В годы Первой Мировой войны созданные морскими державами флоты из многочисленных дредноутов по большей части отстаивались на прикрытых минными полями и береговыми батареями укромных рейдах, лишь изредка покидая якорные стоянки для плановых стрельб и тактических эволюции, необходимых для поддержания навыков команд. Сотни их огромных орудий – ultimo ratio regis [1] – месяцами и годами не могли сделать по противнику ни единого залпа. Однако кое-где созданным для погруженных в дрему гигантов тяжелым орудиям все же довелось действовать по неприятелю с морских направлений с борта мониторов – гораздо меньших по размеру и совсем не импозантных судов. Противоборствующим флотам удалось весьма по-разному подойти к созданию нового мощного оружия прибрежной войны, успехом эти попытки завершились лишь у флотов Антанты. Обширные планы создания тяжелых мониторов с линкорными орудиями вынашивал в годы войны и Российский Императорский флот. Сергей Виноградов исследует эту малоизвестную страницу отечественного кораблестроения.
МОНИТОР ВОЗВРАЩАЕТСЯ
С тех пор как появились боевые корабли, им всегда приходилось бороться с укреплениями на берегу. Штурмовать бастионы моряки во все времена принимались с особой неохотой, поскольку подавление защищенных береговых батарей было неизменно сопряжено с серьезным риском в сочетании с минимумом шансов на успех. С введением нарезной казнозарядной артиллерии положение еще более ухудшилось – мощные береговые орудия, не связанные, в отличие от корабельных, ограничениями весового порядка, надежно укрывались под броневой или железобетонной защитой, оставаясь практически неуязвимыми для пушек раскачивающегося на волнах атакующего корабля.
Трагическим апофеозом подобной акции можно считать операцию англо-французских морских сил по овладению Дарданеллами в марте 1915 г. Фронтальный штурм пролива, кровавый и неумелый, когда тяжелые артиллерийские корабли в лоб атаковали защищенные плотными минными полями турецкие береговые форты, стоил французам и британцам в течение одного только дня потери линкоров-додредноутов «Буве», «Оушен» и «Иррезистебл», в то время как «Сюфрен», «Голуа» и линейный крейсер «Инфлексибл» были так тяжело повреждены артиллерийским огнем и минами, что, по выражению британского историка, «представлялось сомнительным, смогут ли они вообще добраться до ближайшей верфи союзников на Мальте». [2] Провал атаки подвел черту под попытками овладения проливами с помощью линкоров и ясно показал, что для артиллерийской борьбы с хорошо защищенными береговыми целями необходимы корабли специальной постройки.
Идею подобного корабля в эпоху маринизма, то есть в период увлечения крупными океанскими флотами из линкоров и крейсеров, дань которому отдали все морские державы, впервые сформулировал известный теоретик военного кораблестроения Уильям Ховгард. В 1904 г. в своем докладе в Американском обществе морских инженеров он обосновал необходимость создания для операций против берега артиллерийских кораблей специальной постройки. Аргументы, выдвинутые им, в целом сводились к следующему. Совершенствование подводных лодок и массированное использование мин заграждения по опыту Русско-японской войны резко увеличивало подводную опасность для тяжелых кораблей при обстреле ими побережья. Получалось, что, хотя крупные корабли оказывались более обеспеченными, чтобы выдержать подобные удары, нежели корабли меньших размеров, эти последние все же имели ряд ценных преимуществ, которые при определенных условиях делали их практически идеальным оружием для выполнения задач подобного рода. Относительно невысокая стоимость каждой боевой единицы умеренных размеров оправдывала подвергание их риску более серьезному, нежели тот, который допускался в отношении линкоров и крейсеров. Обладающие малой осадкой и высокой маневренностью малые корабли были более безопасны в отношении посадки на мель или столкновения. В прибрежной войне требования мореходности, скорости хода, дальности плавания и условий обитаемости могли быть настолько минимизированы, что мощная артиллерия в сочетании с надежной броневой и подводной защитой достигалась ценой сравнительно небольшого водоизмещения. Меньшая способность сопротивления подводной атаке более чем перевешивалась для небольших судов возможностью постройки значительно большего их числа в пределах тех же ассигнований. Помимо этого, имелась возможность оснащения подобных судов специальной конструктивной защитой корпуса (не подходящей для крупных мореходных кораблей), которая чрезвычайно увеличивала защищенность прибрежных кораблей от подводных ударов. [3]
 |
 |
С началом Первой Мировой войны ни одна из воюющих держав не имела судов специальной постройки для ведения современной прибрежной войны. Повсеместно считалось очевидным, что операции против берега будут играть в боевых действиях на море лишь незначительную роль, и мореходные линкоры и крейсера вполне справятся с подобной задачей. Однако вскоре после того, как давившие на Париж германские войска были остановлены в битве на Марне, немцы вышли во Фландрии к побережью Ла-Манша и перед британским флотом встала проблема поддержки приморского фланга союзников на северном участке фронта. Внезапно выяснилось, что мощный Королевский флот не имеет кораблей для действий у окаймленного мелями и песчаными банками бельгийского побережья и все, что он может противопоставить окопавшемуся в прибрежных дюнах неприятелю, это три конфискованных с началом войны небольших бразильских монитора. Эти суда на первых порах превосходно проявили себя на деле, но было ясно, что для операций на мелководье потребуются корабли как более мощные в артиллерийском отношении, так и более совершенные в части Подводной защиты. На основе приобретенных в США восьми 14-дюймовых (355,6 мм) орудий недостроенного греческого линкора «Саламис» были построены четыре монитора класса «Аберкромби» (1915 г.), за ними последовали восемь примерно таких же кораблей серии «Лорд Клайв», созданных с использованием 12-дм башен выводимых из строя «маджестиков». Все эти корабли имели водоизмещение около 6000 т. Водоизмещение следующей пары – «Маршала Нея» и «Маршала Супьта», с двумя 15-дм орудиями каждый, увеличилось до 6670 т, их скорость составляла 6-7 уз, а у последовавших в 1916 г. примерно таких же «Эребуса» и «Террора» – 8000 т и 14 уз. Все построенные мониторы отличались малой осадкой (3,2 – 3,4 м) и большой шириной. [4] Полубак обеспечивал достаточную высоту стволов орудий над ватерлинией, а значительный развал носовых шпангоутов – хорошую мореходность, требующуюся для оперирования в неспокойных водах у побережья Фландрии. Новые корабли прибрежного действия по традиции продолжали называть мониторами, хотя они имели мало общего с классическими башенными судами этого типа постройки 60-х гг. XIX в.; сказался, видимо, визуальный стереотип низкобортного однобашенного корабля.
Мониторы, созданные для наступательных действий против берега, оснащались эффективной системой противоминной и противоторпедной защиты – все они были оборудованы булями, протяженными по всей длине борта. Конструкция булей была разработана под руководством главного строителя британского флота Ю.Т. д’Эйнкорта. Були простирались на 4,5 м за пределы наружного борта и разбивались на мелкие отсеки. Наружные были пустыми камерами, внутренние заполнились водой. Испытания этой системы конструктивной защиты корпуса от подводных взрывов дали исключительно хорошие результаты., Ни один из кораблей, оснащенных ей, не был потоплен в результате торпедной атаки, а «Террор» даже выдержал в течение одной атаки 19 октября 1917 г. попадание трех торпед, после чего самостоятельно дошел до базы и стал в док. Помимо своих выдающихся основных качеств, були обеспечивали уменьшение бортовой качки, хотя, с другой стороны, сильно снижали скорость хода и ухудшали маневренность этих и без того мелкосидящих, кургузых и тихоходных судов. Попытки усиления артиллерии мониторов предпринимались в течение всей войны. В 1918 г. «Лорд Клайв» и «Дженерал Вулф» получили по одному гигантскому 18-дюймовому (457,2-мм) орудию в корме в дополнение к паре 12-дм пушек в носовой башне. 18-дм орудие защищалось башнеподобным щитом, открытым с тыла; его горизонтальное наведение осуществлялось в пределах ограниченного угла 20° на правый борт.
Помимо мониторов с тяжелой артиллерией, англичанами в ходе войны было построено 19 мониторов умеренных размеров (класса «М») с артиллерией калибра 6-9,2 дюйма (152-234 мм), введенных в строй в 1915 г. Несколько мониторов было построено также и итальянским флотом. Все они с успехом использовались в ходе боевых действий на Адриатике и сыграли важную роль в итальянском наступлении на Триест в 1917 г., поддержав своими дальнобойными орудиями фланги атакующих и обстреливая австрийские железнодорожные узлы и склады далеко за линией фронта. [5]
БОСФОРСКИЙ МОЛОТ
После неудачи штурма Дарданелл, состоявшегося 18 марта 1915 г., союзниками был сделан вывод о решительной смене тактики артиллерийской поддержки десантной операции. Теперь к ее обеспечений привлекались тяжелые мониторы. 12 июля 1915 г. новейший «Аберкромби» прибыл на театр боевых действий у Дарданелл и сразу включился в обстрел турецких фортов. Вскоре из Англии вышли и направились в Средиземное море три его собрата – «Роберте», «Реглан» и «Хэйвлок».
В России известие об изменении союзниками тактики использования тяжелой морской артиллерии в зоне проливов получили практически сразу. У командования Черноморского флота оно вызвало повышенное внимание, ввиду планируемой десантной операции на Босфор. Русский флот готовился использовать англо-французский опыт в части овладения сильно укрепленной прибрежной полосой и испытывал особенный интерес к новым британским судам, на которые теперь атакующими делалась ставка. Экстренный обмен телеграммами, происшедший 10-29 июля между Морским министерством и русским морским агентом (атташе) в Англии капитаном 1 ранга Н.А. Волковым, позволил получить представление об их основных характеристиках и уровне подводной защиты. Согласно его сообщениям, бортовая противоминная защита мониторов состояла из наружного глухого кессона глубиной 5 м, за которым шел отсек с 1,5-метровым слоем воды, после чего только располагался борт корабля и его жизненные части. Перед введением на мониторах этот тип конструктивной подводной защиты предварительно прошел серию интенсивных испытаний, включавших натурный подрыв опытного отсека подводным зарядом тротила в 225 кг, который был выдержан вполне успешно. [6]
Русское Морское министерство изучало вопрос относительно возможности британской помощи для постройки 4-8 подобных мониторов. Рассматривалось три варианта: 1) заказ мониторов полностью в Англии и доставку их в разобранном виде через Архангельск с последующей сборкой в Николаеве, 2) то же без артиллерии и боезапаса, которые планировалось изготовить в России и 3) изготовление в Англии лишь механизмов и постройку мониторов в России по английским чертежам. В ответ британское Адмиралтейство пообещало только чертежи мониторов, правда, «с замечаниями Главного инженера [т.е. главного строителя британского флота Ю.Т. Д’Эйнкорта. – Авт.] о желательных изменениях, основанных на опыте». [7]
Планируя обеспечение десантной операции на Босфор, штаб Черноморского флота предусмотрел меры в отношении подготовки требуемого корабельного состава и большое внимание уделил обеспечению защиты кораблей артиллерийской поддержки от угрозы из-под воды. Наиболее активными сторонником мониторов стали командующий флотом адмирал А.А. Эбергард и его флаг-капитан по оперативной части К.Ф. Кетлинский. Командование флота настоятельно требовало для будущего штурма Босфора постройки мониторов по английскому типу, указывая, что «значение для России проливов настолько велико, что непозволительно останавливаться перед любыми затратами средств и труда, раз от этого может зависеть успех операции». [8]
В конце июля 1915 г. по вопросу подготовки к строительству собственными силами мониторов для Черного моря возникла интенсивная переписка между Ставкой Верховного главнокомандующего, готовящей десантную операцию в кампанию 1916 г., и Морским министерством. Начальник штаба Ставки генерал Н.Н. Янушкевич в письме адмиралу И.К. Григоровичу отмечал, что «если англичанам действительно удалось выработать тип мореходного судна, неуязвимого для мин, то к постройке таковых судов следует приступить без замедления, приложив все усилия, чтобы изготовить [их] к весне 1916 г.». [9] При этом указывалось: «…что касается до больших судов [т.е. сооружаемых в Николаеве линкоров-дредноутов «Император Александр III» и «Император Николай I». – Авт.], то постройка их без большого ущерба для дела может быть приостановлена». [10]
Не оставлял усилий и А.А. Эбергард. 8 августа 1915 г. он телеграфировал в Морской генеральный штаб (МГШ): «…считаю наиболее желательным иметь две группы мониторов – одну с тяжелой артиллерией для разрушения укреплений и с артиллерией для борьбы с подводками [так в документе. – Авт.] и с аэропланами, вторую для содействия движению армии на фланге, для охраны пунктов высадки от подлодок и т.п. с артиллерией около 6″ калибра… В каждой группе иметь по шесть судов… Вооружение первой группы представляется в виде двух 12″ [орудий] и нескольких против подлодок и аэропланов на каждом мониторе, а на второй группе около шести 6″ [орудий] могущих стрелять на один борт, а также возможное число против аэропланов. Все пушки 12″ и 6″ должны иметь предельно большие углы возвышения, на сколько допускают условия стрельбы на мониторах и иметь снаряды и заряды для гаубичной стрельбы с большими углами падения и возможно большим разрывным зарядом». [11]
В порядке изучения свежих технических решений союзников заместитель начальника МГШ по судостроению капитан 1 ранга Д.В. Ненюков был откомандирован в Севастополь, где ознакомился с чертежами английских мониторов и беседовал с осматривавшими их у Дарданелл капитаном 2 ранга В.И. Медведевым и корабельным инженером подполковником В.К. Трегубовым. Он дал высокую оценку конструкции новых тяжелых британских кораблей прибрежного действия, особенно их конструктивной защите корпуса от подводных взрывов.
Для изучения вопроса практической целесообразности создания мониторов и возможности их быстрой постройки при МГШ была создана комиссия с участием представителей МГШ, Главного управления кораблестроения (ГУК) и Черноморского флота. К работе комиссии был привлечен также консультант ГУК генерал-лейтенант А.Н. Крылов, задачей которого была оценка проблемы монитора в кораблестроительном отношении. Комиссия работала в течение августа-сентября 1915 г. Ею были обстоятельно изучены все аспекты проблемы быстрой постройки серии мониторов.
1 октября состоялось итоговое заседание. От срочной «постройки мониторов, как с крупной артиллерией, так и со средней» пришлось отказаться. Мотивация решения комиссии была многообразной. Главной причиной стала невозможность быстрой постройки большой серии новых судов в условиях тяжелой войны – страна напрягала все силы для того, чтобы выправить положение на сухопутном фронте и остановить германо-австрийские армии, неумолимо вдавливающие плохо оснащенные русские части вглубь Украины и Белоруссии. Огромная нужда в винтовках, патронах, полевой артиллерии и снарядах заставила взяться за срочные заказы для армии и заводы Морского министерства, даже ценой приостановки довоенных программ кораблестроения. Все имеющиеся в распоряжении правительства финансы поступали на приобретение вооружения для сухопутных войск за границей, и в этих условиях проведение масштабной и затратной программы строительства мониторов для перспективной операции на Босфор шло совершенно вразрез с повесткой дня (по сути дела, задача быстрой постройки серии из шести мониторов с 14-дм артиллерией примерно соответствовала созданию двух линкоров-дредноутов с полным вооружением). Взамен комиссия решила провести дооборудование двух устаревших черноморских линкоров – «Синопа» и «Ростислава» – дополнительными внешними отсеками конструктивной противоторпедной защиты («кессонами»), что предполагалось сделать уже в течение зимы 1915/1916 гг., и использовать эти корабли в операциях против побережья. [12] Подобное решение проблемы устраивало всех: Черноморский флот получал два оснащенных современной подводной защитой тяжелых корабля, Морское министерство сберегало силы, материалы и производственные мощности своих перегруженных предприятий, а страна в целом – не менее 150 млн. руб, в которые должны была обойтись программа строительства мониторов. [13] На этом в истории с планами постройки мониторов с линкорными орудиями для штурма Босфора можно было бы поставить точку, но в Главное управление кораблестроения уже поступил проект, воплощающий видение подобного корабля русскими морскими специалистами.
ТЯЖЕЛЫЙ МОНИТОР – РУССКИЙ ВЗГЛЯД
 |
 |
 |
 |
Несмотря на то, что идея овладения проливами, как одна из долговременных приоритетных государственных задач, постоянно присутствовала в российских внешнеполитических устремлениях, в перспективном военно-морском планировании детальная военно-политическая разработка операции по их штурму всегда находилась где-то на полдороге. Свидетельством этому служит отсутствие у армии и флота четких тактических планов захвата проливов и, более конкретно, тот факт, что вопрос необходимости создания специального типа боевого корабля с тяжелой артиллерией для массированной огневой поддержки штурмовых десантных частей вообще никогда не поднимался. В довоенный период современная тактика операций против побережья, усиленного фортификационными сооружениями и береговыми батареями, при условиях, когда атакующие берег корабли будут подвергаться интенсивному артиллерийскому обстрелу и риску атаки из-под воды, даже не обсуждалась. Однако чувствительные потери, понесенные союзниками в Дарданеллах, вызвали серьезное беспокойство в русских военно-морских кругах, поставленных перед необходимостью проведения операции на Босфор уже в ходе текущей войны. Вынужденное обращение к идее тяжелого монитора, которая в ближайшей перспективе подлежала реализации на фоне затяжного кризиса лета-осени 1915 г., не могло дать его оптимальной конструкции. Проектирование подобного корабля нового типа носило, таким образом, характер импровизации.
Разработка монитора велась в проектном бюро Адмиралтейского судостроительного завода (АСЗ) под руководством начальника бюро, корабельного инженера А.К. Шуберта. Полностью проект в трех вариантах был готов 15 октября 1915 г. В целом все три варианта отличались друг от друга весьма незначительно – они имели одинаковые размерения, скорость хода, вооружение, тип и толщину элементов броневой защиты. [14] В одном из вариантов число противоминных орудий понижалось до шести (против восьми в двух других). В другом – башня 14″/52 орудий размещалась на приподнятом барбете (высота осей орудий над ватерлинией – 6,1 м), что должно было существенно улучшить использование главной артиллерии в свежую погоду, но вызывало дополнительный расход нагрузки и повышало центр тяжести судна.
Спроектированный монитор имел корпус, набранный на основе 81 шпангоута (шпация 1200 мм). Высота надводного борта на миделе составляла 0,92 м, что сравнительно с высотой верхней палубы над ватерлинией по диаметральной плоскости давало стрелку погиби палубы в 1/45 (т.е. 450 мм) и вполне соотносилось с тогдашней практикой. Отношение длины корпуса к его ширине (L/B) составляло 5,0. Для улучшения мореходности и всхожести монитора на волну в носовой части корпуса предусматривался фальшборт, повышавший высоту борта в носу до 3,0 м, а в варианте II – короткий полубак, палуба которого отстояла от ватерлинии на 3,9 м. В этом же варианте средняя надстройка, заключавшая в себе казематы 6-дм орудий, продлевалась до конца в корму, а полученные таким образом объемы под полуютом использовались в качестве помещений для командного состава.
Главным вооружением корабля должны были стать три 14-дюймовых орудия в 52 калибра длиной в трехорудийной установке, в целом идентичной подобной установке «Измаила». [15] В связи с небольшой глубиной трюма монитора по сравнению с линейным крейсером нижний участок подачной трубы существенно укорачивался, но был сохранен принцип подачи боезапаса из погребов в боевое отделение установки с перегрузкой в перегрузочном отделении. Эта мера должна была существенно повысить живучесть установки и корабля в целом. Боезапас 14-дм орудий составлял по 60 выстрелов на ствол.
Вспомогательные 6-дм орудия в 50 калибров – для действия по переднему краю обороны противника, а также для борьбы с неприятельскими подводными лодками путем использования «ныряющих снарядов» – были исчерпывающе представлены в проекте: в первом варианте их было шесть, во втором и третьем – по восемь. Они размещались в кормовой половине монитора, на верхней палубе, в просторной надстройке, защищенные с бортов, носа и кормы 100-мм броней, а сверху – 50-мм палубой. Разделительные траверзы между орудиями были 25-мм толщины. Для каждого орудия предусматривался отдельный элеватор подачи боезапаса, количество которого предусматривалось по 100 выстрелов на ствол. В качестве зенитных планировалось по два 63-мм орудия в корме, на крыше каземата 6-дм артиллерии, а в качестве салютных – еще по две 47-мм пушки.
Во всех трех вариантах проекта предусматривались по два траверзных подводных торпедных аппарата. Подобное техническое решение представляется для тяжелого артиллерийского корабля прибрежного действия явно неудачным и может быть объяснено только инерцией мышления тактиков МГШ на момент выдачи проектного задания. В самом деле, торпедные аппараты на тяжелых кораблях, рассматривавшиеся в то время во всех флотах лишь в качестве «оружия эксплуатации победы» после решительного артиллерийского боя в открытом море, для монитора оказывались явно бесполезным грузом.
Главную защиту корабля против артиллерийского огня обеспечивал пояс по ватерлинии толщиной 275 мм, простиравшийся ровно на 2/3 длины корабля. В оконечностях толщина поясных плит понижалась сначала до 200 мм, затем, до самых штевней, до 125 мм. На расстоянии 3,6 м позади главного пояса, параллельно ему, проходила 50-мм противоосколочная переборка (на протяжении отсека дизелей ее толщина увеличивалась до 75 мм). Таким образом, главный бортовой пояс по ватерлинии и продольная переборка за ним формировали основной контур вертикальной защиты корабля, выполненной точно в соответствии с тогдашней русской теорией «разнесенной» броневой защиты тяжелых артиллерийских кораблей (согласно ей вертикальное бронирование борта подразделялось на наружное и внутреннее, выполняющее функцию противоосколочного). Горизонтальное бронирование корпуса проходило в плоскости верхней палубы (от штевня до штевня), которая была толщиной 75 мм, и в плоскости нижней палубы (от форштевня до поперечного наклонного внутрь 125-мм траверза румпельного отделения), толщиной 50 мм. Над отсеком дизель-моторов нижняя палуба поднималась до уровня верхней, а образовавшиеся с боков проемы прикрывались вертикальными плитами толщиной 75 мм.
Управление кораблем во время ведения боя планировалось осуществлять из броневой боевой рубки, конструкция которой полностью повторяла уже существующие боевые рубки дредноутов. Она представляла собой броневой цилиндр с толщиной стен 300 мм и крышей в 150 мм. Верхний ярус рубки предназначался для управления движением монитора в бою, а расположенное под ним помещение оборудовалось как дальномерная рубка, в которой располагались два дифференциальных дальномера системы А.Н. Крылова. Общий вес боевой рубки (включая две внутренние противоосколочные площадки и броневой колодец связи с центральным постом) составлял почти 260 т, или 3,5% водоизмещения, а в варианте III, где она была одним ярусом выше, уже около 340 т (4,5 %).
Конструктивная защита корпуса от подводных взрывов состояла из бортового клетчатого слоя и расположенного за ним отсека глубиной от 3,6 м (у погреба 14-дм боезапаса) до 2 м (в корме за отсеком дизелей). В целом эта система ничем не отличалась от той, которая применялась как на уже введенных в строй, так и на находящихся в постройке русских дредноутах. Единственным отличием было то, что на мониторе отсеки бортовой защиты использовались в качестве вспомогательных кладовых – машинных запасов, сухой и мокрой провизии, шкиперских, пресной воды и т.п., в то время как на угольных дредноутах («Севастополь», «Императрица Мария», «Измаил») здесь располагались бункера для угля, а в проекте «нефтяного» «16-дюймового» линкора (1914 г.) они были трансформированы в коффердамы. Если судить с точки зрения создания тяжелого штурмового корабля для атаки хорошо укрепленного в минно-артиллерийском отношении побережья, то нельзя сказать, что подводная защита проекта монитора носила всецело продуманный характер.
Более того, учитывая тот факт, что русские специалисты на момент составления проекта уже располагали полученными от англичан чертежами их новейших мониторов с весьма эффективной подводной защитой, неясно, почему проект 1915 г. не учитывал подобного опыта союзников ни в малейшей мере. Объяснения использованному в проекте стандартному решению выявленные документы пока не дают.
Двигательная установка состояла из трех дизелей по 1000 л.с., размещавшихся каждый в отдельном отсеке, так что все три отсека находились параллельно друг другу. Россия периода Первой мировой войны располагала развитыми дизелестроительными мощностями – Коломенский, Нижегородский заводы, а также «Л. Нобель» («Русский дизель») в Петрограде еще в предшествующее десятилетие освоили производство судовых дизелей различной мощности, которые успешно применялись как на судах торгового, так и военного флота. В 1907-1910 гг. Балтийским заводом для Амурской флотилии были построены восемь канонерских лодок серии «Шквал» по 950 т со скоростью хода 11 уз, а Адмиралтейским – две дизельные канонерки для Каспийской флотилии («Каре» и «Ардаган»). Перспективы совершенствования дизелей оказались настолько обнадеживающими, что уже к 1913 г. было признано технически осуществимым создание дизелей с агрегатной мощностью порядка 1500 л.с., а Коломенский завод для нужд текстильной промышленности создал даже дизели в 2000 л.с. На фоне подобных успехов в дизелестроении задача создания 1000-сильного двигателя для 14-дм мониторов была для русских заводов вполне посильной и являлась только вопросом времени.
В состав шлюпочного вооружения монитора входили два моторных катера, два 16-весельных баркаса, и по два 6-весельных вельбота и яла. Для спуска на воду катеров и баркасов по каждому борту устанавливалось по крану такого же типа, как на дредноутах, для вельботов в корме имелись шлюпбалки.
 |
 |
Завершая описание конструкции спроектированного в октябре 1915 г. тяжелого монитора, хотелось бы остановиться более подробно на оценке некоторых ее составляющих. В части артиллерии русский проект являлся наиболее мощным изо всех проектов тяжелых мониторов (не считая британских «Лорд Клайв» и «Дженерал Вульф» после довооружения их в 1918 г. дополнительным 18-дм орудием с ограниченным сектором обстрела). Вес залпа его главных орудий на 20% превосходил британские 15-дм мониторы; по артиллерии вспомогательного калибра его превосходство было абсолютным. Состав зенитного вооружения корабля также можно признать достаточным. Курьезом можно считать вооружение этого относительно небольшого и тихоходного корабля торпедными аппаратами. Что же касается защиты, то уровень бронирования русского монитора был исключительно высоким – его общий вес достигал свыше 41% от водоизмещения. Однако, при общей надежности броневой защиты проекта, существенно превосходящей все мониторы периода Первой мировой войны (даже принимая во внимание «экзотическую» вертикальную защиту итальянского «Фаа ди Бруно» железобетонным поясом по ватерлинии толщиной почти 3 м) и эквивалентной защите многих современных ему линкоров, имеется ряд замечаний и в этой части. Если исходить в первую очередь из тактических предпосылок боевого использования монитора, представлявшего собой мелкосидящий корабль с чрезвычайно низким надводным бортом, корабль подобного типа не нуждался в «капитальном» бронировании последнего. Атака монитора должна была происходить в основном с носовых курсовых углов, при этом важность мощной броневой защиты борта отступала на второй план перед необходимостью сообщения кораблю особо надежной горизонтальной защиты, способной эффективно выдерживать в первую очередь навесные попадания неприятельских пушек и гаубиц береговой обороны. Перераспределение толщин элементов броневой защиты в направлении усиления горизонтального и утончения вертикального бронирования в рамках отпущенного веса могло дать более сбалансированную и надежно защищенную конструкцию для использования монитора в тех условиях, для которых он предназначался.
Спорным представляется оборудование монитора полновесной «линкорной» боевой рубкой, почти точно воспроизводящей аналогичную конструкцию дредноута «Императрица Екатерина Великая» (с уменьшением толщины крыши с 250 до 150 мм). Совершенно ясно, что бронированный многосоттонный боевой пункт управления линкором оказывался не вполне уместен на корабле втрое меньших размеров с более ограниченным кругом задач, причем нижняя половина объема броневого цилиндра рубки на мониторе не использовалась совсем. Развивая мысль о боевом пункте управления монитором, можно отметить, что переход к одноярусной, более просторной рубке на жестком стальном ячеистом основании мог сэкономить не менее 150 т нагрузки.
 |
 |
Таким образом, с учетом всех упомянутых замечаний, проект нельзя назвать всесторонне продуманным и сбалансированным, что, конечно, было и невозможным при существовавшей спешке. Представляется все же более правильным, что основной идеей проектирования должно было стать не копирование большинства уже опробованных технических решений и целых крупных узлов линкоров, превращающее спроектированный монитор в своеобразный «мини-дредноут», а более детальную проработку тех его конструктивных составляющих, которые могли дать корабль принципиально новой тактико-технической направленности.
Что же касается практической части реализации программы строительства мониторов, то, прежде всего, она упиралась в изготовление необходимого числа 14″ орудий. Производство двух десятков подобных стволов должно было потребовать даже по условиям мирного времени около полутора лет и полного напряжения всех сил Обуховского завода. Однако это единственное в России предприятие-производитель тяжелых калибров осенью 1915 г. оказалось совершенно перегруженным исполнением срочного заказа армии на 400 122-мм полевых гаубиц и 400 107-мм полевых пушек, на которые пошел весь наличный запас орудийной стали завода «в литой болванке». В то же время, в Россию к осени 1915 г. еще не начали поступать и 14-дм орудия для «Измайлов» из числа 36 стволов, изготовление которых было передано с началом войны Русским Обществом артиллерийских заводов британской компании «Виккерс», и не было никаких видов на получение этих пушек в ближайшем будущем (первые из них прибыли только год спустя). [16] Помимо этого, производство трехорудийных установок для мониторов, а также доделка находящихся в работе для «Измаилов» подобных же установок (не говоря уже об изготовлении новых) в условиях военного времени должно было потребовать таких усилий и занять столько времени, что это делало совершенно нереальным постройку мониторов по проекту 1915 г. к весне следующего года. Значительные трудности также можно было ожидать и в части своевременной поставки требуемого количества судостроительной стали для планируемых кораблей – всего на корпуса шести мониторов ее должно было потребоваться не менее 10 тыс. т, а также легированной стали для их бронирования – до 20 тыс. т в виде броневых плит (или до 40 тыс. т в поковке).
Учитывая все вышесказанное, перспективу постройки серии из шести требуемых командованием Черноморского флота мониторов с 14-дм артиллерией можно смело оценить как нереальную. Обсуждение летом-осенью 1915 г. в МГШ и ГУК вопроса о создании тяжелых мониторов и их эскизное проектирование остаются лишь свидетельством своевременной реакции русских морских кругов на все новинки в военно-морской технике по свежему опыту идущей войны, их конструктивного подхода к вопросам стратегии и тактики борьбы на море, готовности к немедленному рассмотрению всех самых смелых и современных идей и принятию на вооружение новейших видов морских вооружений.
Идее тяжелого монитора, как эффективного средства обороны мелководных побережий внутренних российских морей не было суждено навсегда кануть в прошлое. Не прошло и десяти лет, как возвышавшиеся в холодных цехах Металлического завода 14-дм установки «Измаила» дали ей новый импульс.
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Сноски
1. «Последний довод короля» (лат.) – девиз, помещенный на орудиях прусского короля Фридриха II;
2. J.S. Corbett. Naval Operations. Vol.II (History of the Great War Based on Official Documents). – London: Longmans, Green & Co, 1921.p.223;
3. W. Hovgaard. Modern History of Warships. – London: Conway Maritime Press, 1971. p. 161–163;
4. Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1906-1921. – London: Conway Maritime press, 1985. p. 42-49;
5. Ibid., p. 253-254;
6. Сводка телеграфных сношений. Запросы морскому агенту в Англии капитану 1 ранга Н.А.Волкову (телеграммы №5437 и №5451 от 10 июля 1915 г.) и его ответы (телеграммы №859 и №889 от 29 июля 1915 г.). // РГАВМФ, ф. 401, оп. 1, д. 757, л. 2;
7. Там же, л. 3;
8. «Об экстренных мерах подготовки к десантной операции». Письмо командующего Черноморским флотом А.А. Эбергарда начальнику штаба Верховного главнокомандования Н.Н. Янушкевичу, 20 июля 1915 г. // РГАВМФ, ф. 401, оп. 1, д. 757, л. 5;
9. Письмо начальника штаба Верховного главнокомандования Н.Н. Янушкевича морскому министру адмиралу И.К.Григоровичу, 25 июля 1915 г. // РГАВМФ, ф. 401, оп. 1, д. 757, л. 4;
10. там же;
11. Телеграмма командующего Черноморским флотом А.А. Эбергарда начальнику МГШ А.И.Русину, 8 июля 1915 г. // РГАВМФ, ф. 401, on. 1, д. 757, л. 8;
12. Противоминные «кессоны» были установлены на «Синопе» в мае-июне 1916 г. на николаевском заводе «Наваль». По конструкции они представляли собой пустотелые стальные отсеки, охватывающие почта весь борт корабля. Для устаревшего броненосца с его малой скоростью хода удалось довести ширину бортовых отсеков этой импровизированной конструктивной защиты до 4,6 м. Подобные же «кессоны» были изготовлены на «Навале» и для «Ростислава», но смонтированы на нем так и не были;
13. А.А. Эбергард все же еще некоторое время надеялся на положительное решение вопроса о начале постройки мониторов. 3 октября 1915 г. он вновь высказывал в письме морскому министру И.К. Григоровичу свое видение срочно необходимых для операций на театре кораблей специальной постройки и, в частности, отмечал: «…я считаю в настоящее время необходимым срочное усиление Черноморского флота ниже перечисленными судами с противоминными пристройками [т.е. дополнительно оснащенными отсеками конструктивной подводной защиты корпуса от подводных взрывов. – Авт.], кроме тех, которые уже заказаны или строятся: …III. Мониторов с крупной артиллерией, надежно защищенных от мин – шесть, для борьбы с тяжелой артиллерией противника. IV. Мониторов со средней артиллерией, также надежно защищенных от мин, не менее шести – для обстрела позиций неприятеля и поддержки наступающих флангов армии… ». // РГАВМФ, ф. 418, оп. 1, д. 1844, лл. 119-120
14. Здесь и ниже – описание и разбор технических характеристик проекта тяжелого монитора приводится по его чертежам и спецификациям // РГАВМФ, ф. 876, оп. 230, д. 773 (вариант I), д. 774 (вариант II), д. 775 (вариант III);
15. Несомненно, что на идею относительно быстрой постройки серии тяжелых мониторов для Черноморского флота сильный отпечаток наложило наличие на Петроградском металлическом заводе четырех полуготовых трехорудийных 14”/52 установок сверхдредноута «Измаил». Строительство его, существенно замедленное в ходе войны, практически не позволяло надеяться на ввод корабля в строй до ее окончания и порождало различные планы использования уже готовых узлов и конструкций корабля по другому назначению;
16. Русское Акционерное Общество артиллерийских заводов (РАОАЗ) вело с 1913 г. строительство в Царицыне на Волге грандиозного орудийного завода. Это предприятие планировалось как головной производитель орудий и снарядов всех калибров (до 16″) для флота и береговой обороны. Поставка оборудования, производившаяся по договору с компанией «Виккерс», не была завершена до начала боевых действий в 1914 г., и завод достраивался уже в ходе войны
