Почти 20 лет назад началась первая чеченская кампания. И чем больше проходит времени, тем больше лжи и неправды слышу и читаю я о тех трагических событиях. Нет, не к совести лгунов хочу призвать, хочу лишь спеси у них поубавить. А то послушаешь, как они Грозный штурмовали да бандитов гоняли, то невольно подумаешь: а чем тогда другие подразделения занимались?..
В январе 1995 года я участвовал в штурме Грозного в составе 370-го сводного отряда СпН 16-й бригады СпН ГРУ ГШ. Это единственное подразделение ГРУ, которое какой-то «великий» стратег приказал разместить непосредственно в Грозном, причем в заминированном здании. Остальные отряды работали из Моздока. Наш покойный комбат Сергеев Е.Г. пытался вразумить и объяснить, что штурмовать здания – это не наша задача, что мы прежде всего диверсанты, призванные работать в тылу противника! Но все было тщетно. Дали только два дня на «осмотреться-сориентироваться».
Нас, лейтенантов, в батальоне было мало. Основная масса офицеров уже имели боевой опыт, прошли Афганистан, Таджикистан. И вот они кропотливо разъясняли нам, на примере показывали неведомые нам ранее премудрости военного искусства. Потом начались боевые выходы. Первыми на боевые шли «старики».
В батальоне на тот момент топографических карт не было! Мы работали так: получение задачи, выезд к месту «работы», выполнение задачи. И всегда в БТРах на предельных скоростях! И мне было все равно, везут меня по улице Гоголя или Ленина. Главное, чтобы с задания «двухсотым» не везли.
Всегда настораживали слова: «Там все проверено, бандитов нет». Как правило, на деле оказывалось, что в бой мы вступали уже за первым поворотом. Я всегда болезненно морщусь, когда рассказывают про ужасные бои за каждый дом, каждый кирпич. Во-первых, чеченцы при первой же серьезной опасности бросали оружие и косили под мирных жителей с диким животным ужасом в глазах. Я просто не помню, чтобы какой-нибудь бандит до последнего оборонял порученный ему рубеж. Во-вторых, впереди войск, практически всегда шла группа спецназа из 5-6 человек. Не хочу никого обижать, но впечатления остались такие – почему войска практически всегда были пьяными? Или моей группе так везло? И вот маленькая группа спецназа начинает зачищать дом за домом, квартал за кварталом. За ними осмотренные и зачищенные от бандитов дома начинают занимать войска, за ними местное население с сумками и тележками.
До сих пор не утихают споры о том, кто первый ворвался в дворец Дудаева, кто первый присел на ступеньки, кто первый там что-то написал на его стене и т.д. Боюсь показаться неоригинальным, но все было совсем иначе. 18–19 января сразу после окончания боев за дворец две группы нашего отряда послали к дворцу Дудаева. Ситуация была двоякая: вроде бы бои за дворец закончились, но никого из российских военных внутри еще не было, потому что не знали, что там ждет. Тут вспомнили про спецназ. Инструктаж в штабе группировки был содержательным: то ли Рохлин, то ли кто-то из его помощников сделал круглые глаза, когда рассказывал о дворце, нашпигованном бандитами, нарисовал на пачке «Беломора» какие-то квадраты (если что – артиллерия прикроет), и мы поехали. Прибыли на место. С нами на зачистку должны были идти еще две группы спецназа из 45-го полка ВДВ. Они были экипированы по последнему слову: заграничные легкие бронежилеты, кевларовые каски, мини-радиостанции, спецоружие. Моя группа спецназа ГРУ выглядела хуже некуда: рваные ботинки, сапоги, камуфляж, шапочки, сшитые из портянок, автоматы. Бронежилетов вообще не было.
Полковник, старший от 45-го полка, свой личный состав оставил в резерве, а нас послал на зачистку. Моя группа пошла в подвальное помещение, вторая группа направилась на верхние этажи. Где заходила вторая группа в здание, я не знаю. 800 метров до дворца мы преодолевали как в американском боевике! Со всех сторон по нам стреляли боевики. Бежали по трупам… Я и пятеро моих солдат буквально подлетели к дверям в подвал, которые оказались закрыты. За ними какая-то возня, шум. Армейские фонарики сели сразу. Радиостанция Р-159 тоже замолчала навсегда. Медлить было нельзя, так как бандиты рано или поздно узнали бы, что нас здесь только шестеро, и атаковали бы нас, или наши бы разбираться не стали и просто забросали бы этот проем гранатами. Постепенно глаза привыкли к темноте. Мы заминировали дверь и отошли в укрытие, распределили задачи, обнялись на прощание. Взрыв!..
Заходим внутрь. Стрельба, взрывы, крики. Подвальное помещение оказалось огромным конференц-залом. У нас только царапины. С той стороны только трупы. Обещанного нам Дудаева там не оказалось. Мы сняли кучу растяжек и мин-ловушек. Но главное – в ходе осмотра помещения нами был обнаружен многотонный фугас. После осмотра было принято решение вывести его из строя путем подрыва, что и было сделано.
Вот так это было. Потом все по старой схеме. После спецназа ГРУ во дворец вошли войска, потом мирные жители и т.д. Но нигде об этом почему-то не пишут! Морпехи, имейте совесть! Вы же водружали самый первый флаг без репортеров ТВ вместе с бойцами нашей второй группы из 370-го отряда СпН. Они провели осмотр здания и дали вам знак, что путь свободен!
Кроме фугаса, моя группа обнаружила и вход в подземные переходы, по которым, вероятно, и ушел Дудаев. Но, слава богу, нам не приказали их преследовать. Или предатели в штабе группировки побоялись, что спецназ всех догонит и переловит? И мы бы пошли! Без фонарей, без связи, без бронежилетов. Потом оказалось, что обнаруженный и уничтоженный моей группой фугас был подготовлен для диверсии против первых лиц государства, которые планировали посещение Грозного.
Тут же поступило распоряжение – командира группы лейтенанта С.В. Смирнова представить к званию Героя РФ, а весь личный состав группы – к ордену Мужества (это по словам комбата Сергеева). Представления уже были написаны, но через четыре дня, 24 января 1995 года, в 21.00 в здании, где дислоцировался наш батальон, прогремел страшный взрыв. Четырехэтажное здание сложилось как карточный домик. Общее число раненых и погибших– 120 человек. Сильный пожар уничтожил всю документацию. Естественно, что тогда никто и не вспоминал про награды. В первую очередь нужно было позаботиться о живых, раненых и отдать последние почести погибшим. Я со своей группой был тогда на задании. В хаосе нас недосчитались и посчитали погибшими…
И не надо оскорблять память тех, кого уже с нами нет! Тех, кто погиб тогда в заминированном здании или скончался от ран и болезней позже. Я переписывал этот текст десятки раз и первые письма были жесткими и злыми. Но я нашел в себе силы, чтобы не оспаривать славные дела других участников тех событий. Я прошу только не тревожить память настоящих героев.
