Аэродром Моздок
Маховик наведения конституционного порядка набирал обороты. Уже прозвучали первые информационные залпы против Российской армии. Прибывшие журналисты натолкнулись на ледяное «гостеприимство» летчиков. Все попытки разговорить авиаторов закончились безрезультатно. На просьбу посмотреть быт вертолетчиков было отвечено отказом по причине отдыха экипажей. Юридически правильно. По-человечески? Начальство избавило журналистов от возможности послушать мнение своих подчиненных о прессе с употреблением среднерусского дворового лексикона. Перевозка на передовую? Будет приказ, задачу выполним.
…Около вертолета на промозглом ветру стояли несколько офицеров, журналистов и операторов. Командир экипажа хлопнул ладонью по двери вертолета в грузовую кабину. В открывшемся проеме появился борттехник, установил входной трап и выскочил из вертолета.
– Почему люди на улице торчат? – спросил командир.
– Предлагал, но они с журналистами…
– Тебя-то чем обидели?
– Да полчаса по стоянке тыкались от борта к борту, а потом решили нашу ласточку поснимать.
– Тебе жалко?
– Ага. Суеверный я. Вот пусть часов в десять вечера, когда караул заступит, приходят и снимают, – изобразив саму невинность, ответил борттехник.
Подъехал «уазик». Командир доложил прибывшему полковнику о готовности к выполнению поставленной задачи и попросил еще раз уточнить координаты точки назначения.
– Давайте карту, покажу.
– Штурман! – произнес командир и взял протянутую полетную карту.
Операторы телеканалов вскинули на плечи камеры. Как гончая, почуявшая добычу, приготовились к съемке. Отличная картинка для репортажа. Командование мотострелков и авиации согласовывает планы своих действий.
– Мужики, мы не в цирке. Снимать не надо, – тихо, но решительно сказал командир.
– Это необходимо для нашей работы, – парировал один из операторов и, глядя на полковника, добавил: – Опять детские суеверия?
– У нас экипаж стеснительный, – начал сглаживать углы старший офицер. – Сейчас прилетим на место, там и поснимаете.
Операторы сразу обмякли, но один из них, отступив назад, шагнул за спины офицеров. Карта с военными пометками. Пальцы рук, упирающиеся в населенные пункты Чечни. Неплохой кадр. В последний момент камера, вместо того чтобы начать съемку, потеряла признаки жизни. Оператор быстро осмотрел ее. Все исправно, все работает. Привычным рывком отправил камеру на плечо. Толчок в бок заставил журналиста сделать по инерции несколько шагов в сторону.
– Вам что, делать нечего? – возмутился оператор. – Что за шутки?
– Командир запретил, – спокойно ответил бортач и шагнул вперед, встав за спиной командира.
Офицеры прекратили обсуждение, переглянулись…
– Кому-то скучно? – рыкнул командир, оглянувшись на экипаж.
– Там обозначения по вчерашнему послеобеденному маршруту, – тихо сказал летчик-штурман.
Все замерли на мгновение, пытаясь понять смысл сказанного. Полетная карта была тут же возвращена праваку. Экипаж вертолета направился к «ласточке». Пора лететь.
Площадка подскока «Толстой Юрт»
После прибытия на площадку подскока сопровождающий журналистов офицер быстро организовал транспорт. Все вместе они убыли за материалом для репортажей.
Перед этим операторы успели снять площадку и подготовку вертолетов Ми-24 к боевому вылету. Один из техников, заметив работу операторов, разразился ненормативной лексикой. С какой-то железкой в руках он направился в их сторону явно не с дружескими намерениями. Связываться с очередным «бешеным» у журналистов не было желания, да и машина появилась вовремя. Может, в другом месте военные более спокойные…
Площадка подскока была сделана по предложению вертолетчиков. Свое наименование она получила по ближайшему населенному пункту. Каждое утро на нее перебазировалась группа Мн-24. Для обеспечения работы боевых вертолетов Ми-6 доставляли топливо и боеприпасы. С наступлением сумерек «двадцатьчетвертые» возвращались на аэродром Моздок. Благодаря этой площадке летчики сократили подлетное время к передовой и расход топлива на выполнение боевых вылетов.
Площадку круглосуточно охраняли мотострелки. Инженерное оборудование осуществляли параллельно с боевыми вылетами. Расчистили вертолетные стоянки. Сделали их обваловку на случай возможного обстрела боевиками. Это позволило также скрыть от постороннего взгляда подготовку к боевым вылетам.
…Пятый вылет за сегодняшний день. На повестке дня две проблемы: снайпер, сидящий в печенках у матушки-пехоты, и группа гранатометчиков, меняющих свои позиции после каждого выстрела.
Одна пара ушла, а другая произвела посадку. Экипажи обмениваются впечатлениями, уточняют, как будут работать на следующем вылете. Специалисты группы авиационного вооружения снаряжают вертолеты к предстоящему вылету. К работе техники у летчиков замечаний нет, поэтому остальной техсостав подключается к зарядке универсальных блоков «карандашами»… Через несколько минут неуправляемые ракеты, оставляя дымные шлейфы, понесутся к выбранным целям…
Птицу видно по полету
Как в авиации узнают о неприятностях? Не только по радиообмену. Каждый летчик имеет свой почерк, который заметен специалисту. Вот заходит на посадку вертолет. Его командир подобно школяру старательно «выводит линию полета». Другая машина отходит в сторону, не мешая заниматься «правописанием». Задерживается вылет готовой пары. Конвейер дал какой-то сбой. Все начинают оглядываться на руководителя посадки. Он ведет переговоры по радиостанции, цепко удерживая сосредоточенным взглядом «школяра». Сейчас с вопросами к нему лучше не подходить. И так понятно: у мужиков неприятности. Любой знающий цену полета в этот момент в душе желает экипажу удачной посадки.
Вертолет на стоянке. Выключены двигатели. Лопасти винтов останавливаются и устало склоняются к земле. Вокруг начинается суета. Здесь все знают, кому что делать. Брошенный вскользь взгляд обжигается об обшивку вертолета, разорванную пулями. В таких случаях не бывает своих и чужих спецов. Лишняя пара глаз не помешает при осмотре машины. О замеченных повреждениях каждый докладывает бортовому технику или инженеру. «Ласточка», судя по полученным повреждениям, попала под свинцовый дождь. Экипажу повезло, что он дотянул до площадки подскока. Специалисты уже определяют, что можно восстановить, а что подлежит замене. Мы на войне. «Маслопупам» (так именуют в шутку техсостав) предстоит бессонная ночь. Для начала придется повозиться с лопастями несущего винта.
Командир экипажа и летчик-оператор еще «не отошли» от боя. Курят в стороне, щурятся от сизого сигаретного дыма. Рядом – руководитель посадки и инженер. Ждут, когда летчики немного «оттают». Вместе с экипажем второй «двадцатьчетверки» подходит к ним и экипаж «восьмерки». Для постороннего разговор авиаторов показался бы на первый взгляд несвязным, постоянно перескакивающим с одного на другое.
– С днем рождения…
– Сам заметил или после команды авианаводчика отвалил?
– Да какой там… Эти орлы только снайпера сняли, и мы на боевом…
– Так на повторный бы…
– Ага! Потом где этого «абрека» с ДШК искать?
– Отвернули… и бок подставили. Он нас в два счета уделал бы…
– Серега в девятиэтажке ДШК разглядел. Ну и влепил туда управляемой… Тут уже авианаводчик орет: «Отворачивай, по тебе справа работают!»
– Я думал, он про нашего говорил.
– Взаимно… пока по хвостовой балке не застучало. Свернешь – пуск сорвешь. Потом на повторный, головой в петлю? Грамотные гады. На кого ни заходи, а бок подставишь.
– Снайпер-то где сидел?
– В кабине крана. Управляемую ракету ему прямо в окошко вогнал… Напоследок он тоже летчиком стал.
– Да-а… Покувыркались… «Ласточка» жить будет?
– За пару дней на крыло поставим, и вы немного передохнете. Кстати, мужики там уже… организован!. Пошли… по паре капель.
– Давай, а то меня трясти начинает.
– Да видно, руки вон ходуном ходят. После такой мясорубки и хуже бывает. Идите, мы тут без вас разберемся. Вы в себе только не держите. Выговоритесь, легче будет…
Огневая дуэль (глазами летчика-оператора)
Пара минут – и ты словно попадаешь в другой мир. Здесь идет бой. Не условный, не киношный, а взаправдашний, самый что ни на есть настоящий.
На окраине Грозного в одном из микрорайонов «духи» организовали хорошую оборону. Вертолетам здесь места для маневра нет. Авианаводчик старается не оставить нас без работы. На каждый заход он определяет цель, которую надо «приласкать», чтобы мужикам на земле было проще продвинуться вперед.
– Левая многоэтажка… Первый подъезд, третий этаж… Гранатомет…
Мы на боевом курсе. Командир делает залп неуправляемыми ракетами. Через секунды сизо-черные шапки взрывов украшают здание.
– Там же, первый подъезд справа! А на третьем этаже – первое окно слева… Стрелковое…
– Принял. Можно было сразу сказать, – бурчит в эфир командир, доворачивая вертолет.
Рычание пулемета, извергнувшего свои «гостинцы», и уход на повторный. Через минуту опять на боевом. Очередная цель ожидает нашего жаркого «радушия».
На войне все чувства обостряются. Как можно в полете заметить в одной из комнат ДШК, объяснить не могу. Может, это случайность. Но, когда он появился в оптике прицела, все остальные цели отошли в сторону. Нам бы пару километров про запас. Командир принял решение. Это наш главный враг. Уничтожить!
Огневая дуэль. Сейчас не до размышлений и нет времени оглядываться по сторонам. Весь мир сузился до размеров точки прицеливания. Туннель, соединивший на своих противоположных концах меня и цель. Из него может выйти только победитель, здесь одностороннее движение. Все, что в это время находится за пределами туннеля, для меня не существует.
Среди свиста лопастей и рева двигателей раздался хлопок. Это из контейнера вырвалась на волю и, повинуясь моим командам, уходит в направлении врага управляемая ракета. Секунды, обретающие вечность. В оптике прицела увеличивается окно дома, изрыгающее для меня смерть. Вот уже видны в глубине комнаты на треноге клокочущий ДШК и бородач, крепко его сжимающий. Он не сидит сложа руки: вглядываясь через прицел пулемета в силуэт вертушки, ищет ее самую слабую точку. Своим звериным внутренним чутьем он все понимает, однако борется с желанием на градус, на миллиметры повернуть ствол своего оружия, стегануть очередью по летящей ракете и сломать траекторию ее полета. Чего делать никак нельзя. Ведь спасение – это прежде всего стать невидимым для летчика-оператора. Для чего надо убить его. И только тогда, исхлестав огненной плеткой вертолет, сможешь увидеть, как эта объятая пламенем консервная банка прервет свой полет и горящей кляксой упадет на землю…
…Но ты опоздал, враг. Ракета влетает в комнату. Огненный шар заполняет оптику моего прицела. Инстинктивно откидываю свое тело назад. Чтобы не обжечься. Победа! Волна страха ушла. Радость жизни подхватывает меня.
Командир кидает вертолет в разворот и хвалит по переговорному:
– Молодец, Серега!
– Серега!.. Ты ранен?!. Серега!!!
– Все нормально, командир… – отзывается сиплый голос. – Идем домой?
– Да, на площадку, – облегченно подводит итог командир. – Передохни, я сам справлюсь.
Возвращение
Приехали журналисты. Но не все. У экипажа Ми-8 задача была простая. Топтаться у вертолета и «развлекать» представителей прессы, пока не подъедут остальные их собратья. На вопросы о возможностях нашей техники, о нумерации авиационных частей и местах их базирования летчики отвечали неописуемой глупостью. Говоря проще, несли полный бред. Они были злы на «умника», снимавшего вертолет перед боевым вылетом. Он не верил в наши приметы, но жизнь доказала нам обратное. Объяснения про обычные совпадения в этих случаях мало убедительны.
Командир скрипнул зубами, когда журналисты сфотографировались на фоне вертушки.
Взлетали в сумерках. Набор высоты. Ночью на пределе здесь не летают. С площадки «Толстой Юрт» сообщили, что наблюдают работу стрелкового оружия по вертолету. Кровавые пунктирные линии тянулись к воздушному извозчику. Заняли безопасную высоту, полет стал скучным и будничным.
После посадки в Моздоке один из журналистов сообщил, что видел, как по вертолету стреляли после взлета. Экипаж переглянулся.
– Вам, наверное, показалось, – улыбаясь, ответил командир.
– Да что я, в армии не служил?! На земле вспышки, как от сварки, и трассы в нашу сторону, – настаивал на своем пассажир.
– Мы летали над территорией, контролируемой нашими войсками, – успокоил штурман.
– Тем более что оружия у мирных жителей Чечни нет, – пробурчал бортач и засиял улыбкой.
Журналист удивленно посмотрел еще раз на экипаж и бросился догонять ушедшую группу.
– Неприятность маленькая, наверное, и фотография будет такой же, – подвел итог разговора командир экипажа и, задумчиво глядя в открытый блистер, добавил:
– Суеверный народ эти летчики…
Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»
