От редакции «Отваги»: это рассказ непосредственного участника боевых действий в Абхазии и в Западной Грузии, когда ее президентом был Э.Шеварднадзе. В то время еще не остыли очаги межнациональных конфликтов, раздирающих бывшие советские республики. Небольшой экскурс в недавнюю историю может показать для современного обывателя с неожиданной стороны события в Закавказье, предшествовавшие современным отношениям России и ее южного соседа.
В начале января 2000 года Тбилиси обратился к Москве с просьбой незамедлительно начать переговоры по достигнутой в ноябре договоренности о выводе российских военных баз из Вазиани и Гудауты. Это конечно же поставило крест на контактах с Россией в военной сфере, причем как двусторонних, так и в рамках СНГ. Эдуард Шеварднадзе никогда не скрывал, что с членством Грузии в Содружестве он связывает надежды на «восстановление справедливости в Абхазии».
«Я – за более масштабную экономическую интеграцию со всеми государствами, в том числе и с не входящими в СНГ. К сожалению, интеграции с Европой у нас не получилось, а жизнь в экономической изоляции означала бы полную катастрофу», – сокрушенно говорил президент Грузии еще за 7 лет до этого. 19 сентября 1993 года, находясь в Сухуми в безвыходном положении, Шеварднадзе обратился за помощью к международному сообществу: «Быть может, кто-нибудь скажет, что это крик отчаяния. Если это и крик, то души, моей и моего народа, и я хочу, чтобы он был услышан». Президент Грузии был услышан, как ни странно, его жизнь спасли… российские морские пехотинцы!
Подробности, скрывающиеся руководством Грузии до сих пор, рассказывает командующий береговыми войсками и морской пехотой Черномоского флота в 1987-1995 гг. генерал-майор Владимир Романенко.
Страна, борясь за свою независимость, должна думать о том, как себя защитить. К моменту распада СССР ЧФ имел на территории Грузии достаточно серьезную военно-морскую базу в Поти и пункты базирования. Основной ее задачей было стратегическое обеспечение вооруженных сил СССР на южном направлении. Когда после 1991 года Грузия стала самостоятельным государством, нужно было решить судьбу Потийской базы. Сразу после подписания Беловежских соглашений руководство ЧФ провело в Тбилиси переговоры с тогдашним президентом Звиадом Гамсахурдиа на предмет сохранения базы для охраны границы Грузии. Гамсахурдиа решил, что ЧФ должен покинуть базу. Из состава ЧФ был выделен целый батальон для обеспечения эвакуации основных сил и средств, техники и вооружения. Однако мы оставили там много материальных средств и техники. Когда в декабре 1992 года наши последние корабли покидали Поти, на пирсе стояли лозунги: «Оккупанты – вон из Грузии!»
Когда в марте 1993 года Эдуард Шеварднадзе вернулся в Грузию, сторонники Гамсахурдиа – «звиадисты» – уже были оттеснены в западную часть республики, одновременно велись активные боевые действия в Абхазии. Кстати, оттуда на десантных кораблях Черноморский флот вывез около 11 тысяч беженцев. На каждом корабле была рота морской пехоты, которая обеспечивала охрану и порядок при посадке.
В сентябре 1993 года Шеварднадзе отправился в Абхазию, решив на месте ознакомиться с ситуацией. Однако в результате активных действий абхазских вооруженных сил президент Грузии оказался блокирован на Сухумском аэродроме. Положение было критическим – аэродром был окружен со всех сторон «шилками», охрана Шеварднадзе из последних сил отбивалась от абхазских вооруженных формирований.
За развитием ситуации внимательно следили в Москве – тогда это были президент Б.Ельцин, и министр обороны П.Грачев. Задача обеспечить вывоз Шеварднадзе из Абхазии была поставлена непосредственно Грачевым. Из Севастополя в срочном порядке вышел высокоскоростной десантный корабль на воздушной подушке «Зубр» под командованием капитана 1 ранга Максимова. На корабле находилась рота морской пехоты, которую возглавлял полковник Корнеев. Руководил операцией непосредственно с командного пункта командующий флотом Эдуард Балтин, я находился рядом с ним.
В Сухуми в это время находилась рота ВДВ, но у нее к тому времени кончались боеприпасы и продовольствие, и она не могла оказать влияния на ситуацию. Планировалось, что воздушно-десантная рота выведет Шеварднадзе на берег и посадит на корабль. Естественно, все абхазские зенитные средства стояли вокруг аэродрома в ожидании взлета президентского самолета Як-40 с Шеварднадзе на борту.
Надо сказать, что громкий шум газотурбинных двигателей десантного корабля напоминает шум реактивного самолета. «Зубр» подошел ночью к берегу, и абхазские солдаты решили, что их атакует мощное российское авиационное соединение. Все средства ПВО были выведены на берег.
С корабля было видно сплошную линию огня, и к берегу подойти было невозможно. Корабль на воздушной подушке сделан из легких сплавов и легко может получить пробоину, ведь стреляли прямой наводкой. Пришлось яростно маневрировать – «Зубр» несколько раз уходил обратно в море. Корабль все время менял направление ожидаемой высадки, кроме того, ночью его видно не было, слышно только мощный рев. Корабль всеми своими средствами вел огонь на поражение по берегу. Абхазские формирования, не понимая, с кем ведут бой, то пытались отражать удары авиации, то препятствовали высадке морского десанта. Воспользовавшись, отвлечением сил и средств абхазской ПВО, пилоты Шеварднадзе подняли Як-40 и на очень малой высоте над рекой вышли в море, а затем развернулись, ушли в сторону Поти и сели под Кутаиси…
Абхазские военные тогда очень недоумевали, как один единственный корабль создал такую панику. Хотя ровно через год после этих событий мы с Балтиным побывали в гостях у президента непризнанной республики Ардзинбы в Сухуми. Он достаточно тепло нас принимал, был очень серьезный разговор о событиях годичной давности.
Так что своей жизнью Шеварднадзе обязан Черноморскому флоту России – абхазы церемониться бы с ним не стали. И это касается не только того, что произошло в Сухуми в 1993 году.
Через месяц после описываемых событий обострилась ситуация в Западной Грузии, – вооруженные формирования парализовали жизнь этого региона, да и всей республики, ведь выход к морю реально обеспечивают лишь Батуми и Поти, через которые идут топливо, продовольствие и другие ресурсы. Учитывая особое положение Аджарии, основным портом, обеспечивающим жизнедеятельность Грузии, является Поти. В этих условиях Шеварднадзе пришлось обратиться к российскому правительству, чтобы спасти свое положение и свой режим. После возвращения Шеварднадзе в Тбилиси он продолжал контакты с высшим руководством РФ, и по согласованию с МИДом и руководством Вооруженных сил осенью 1993 года к нам на ЧФ даже прилетал представитель грузинского президента.
Мы с ним обговаривали, на каких условиях морская пехота будет действовать на территории Грузии. Был спланирован выход отряда боевых кораблей ЧФ с боевой десантной группой на борту для поддержки авиации. Основу десантной группы составила бригада морской пехоты ЧФ. На борту было около 1600 человек.
4 ноября 1993 года десант высадился в Поти. В тот же день начались закрытые переговоры Шеварднадзе и Балтина, которые прорабатывали юридические основы пребывания морских десантников на территории Грузии. Подписать соглашение было необходимо, чтобы основания для применения оружия были зафиксированы юридически. Мы разработали план предполагаемых действий, который Шеварднадзе и подписал.
Тогда президент Грузии в интервью севастопольскому телевидению говорил, что поддержка ЧФ «имеет большое значение – и моральное, и политическое», однако отрицал факт участия пехотинцев в боевых действиях. Между тем в первые 2-3 дня нашего пребывания в Западной Грузии более 500 боевиков покинули Поти и ушли в горы, некоторых мы передали грузинской милиции, хотя вся государственная власть была там практически парализована. Кстати, в Западной Грузии мы сталкивались и с чеченцами, которые воевали на стороне звиадистов. В качестве условных сигналов чеченцы используют имитацию голосов животных. Когда в районе Поти завыл волк, мы поняли, «откуда ноги растут». Наши разведчики их засекали, но на прямое боестолкновение чеченцы не шли.
Мы проводили и так называемые «зачистки». 5 ноября в городе была создана комендатура, которая занялась пропускным режимом, патрулированием улиц, был введен комендантский час. Сразу стали приходить российские корабли с продовольствием.
Хотя мы прибыли в Западную Грузию по решению президентов трех стран – Ельцина, Кравчука, Шеварднадзе (ведь ЧФ был тогда под двойным российско-украинским подчинением), через некоторое время ВС Украины принял постановление: всех украинцев из зоны чрезвычайного положения вернуть в Севастополь. Я обратился к каждому персонально с просьбой принять самостоятельное решение на этот счет. В Поти находились 86 человек, принявших украинскую присягу, никто из морских пехотинцев не согласился уехать, хотя служили не по контракту. В Севастополь отбыли только 24 служащих морской инженерной службы.
После того как мы обеспечили работу государственных органов, силовых структур по всей прибрежной зоне, в нашей помощи перестали нуждаться. Активно заработали российские морские пограничники, которые обеспечивали безопасность территориальных вод Грузии. Мы ведь пришли с очень серьезным отрядом боевых кораблей, вся контрабанда была исключена. Я думаю, тогда для режима Шеварднадзе мы были спасением.
Если называть вещи своими именами, на российских штыках он пришел к власти и удержался у этой власти. Мне тяжело на это смотреть через призму данных грузинским президентом обещаний, ведь речь шла о восстановлении военно-морской базы ЧФ в Поти. Даже когда на территории Грузии создавались российские военные базы, Поти не вошел в их число. Я считаю, после того, что Россия сделала для становления Грузии как независимого государства, нынешнее отношение ее властей к нам недопустимо.
