты, которыми подтверждали отсутствие электромагнитного излучения за охранной зоной завода.
После подписания бумаг об окончании наладок, приступили к отработке ТУ. К этому моменту приехал и представитель нашей приемки Владимир Сальник. У него имелся большой опыт приемки различного рода изделий, поэтому он требовал шлифовки каждой фразы, как требований, так и методик проверки этих требований. Еще готовя проект ТУ, я предложил в методиках перейти на табличный метод представления информации о включениях– переключениях аппаратуры и выходных результатах. Это резко сокращало объем описания различных манипуляций органами управления и получалось более наглядно и понятно. Владимир Сальник такое предложение поддержал. Поэтому у нас сложились доверительные отношения, которые еще больше нас сблизили за время полигонных прогонов экспериментальных образцов. Он предложил нам повторить полностью все проверки, выполненные в БМП-1КШ, которую мы использовали в качества базы. Проверки касались внутренней связи, открытой и закрытой голосовой радиосвязи. Заказчик был прав – ведь машины почти полностью демонтировались и собирались заново с учетом новой техники. Поэтому пришлось все связные пункты БМП-1КШ повторить! К счастью тамбовские монтажники оказались высококвалифицированными специалистами, и монтаж выполнили хорошо. Поэтому все проверки прошли хорошо и быстро.
С аппаратурой автоматизации пришлось повозиться довольно долго. Некоторые требования пришлось формулировать заново, хотя и Хайтин Эдуард и Царев Борис немного сопротивлялись. Здесь Сальник, Киндиренко и я были за то, чтобы лишний раз перепроверить, чем во время эксплуатации и не дай бог «боевой» получить осечку.
Неделя, с утра до вечера проведенная в цехе, позволила полностью закончить с наладкой всех шести машин и отработкой ТУ. Можно было приступить к проведению предварительных (заводских) испытаний, тем более, что от директора – главного конструктора Подрезова Юрия Дмитриевича было получено «добро» и большинство членов комиссии было на месте. Благо многие вопросы как предварительных, так и государственных испытаний «Потока-2», мы с Киндиренко Федором Григорьевичем заранее изучили в КБ Челябинского тракторного завода, куда специально слетали еще летом. Также нужно отдать должное Сальникову Владимиру – он согласился начать предварительные испытания. Мы начали с артикуляционных проверок аппаратуры внутренней связи и коммутации – с тех проверок, которые можно было провести в заводском цеху. Кроме того, до Нового года мы провели испытания еще по нескольким пунктам «Программы предварительных испытаний…». Результаты испытаний были оформлены протоколами и подписаны членами комиссии, в том числе и представителем Заказчика. Испытания по таким пунктам, как дальность радиосвязи, были отнесены к государственным испытаниям, а испытания по «помехам» предложено провести в институте. Таким образом, завод выполнил план по изготовлению опытной партии КШМ, а институт официально приступил к проведению предварительных испытаний.
За организацию и начало проведения испытаний до истечения календарного срока, мы получили от руководства по благодарности и по два или три «креста» (количество «крестов» определяло размер денежной премии). Вернулись в Минск как раз к Новому году – в 23-00, так толком и не познакомившись со славным городом Тамбов. Но в скором времени мне представился случай еще раз побывать в Тамбове летом, посидеть в реке Сура и прямо в ней уже в тридцатиградусную жару насладиться пивом. Это было во время моей вместе с Хайтиным Э. А. и Райхенбергом А.Л. командировки по подписанию акта внедрения в производство изобретения по авторскому свидетельству № 115969.
«Курган». Первый показ. Ахромеев С.Ф.
Владимир Иванович Ян провел небольшое совещание с ограниченным числом сотрудников отдела (только с основными разработчиками), на котором сообщил, что предстоит показ нашей техники Ахромееву Сергею Федоровичу – Начальнику Оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР. Показ состоится на площадке «Курган». Дата и время показа будут сообщены дополнительно. Нужно остановить испытания, навести должный этому мероприятию «марафет», и подготовить технику. В скором времени был подготовлен и подписан соответствующий приказ, которым определены «экипажи» и ответственные за проведение мероприятия в целом и за каждый участок в соответствии с тематикой разработки. Мне надлежало быть оператором связи в КШМ командира полка в составе «экипажа» вместе с Борисом Царевым и Эдуардом Хайтиным. Кроме того, мне в составе «особой группы» приходилось выполнять работы по обслуживанию аппаратов «Базальт-ТМ».
На «Кургане» недалеко от «домика связистов» организовали площадку, огороженную по периметру маскировочной сеткой. Машины были установлены в ряды, а рядом с ними поставлены эстакады. Вся площадка была уложена еловыми ветками, что придавало торжественный и приятный вид. Машины были соединены проводными линиями связи. Связисты 5-го отделения настроили аппаратуру, проверили голосовую связь, подготовили комплексы «Базальт» и обменялись пробными кодограммами. На рабочие места командного состава полка и дивизии уложены и юстированы оперативные карты с нанесенной «боевой» обстановкой. Проведено несколько тренировок.
Вся техника связи работала хорошо, но с аппаратами «Базальт-ТМ» пришлось повозиться. Они часто отказывали. Пришлось несколько аппаратов передавать для ремонта специалисту из Пензы Круглову Анатолию. Ремонт был организован в нашей специальной комнате в «домике связистов». Режим обеспечивал сам начальник отдела режима Харитонов Павел Алексеевич.
Пока Круглов Анатолий возился с аппаратами, Павел Алексеевич, Пашкевич Эдуард Николаевич и я коротали время за рассказами различных историй. Так, Павел Алексеевич поведал нам историю из событий Великой Отечественной войны. Он во время войны служил начальником особого отдела у генерала Доватора, воюя в основном по немецким тылам. Всю секретную часть приходилось держать лично при себе и перевозить летом на повозке, а зимой на санях. Однажды, идя по тылам немцев, они разгромили немецкую часть и захватили в плен генерала. Его допросили и вынесли смертный приговор, который привел в исполнение Павел Алексеевич. Учитывая, что стрелять было нельзя, Павлу Алексеевичу пришлось стать на пенек и снести голову генералу саблей. «Всю силу ненависти вложил в руку, отрубая ему голову. У немцев в крови ходить на восток. На этот раз Гитлер олицетворял этот поход, кто будет следующий?», – сказал Павел Алексеевич.
К концу второго дня сообщили, что прибыл Ахромеев С.Ф. и начинается мероприятие. У нашей машины появились какой-то генерал и полковник. Они оценивали возможность посещения МП-31 через задние двери, которые для показа были открыты. «Здесь он не пройдет – нужно через верхний люк», – заключили они. Так оно и было. Прослушав краткий доклад Подрезова Ю.Д. о системе «Маневр», Ахромеев С.Ф. подошел к нашей машине, посмотрел на плакате ее краткие тактико-технические характеристики, поднялся на эстакаду и сразу начал опускаться в люк. Однако шинель задралась, и он застрял в люке. Тогда Царев Б.П. и Хайтин Э.А. быстро подхватили руками под сапоги, а офицеры под мышки и подняли Ахромеева С.Ф. наверх. Думали, что этим дело и закончиться, но Ахромеев С.Ф. был не тот генерал, который отступал из-за шинели. Он тут же ее снял и опустился к нам. Следом последовала и шинель.
Поздоровавшись с каждым из нас за руку, внимательно, не перебивая, выслушал доклад Бориса Царева и наши пояснения. Он подробно расспросил о технике, особо уделив внимание точности съема координат и их нанесения на оперативную карту, время съема, возможности съема во время движения, времени передачи и обработки данных оперативной обстановки, возможностям радиосвязи и ее оперативных дальностей, устойчивости против РЭП противника. Поинтересовался нашим мнением о необходимом уровне образования членов экипажа – потянут ли солдаты со средним образованием эту технику. Царев Б.П., я и Хайтин Э.А. скрупулезно, выходя за рамки заранее подготовленного сценария, рассказали и показали возможности техники и дали соответствующие пояснения. Потом он расспросил каждого из нас о семейном положении, нашем образовании, стаже работы и заработной плате, о настроении. В общем, он как-то расположил к себе. В конце он пожал каждому из нас руку и пожелал успехов. «Руки мыть не будем до следующего показа»,– заметили мы, когда Ахромеев С.Ф. покинул нашу машину. Показ был продолжен на других объектах.
С Ахромеевым Сергеем Федоровичем мне пришлось видеться еще не однажды на других показах нашей техники и различных мероприятиях с ее участием. И всегда он оставлял хорошее впечатление. Как генерал, занимающий самый высокий пост (в последние годы жизни он был Начальником Генерального штаба), был заинтересован в укреплении и собственно отвечал за обороноспособность нашей армии. Как человек, проживший долгую жизнь и солдат, прошедший Великую Отечественную войну, он знал, что порох нужно всегда держать сухим. Когда я из «дермократической» прессы узнал о его самоубийстве, я этому не поверил и не поверю никогда! Его повесили горбачевско-ельцинские псы-подонки. Будь они прокляты! Не верит самоубийству и Петряков Юрий Алексеевич, о чем он прямо пишет в своей книге «50 лет в строю и около». А он – то генерал-лейтенант, был значительно ближе к власти, жил в Москве и видел «дермократические» события своими глазами. Вечная память Ахромееву Сергею Федоровичу!
Полигон Вербляны
В один из рабочих дней Киндиренко Федор Григорьевич сообщил мне, Боуфалу Алексею Петровичу и Мочалову Володе, что в районе Львова будет организован показ техники высшему командному составу Советской Армии. Институт будет показывать тактическое звено АСУВ «Маневр». Нужно подготовить технику к отгрузке, а самим к командировке. В течение недели все было приведено в порядок и вот мы на вокзале. Вдоль состава прохаживался подтянутый генерал. Это был Подрезов Юрий Дмитриевич. Он приятно улыбался здоровавшимся сотрудникам. На мероприятие выезжали все основные разработчики. Было почти полсостава.
Во Львов приехали на следующее утро. С привокзальной площади сразу были посажены в автобусы и нас повезли на полигон Вербляны, находящийся недалеко от польской границы. Разместились в казармах (заблаговременно туда были командированы наши сотрудники, которые приготовили места размещения, а также обеспечили прием техники). Завтракали и ужинали в офицерской столовой, обедали на полевой кухне на полигоне.
В первый же вечер начали изучать окрестности. Карп Вадим Анатольевич, Боуфал Алексей Петрович, Волков Андрей Григорьевич и другие приехали со своими «рыбацкими снастями» и сразу же бросились к водоемам на полигоне. Волков А.Г. с подводным ружьем начал гоняться за щуками, которых как потом выяснилось, там было «пруд пруди». Вечером решили устроить товарищеский ужин в лесочке в окрестностях части. Принесли с собой «припасы», но собрать веток для костра не удалось – лес был чист, даже сосны на высоту двух метров были очищены от веток (так командир части подготовился к нашему приезду). Пришлось принести дрова из части. Но вскоре запылал костер, пошли тосты за приезд, за начало и успешное проведение мероприятия, за хорошее взаимопонимание и помощь при показе техники. Засиделись допоздна, а утром на следующий день нужно расставлять технику, прокладывать линии связи, соединять объекты, готовить аппаратуру и делать контрольные прогоны.
Подъем был около 7 утра, небольшая зарядка, завтрак и мы уже в машинах. Довезли до нашей площадки, проверка на пункте пропуска, и мы у машин. Последние перестановки объектов и Вадим Анатольевич Карп вручил схему прокладки проводов П-274М. Аккуратно прокопали траншейки, уложили провода и закрыли их дерном. Каждый провод был отмаркирован специальной бирочкой. Вадим Анатольевич отчитывал нерадивых и заставлял подключения производить только маркированными проводами. Это потом позволяло быстро производить оперативные переключения и устранять неисправности.
Командный пункт полка (командира, начальника штаба и начальников разведки, химической и инженерной служб) имитировали соответствующие 3 машины МП-31. Членами «экипажей» были Киндиренко Федор Григорьевич, Царев Борис Петрович, Хайтин Эдуард Авраамович, Никонович Павел Павлович, Боуфал Алексей Петрович и я. Командный пункт дивизии имитировали МП-21, членами «экипажей» в которых были Карп Вадим Анатольевич, Янченюк Владимир Семенович, Игнатюк Николай, Верещагин Сергей Иванович, Ширяев Александр Семенович, Курицин Игорь Витальевич и Волков Андрей Григорьевич. Отдельную группу составляли наши специалисты Ровнов Леонид Иванович, Миронова Галина Сергеевна и специалисты по аппаратуре «Базальт» Игонин Алексей Федорович, Барабаш Вячеслав, Феногеев Михаил и специалисты по «черному ящику».
Связистов возглавлял начальник отделения Пашкевич Эдуард Николаевич, но всеми работами руководил Ян Владимир Иванович. С первых дней между членами экипажей сложились хорошие отношения и взаимопонимание – все работали коллективно на общую цель. На это нацеливали и старались поддерживать такой дух Ян Владимир Иванович и Карп Вадим Анатольевич.
Режим работы – радиомолчание. Вся информация передавалась только по проводам, в том числе и открытая и засекреченная телефонная связь. Поэтому многие режимы работы приходилось эмитировать. В этом сказалось глубокое знание техники и смекалка. Мне тоже пришлось вставить свои пять копеек. Для работы со спецтехникой нам выделили большой фургон с длинным столом и стеклянными окошками в потолке. После закрытия шторок на потолочных окошках Иван Иванович Кияшко – начальник 1-го отдела института дал добро на проведение в нем работ со спецтехникой. В фургон был поставлен тяжелый сейф, собраны документы и наши «чемоданы». К концу первого дня вся техника была в основном подключена и проверена.
Дату смотра объявят дополнительно, а все время проверки и репетиции по сценарию. И так каждый день. Мы полностью обжили часть и окрестности. Часто с площадки возвращались домой пешком через полигон. На нем росло много кустов ежевики, на которых было много зрелых ягод. Ею объедались самым настоящим образом. Но самым приятным для наших рыбаков были озера – плавательные бассейны для танков полные рыбы, особенно щук. Их ловили и с берега и с лодок. Офицерская столовая части часто готовила уху и фаршированных щук, пойманных нашими рыбаками.
В то время я еще не был хорошо знаком со многими разработчиками и не был рыбаком, поэтому держался, немного в стороне. Так однажды, придя в столовую к концу ужина, был приглашен по предложению Ровнова Леонида Ивановича к столу рыбаков и отведал фаршированной щуки.
И вот наступил день показа. Накануне нам выдали офицерскую форму. На площадку показа мы приехали на пару часов раньше обычного. День хороший, светит солнце. Техника включена. Группой специалистов по «черным ящикам» проведены специальные работы. Проведены проверочные тесты – все работает хорошо. Связью руководят Ян и Карп. Мы находимся в машинах в ожидании команд.
В 10 часов утра со стороны входа видим движущуюся по площадке светло-серую в красных лампасах с высоко сидящими фуражками, сверкающую золотом пагон огромную группу генералов. Они шли шеренгой шириной метров двадцать. Дух захватило! Это было все высшее командование Советской Армии, весь Генералитет! Мероприятием командовал Главнокомандующий Советской группой войск в Германии Маршал Советского Союза Виктор Георгиевич Куликов.
Они остановились у больших стендов. Доклад сделали кто-то из Генштаба, и 27 института, а также Подрезов Юрий Дмитриевич. Потом началось знакомство непосредственно с техникой. У нас в МП-31 побывало много маршалов, генералов и адмиралов. Многие очень подробно интересовались тактико-техническими характеристиками. Особенно запомнился Ахромеев Сергей Федорович, который еще ранее на полигоне «Курган» первый раз смотрел нашу технику. Как передаются команды, как отображается и передается информация о положении и состоянии своих войск и войск противника, как ведется карта, какая связь и на какие оперативные расстояния обеспечивается – такие и тому подобные вопросы задавали многие генералы. Многие говорили, что хотели бы иметь такую технику уже сейчас в войсках.
На следующий день снова новая группа генералов и полковников прибыла на площадку. Доклады и показ были повторены. И так несколько дней подряд. В завершение показа прибыли люди в гражданском – главные конструктора и ведущие специалисты других систем и разработок. Потом Ян Владимир Иванович рассказывал, что он в группе специалистов института был приглашен на площадки других главных конструкторов, в том числе и на площадку Генерального конструктора академика Семенихина Владимира Сергеевича.
После окончания мероприятия состоялся праздничный ужин, на котором Подрезов Юрий Дмитриевич поздравил всех с успешным показом техники. Конечно, все со стороны выглядело гладко и чинно. Но за всем этим стояли люди. В первую очередь это Ян Владимир Иванович и Карп Вадим Анатольевич, которые задавали тон во всем. Ровнов Леонид Иванович совместно с «пензяками» много сил приложили для нормальной работы аппаратуры «Базальт». «Пензяки» были представлены Игониным Анатолием Федоровичем, Барабашем Вячеславом, Феногеевым Михаилом и целой группой других специалистов. Особую группу составляли специалисты по «черному ящику», которым здесь приходилось много работать.
Во время тренировок и контрольных прогонов было обнаружено ряд интересных явлений. Одно из них вызвало быструю загрузку всех сетей кодограммами, так называемое явление «взбухание сети». Дело в том, что в аппаратуре «Базальт» был предусмотрен тестовый режим, который запускался специальной командой и вызывал автоматическую передачу кодограмм по всем каналам, при получении кодограммы по одному из них. Он вызывал лавинообразное нарастание нагрузки в сетях и их перегрузку. Пришлось вносить в аппаратуру изменения и убирать такой тест. Его можно было теперь выполнять только после специальной перепайки в аппаратуре. Другим фокусом были «залегания» и «зависания» информации в вычислительном комплексе, что говорило о некорректностях в протоколе обмена между аппаратурой «Базальт» и вычислительным комплексом, а также о «сырых» программах вычислителя. Были и другие менее значительные казусы, но система функционировала и была достойно показана генералитету, получила одобрение для дальнейшей разработки.
Свернули технику довольно быстро, опечатали и сдали для дальнейшего возврата в институт. По дороге с полигона насобирали Карпу Вадиму Анатольевичу одно или два ведра ежевики и на следующее утро основной состав разработчиков автобусами направился во Львов. Однако, по дороге у Яна Владимира Ивановича началась почечная колики и его пришлось госпитализировать. С ним остался Ровнов Леонид Иванович. Мне тоже было как– то жалко оставлять его одного, но дома была одна Зоя с малой дочкой Катюшей и второклашкой Наташей и им была необходима моя помощь. Ян В.И. пробыл в госпитале несколько дней.
В Львове у нас был свободным день (поезд уходил вечером), поэтому решили ознакомиться с городом. Походили по старой части города – центру, посмотрели на костелы, кафе, магазины, погуляли по скверам и старинному парку, а потом отправились на кладбище. Оно поразило нас. Такого я еще не видел! Склепы, целые ансамбли памятников. Не кладбище, а музей памяти предкам. Особенно поразили ухоженные могилы умерших боле двухсот лет назад с памятниками и горящими свечами на них. Значит, кто-то из потомков не забывает своих предков! Был и на могиле Николая Ивановича Кузнецова – советского разведчика Героя Советского Союза, похороненного на Холме славы. Тихо поклонился его праху.
Вечером сели в поезд, и утром были в Минске. Краткий отчет о командировке записан в рабочую тетрадь, и снова работа, работа и работа.
Печи – гостиница – новый «Базальт»
Государственные испытания ТЗУ АСУВ «Маневр» подходили к концу. Многие испытатели и члены комиссии устали, кто чисто физически, а кто и от нервного напряжения. Техническим политикам хотелось, чтобы техника была принята, пусть и с замечаниями на триста страниц. Ведь в принципе нужно было двигать технику в войска и переходить, по сути, к новым технологиям боевого управления. Мы все реже стали возвращаться домой из Печей под Борисовом (войсковая часть в Печах была определена как место проведения Государственных испытаний). Начали оставаться в гостинице. Так поступили и на этот раз. Придя с площадки «Березина», мы с Владимиром Ивановичем Яном готовились к ужину и небольшому «расслаблению». В дверь постучали, и на пороге появился Александр Владимирович Старовойтов. «Есть тема для «разминки мозгов», – произнес он и пригласил нас в свой номер. На столе стояла бутылка водки, мы тоже захватили свою.
– Вы хорошо понимаете, что «Базальт» получился самым слабым звеном в «Маневре» – сказал Александр Владимирович;
– Не думаю, по-моему, до хорошего программного продукта еще дальше, пусть повоюют пока и с «Базальтом», но нам нужно действительно делать следующее поколение аппаратуры – произнес Ян.
– Что делать нужно и сделать более надежную и меньших габаритов ясно и ежу. А алгоритмически? ВВХ, которые заданы сейчас на «Маневр», мы свою часть перекрываем, но время не стоит на месте, завтра потребуется значительно меньшие времена. Да и засекречивание-рассекречивание уже желает быть лучше – сказал Александр Владимирович.
– Что касается времен передачи, то оно определяется скоростью и качеством радиоканала. Вот, Игнат Игнатьевич, много намерил ошибок в каналах, да и кое-что написал по ВВХ алгоритма «Базальта» – сказал Владимир Иванович.
– В «Базальте» используется алгоритм синхронного накопления безошибочных блоков, что довольно избыточно. Наши ЧМ-радиостанции на оперативных дальностях работают в области порога, поэтому в радиоканалах в основном одиночные и двойные ошибки (почти 80%). Нужно применить коды с исправлением хотя бы этих ошибок. Может быть, использовать каскадный код. Кроме того, «черный ящик» слишком ненадежен, особенно ненадежно устройство ввода вставок – на собственном горбу испытал. Хотя бы простенький фотоввод – сказал я.
– И еще одна загвоздка с голосовой связью. «Яхта» давно устарела, ее почти синхронно читают дешифровальщики. По голосу нужно уходить на те же принципы, что и передача дискретной информации. Но устраивать вокодерную систему слишком сложно, да и габариты! Я думал на эту тему, но нужен канал 32 кбит/с или хотя бы 16 кбит/с. Нужно дорабатывать радиостанции – пришло и их время – задумчиво заключил Александр Владимирович.
– Делай, Александр Владимирович, на 16 кбит, а по радиостанциям будем думать вместе с 16 ЦНИИС, тем более, что нужно поднимать скорости передачи, – сказал Владимир Иванович.
– Меня убивает этот телеграф, наступила другая эпоха, а у нас плюс, минус 60 вольт. Не дает спокойно спать «Базальт-В». Нужно, что-то решительно изменить. Может телеграфа вообще не предусматривать в новом поколении – сказал Александр Владимирович.
– Не выйдет, здесь есть такой Василий Иванович, он от управления действующей телеграфной связи. Нужно дать им вход на телеграфные сети. Сделай отдельный блок сопряжения. Есть еще две проблемы. Одна маленькая, которая будет порождена твоей новой аппаратурой, Александр Владимирович, – это сопряжение с «Базальтом». От этой проблемы нам никуда не деться. И чем быстрее разработаешь новую аппаратуру, тем быстрее исчезнет эта проблема. Но вторая проблема более серьезна, но и важна – это сопряжение с системой Игоря Александровича Мизина. Нам нужна малогабаритная аппаратура сопряжения на уровне передачи кодограмм. Не тащить же технику Мизина к нам в объекты, она больше наших объектов! Наши «умельцы» уже сопрягаются более десятилетия, и у них вышло аж четыре объекта сопряжения. Да и другим системам она тоже пригодиться, ведь они сейчас тащат и устанавливают в своих системах аппаратуру Мизина. Это еще возможно в стационарных системах, на сегодня тенденция такова, что и «информация должна становиться на крыло и на колеса». Так, что, Александр Владимирович, малогабаритная аппаратура сопряжения будет весьма веским козырем в пользу новой разработки – сказал Ян В.И..
– Наступает время передачи также больших массивов данных. «Базальт» может передавать только отдельные кодограммы, а нужно хотя бы несколько страниц. Ведь нужно передавать и принимать целые тексты – боевые приказы, разъяснения, обстановку. Это был бы принципиально новый шаг – продолжил я.
– Идеи хорошие, но не нужно забывать, что это аппаратура только элемент системы, хотя и очень важный. Нужно думать и считать. Слишком много функций могут погубить разработку. Нужно найти рациональный уровень функций – заключил Александр Владимирович.
– Было бы желательно в новый комплекс включить и разработку аппаратуры передачи данных реального масштаба времени, т. е. радиолокационных данных. Тогда это был бы комплекс, полностью закрывающий потребности нашей системы. Разработку этого класса аппаратуры может вести наш институт как соисполнитель по общему ТТЗ, – предложил Ян В.И.
Так, сидя за столом, два стратега – Старовойтов Александр Владимирович и Ян Владимир Иванович, опираясь на опыт и исследования, заглянули в, казалось бы, далекую перспективу. Но она была уже близка – это были основные идеи нового комплекса передачи данных, который должен прийти на смену комплексу «Базальт».
1980 год. Год московской Олимпиады
Лето, жарко. Командировки в Москву в связи с предстоящими Олимпийскими играми ограничены. Выезжать разрешено только в крайних случаях. И такой случай представился. Очередное заседание Государственной комиссии по испытанию ТЗУ АСУВ «Маневр» проводится в Москве в 27 институте. Группа сотрудников института, в которую входили Ян В.И. и я и должны быть в Москве. В качестве гостиницы предложены номера в гостинцах только что открывшегося Олимпийского комплекса.
Олимпийская деревня только что сдана в эксплуатацию – все новенькое, блестит и пахнет свежей краской. Прием в гостиницу только через автоматизированную систему учета. Быстро и красиво. Через эту систему можно получить справку о любом проживающем. Но, не был бы Ян В.И. Яном если бы и здесь не нашел недоработки. После нашего заселения, выходя из гостиницы, он попросил выдать справку о неком Яне Владимире Ивановиче. В ответ получил – Ян В.И. в гостинице не проживает. «Да, у Вас хорошая АСУ, только она почему-то не признает меня» – сказал он. Быстро появился молодой человек, который выяснил в чем дело, ушел и через какое-то время возвратясь пояснил, что система дает информацию только о проживающих, фамилии, которых имеют три и более буквы. «Придется дорабатывать программное обеспечение. И учтите, что есть и фамилии с одой буквой, например, корейская «Ю». Молодой человек немного смутился, поблагодарил Яна В.И. и ушел дорабатывать программу. Уже вечером система могла выдать справку о проживающих в гостинице по фамилиям не только Ян, но и Ю.
Государственные испытания ТЗУ АСУВ «Маневр», учения и показы
После завершения разработки, КШМ, СМ тактическое звено управления АСУВ «Маневр» в целом успешно прошли предварительные испытания и были предъявлены на Государственные. Но Заказчик не спешил с их началом. Организовывались многократные показы техники разным уровням военного и политического руководства страны.
В октябре 1980 года была назначена комиссия Генерального штаба, которая должна была принять решение о допуске системы к Государственным испытаниям. Комиссия начала работу в учебном центре Белорусского военного округа в Печах под Борисовом и трудилась в поте лица целых два месяца. Все разработчики были мобилизованы и обеспечивали работу техники, а экипажи, сформированные из ведущих специалистов, с раннего утра до позднего вечера, а иногда и круглосуточно, находились в бронеобъектах и работали вместе с офицерами военно-научного сопровождения и членами комиссии. Проверялись и перепроверялись различные характеристики как отдельных КШМ, так и всего ТЗУ. Проверки проводились не только в ангарах, но и на местности.
Комиссия рекомендовала допустить ТЗУ АСУВ «Маневр» к Государственным испытаниям, а в январе 1981 года Министром обороны СССР был издан приказ о назначении Государственной комиссии. Председателем комиссии назначался Начальник Военно-научного Управления Генерального штаба Вооруженных Сил генерал армии Гареев Махмуд Ахмедович. Председателем подкомиссии по связи был назначен Петряков Юрий Алексеевич – начальник отдела полевых автоматизированных систем связи в НТК Начальника связи.
Дальность радиосвязи
За долгие годы разработки и испытаний связисты уже привыкли к тому, что испытания системы управления начинались и заканчивались испытаниями на дальность радиосвязи. Поэтому и работа Государственной комиссии начались с этих испытаний. Основным требованием к мобильным объектам проекта было требование обеспечения устойчивой радиосвязи на заданных тактико-техническим заданием расстояниях – дальности связи. Этот показатель был одним из ключевых во всем проекте. Поэтому на всем протяжении работ, начиная от работ на экспериментальных и опытных объектах предварительных (заводских) испытаний, и заканчивая государственными испытаниями, проверки на дальность были самыми актуальными и наиболее трудоемкими.
Дело осложнялось тем, что, несмотря на то, что радиосвязь являлась довольно развитой областью, методик испытаний, гарантирующих обеспечение мобильными объектами устойчивой радиосвязи, как оказалось, не было. Тем более, что по радиоканалам в движении объектов необходимо было передавать данные, что осуществлялось впервые. Во время экспериментальных и опытных работ мобильные объекты удалялись как на оперативные, так и на расстояния до полного прекращения радиоприема. Проверки шли как по артикуляционным таблицам для голосовой радиосвязи в открытом и закрытом режимах, так и путем передачи определенных объемов данных. Они проводились на различных трассах в разное время суток при различной погоде, а также в разные времена года (работа над проектом длилась годами). Однако вопрос о конкретных расстояниях оставался открытым. Было решено, что во время государственных испытаний будет предложена и отработана методика испытаний и определены конкретные расстояния для каждого типа объектов.
В то время существовала методика испытаний на равнинной местности (на полигоне Министерства обороны в районе астраханских степей) с последующим пересчетом полученных результатов на среднепересеченную местность и вероятностные параметры по местоположению и времени. Однако это были довольно дорогостоящие мероприятия. Поэтому специалисты 16 ЦНИИСа предложили методику испытаний сразу на среднепересеченной местности на трассах с заранее рассчитанным затуханием уровня сигнала. Оставалось определить пороговое значение отношения мощности сигнала к мощности помех для приема информации с заданным качеством и определить энергетические запасы радиолиний, создаваемые каждой радиостанцией объекта.
Специалисты института Ян Владимир Иванович и Карп Вадим Анатольевич настаивали на проведении испытаний на множестве трасс среднепересеченной местности в Беларуси (район города Борисова). В результате длительных споров в подкомиссии по связи было принято решение о проведении испытаний по методике, предложенной 16 ЦНИИСом. Я тоже был за методику 16 ЦНИИСа, однако не входил в состав госкомиссии и не мог высказывать свое мнение.
И вот наступило время государственных испытаний на дальность. Была сформирована испытательная бригада, которую возглавили со стороны 16 ЦНИИСа Федяев Николай Степанович, а со стороны нашего института Волошин Владимир Иванович. Оба радиоспециалиста и кандидаты технических наук. В бригаде работали от института Маныкин Сергей, Гавриленко Анатолий, Ширяев Александр. От 16 ЦНИИС работал Донченко Виктор Иванович. Была выбрана трасса в районе города Борисова и рассчитано ее затухание. Для испытаний выделены мобильные объекты МП-31 и МП-21. Для измерений использовался немецкий высокочувствительный измеритель уровней сигнала и помех типа SMV-6.
Измерение пороговых значений отношения мощности сигнала к мощности помех для приема информации с заданным качеством проводились на трассе между площадкой войсковой части в Печах и одной из точек печинского полигона. Первые же измерения показали, что из-за высокого уровня помех в выбранном диапазоне (это был диапазон первого телевизионного канала), днем измерения проводить невозможно. Поэтому было решено проводить их ночью после окончания работы первого канала телевидения. Мы приезжали на объекты заранее, готовили аппаратуру, слушали последние телевизионные передачи, потом служебные переговоры, и когда становилось в эфире тихо, приступали к измерениям. Пороговые значения по обоим объектам были определены довольно быстро. Были получены значения, которые мной ожидались. К тому времени я много внимания уделил книге Дорофеева В.И. и Кантора Л.Я. «Прием ЧМ-сигналов» и понял, что наши радиолинии где-то с половины предельной дальности работают в области порога. Область порога интересна тем, что в ней могут происходить случайные перескоки фазы сигнала на 360 градусов и при использовании вторичных демодуляторов при передаче данных, ими могут фиксироваться ошибочные нулевые пересечения уровней сигнала, что приводило к ошибкам в информации. Эта тема мной потом была развита до конкретных выражений и подтверждающих экспериментальных данных. По этому вопросу потом во времена «вольных хлебов» была опубликована моя статья в институтском сборнике.
После этих измерений, меня отозвали в институт, и недели две я не участвовал в измерениях. Однажды на совещании у Пашкевича Эдуарда Николаевича обсуждались результаты последних измерений, выполненных Волошиным В.И. и Федяевым Н.С.. Ян В.И. и Карп В.А. были вне себя. «Что это за методика, по которой дальность связи по Р-123МТ больше, чем по Р-111, у которой мощность на 20% меньше, да и высота антенны тоже» – возмущались они. Нужно переходить к испытаниям на реальных трассах. После этого совещания Ян В.И. вызвал меня и Киндиренко Ф.Г. и сказал, что мне нужно подключиться к испытаниям на дальность. Я попросил один– два дня для ознакомления с результатами последних измерений и просмотра документации по радиостанциям. У меня сразу возник вопрос об испытательном сигнале, его источнике, уровне и частоте. А что если в качестве испытательного сигнала они использовали сигнал вызова самих радиостанций? Поднял документацию, просмотрел схемы, проработал технические условия на радиостанции. «Сигнал вызова» не нормировался ни по уровню, ни по частоте. Получил исчерпывающую консультацию у «титанов – радистов» Гончарова Виктора Федоровича и Блохина Александра Ивановича. С этими мыслями уехал в Печи.
Встретился с Волошиным В.И. и Федяевым Н.С. Подробно расспросил о методике измерений. Скромно задал пару наводящих вопросов о испытательном сигнале. Действительно, в качестве испытательного сигнала они использовали сигналы вызова радиостанций. Это был абсурд – ведь параметры этих генераторов (уровень сигнала и его частота) не нормировались! Это были служебные сигналы. Кроме того, схемные решения этих генераторов в каждом типе радиостанций были свои. Загвоздка была в этом. Легонько намекнул об использовании нормированного сигнала от внешнего генератора. Федяев Н.С. встретил это как-то неодобрительно, а Волошин В.И. видимо все понял и хитровато улыбнулся, слегка перекосив рот, как это он обычно делал. После этого пошла заявка на низкочастотный генератор стандартных сигналов. По моему настоянию были замерены уровни сигналов генераторов вызова на обоих типах радиостанций. Как и следовало ожидать, у радиостанции Р-123 МТ он оказался значительно выше, чем у радиостанции Р-111. Все стало на свои места. Вскоре позвонил Яну В.И. и сказал, что причина определена и дальность будет. Он утвердил мое дальнейшее участие в измерениях. Так был ликвидирован тупик, в который забрели два кандидата технических наук. Мне кажется, что люди просто заработались и устали. Сразу почувствовалось какое-то другое отношение и Федяева Н.С. и Волошина В.И. ко мне – оно стало более приятельское.
Через пару дней объекты уже были на контрольной трассе, и снова в эфире было слышно «Сигнал» – «Отсчет», «Несущая» – «Отсчет»… В течение недели все измерения были выполнены. Следует отметить, что все измерения проводились при всей работающей аппаратуре объектов в штатном режиме. При этом был выявлен ряд «шумящих» приборов, на которых уровень помех так и не был доведен до уровня ниже чувствительности радиостанций. Из-за этого на части диапазона дальность была на пределе. Таким образом, все вопросы по дальности были решены с положительным результатом.
Однако, в институт понеслась какая-то информация о том, что связисты слишком все скрупулезно измеряют, затягивают испытания и вообще занимаются научной работой для статей и диссертаций. Пора заканчивать с этой дальностью. Нужно послать других специалистов. Ян В.И. отозвал меня, а на окончание испытаний (фактически на подписание протокола) был направлен Сысоев Валерий Дмитриевич. По прибытии в институт, Ян В.И. мне сказал: «Не расстраивайся, груша созрела, и она должна попасть в другой открытый рот». Потом был приказ о поощрении сотрудников за работы на дальности, при этом четко выполнился «пятый пункт этапа разработки – награждение непричастных». Волошин В.И., конечно, зная долю вклада каждого члены испытательной бригады, как-то в разговоре со мной, высказал свое сожаление по этому поводу. Я ему сказал, что между Печами и институтом работает усилитель и поворачивает фазу сигнала на 180 градусов.
Тогда же я ему показал заготовленные материалы заявки на изобретение «Способ определения дальности радиосвязи». В качестве авторов предложил его, Федяева, Голева, Донченко и себя. Он не ожидал, что на этот метод может быть получено авторское свидетельство. Недолго думая, согласился. Действительно, это был новый способ, который значительно упрощал определение дальности радиосвязи и был более чувствителен существующих методов.
На следующий день мы были в Печах и встретились с Федяевым Н.С. и Донченко В.И. Они одобрили проект заявочных материалов, однако подполковник Федяев Н.С. настаивал не на способе, а на методе. Это, как потом оказалось, и погубило идею, и мы получили отрицательное решение. Всю работу с экспертами вел Федяев Н.С., который не отличался дипломатией. Эксперты, которые, как известно, изначально выступают в противовес любой заявке, ухватились за слово «метод» и созвучную с ним методику и представили заявку не как способ, а как методика, а на методики авторские свидетельства не выдаются. Конечно, очень жаль. Я до сих пор уверен, что эта заявка содержала рациональное зерно и обладала новизной. Вот Вам и весь сказ!
| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 |
