Притаившийся город
Это ощущение охватило меня, как только я вышел из автобуса на автовокзале Моздока. В 1994–1995 годах город напоминал развороченный муравейник. Кишащий военными, он не затихал ни днем ни ночью. В этот раз все было иначе. После 20 часов жизнь на улицах замирает: не работают магазины, закрываются бары и частные ресторанчики. На вопрос, с чем это связано, горожане удивленно смотрят и пожимают плечами: «Война». Какая, к черту, война? Мир же…
И все же в Моздоке, несмотря на мир, оставшемся прифронтовым городом, в воздухе все явственнее пахнет войной. Солдат в городе можно встретить очень редко, но, по свидетельству местных жителей, воинских частей в окрестностях стало больше, чем сразу после вывода войск из Чечни. Очевидно, после того как в пьяном угаре солдаты на БТРах сносили коммерческие киоски на улицах, было решено навести порядок: солдат и офицеров перевели на казарменное положение.
Однако порядка в войсках не прибавилось. Идет ротация личного состава: отслужившие свой срок увольняются, из учебок приходит новое пополнение. Но из-за недофинансирования многие уволенные в запас вынуждены не сразу уезжать, а по нескольку дней скитаться по ту сторону ограждения части в надежде получить положенное денежное содержание. Уволенные в запас рядовые Сергей из Воронежской области и Мирон из Нижнего Новгорода пять суток слонялись по Моздоку в ожидании денег. Я их встретил в небольшой захудалой гостинице. По их словам, они далеко не единственные горемыки. На вопрос: «Может быть, финансисты в части «зажимают» деньги?» – они отрицательно замотали головами: платить действительно нечем…
Единственной точкой в притаившемся городе, где мне удалось поужинать, стало привокзальное кафе. Утолив голод, я направился к автобусной остановке. Два пожилых человека бомжевого вида уже стояли там. По обрывкам разговора понял: беженцы. Ждать автобуса, пожалуй, уже было бессмысленно: автобусное сообщение в городе замирает после 21 часа. Я решил отправиться пешком. Один из мужчин внезапно начал набиваться в попутчики: «В городе в темное время ходить опасно!» Я вежливо, но твердо отклонил его предложение. Каково же было мое удивление, когда Сергей и Мирон в этот же вечер извиняющимся тоном попросили меня об аналогичной услуге. В четыре утра у них уходила электричка на Минводы. Им наконец выдали деньги, и они стремились побыстрее попасть домой. Я смертельно устал, вставать в 3 часа ночи и тащиться на вокзал желания не было. Однако отказать пацанам я не решился. Получив согласие, бывшие солдаты облегченно вздохнули.
Ярко-желтые редкие фонари только усиливают ощущение болезненного страха, окутавшего улицы Моздока. Так же выглядят сегодня Владикавказ, Кизляр. Рядом мятежная Чечня, от которой можно ожидать все, что угодно. Темные окна жилых домов замерли в тревожном предчувствии.
Если завтра война…
Местные жители с удивлением и презрением слушают выступления московских политиков, толкующих о мирном процессе. Здесь новости получают не столько из центральных СМИ, сколько на базарчиках. Зачастую новости эти сильно противоречат официальной точке зрения.
В Щелковском районе Чечни, в непосредственной близости от дагестанской границы, развернуто строительство военного городка. По количеству казарм и служебных построек можно сказать, что на его территории к весне 1998 года может быть размещено до 500 бойцов. На территории Чечни, вблизи границ с Дагестаном, было замечено передвижение одного БТР-80А. Эта выпускаемая в Арзамасе-16 малыми партиями новейшая машина – гордость российского ВПК – в войска серийно пока не поступала, ею укомплектован только полк охраны Президента России. У чеченцев «восьмидесятка», похоже, уже есть.
Грозный ищет поставщиков оружия и боеприпасов. Поскольку отряды боевиков испытывают большие затруднения с патронами 7,62х34, поднялся спрос на модификации АК-74 под патрон 5,45х34 – благо после вывода российских войск из Чечни их было брошено (а может, преднамеренно оставлено) большое количество.
В 1941 году в Бресте горожане точно знали, когда начнется война и даже как она начнется, так и в приграничных с Чечней районах местные жители с ужасом ждут ближайшей весны, когда после распутицы просохнут и станут проходимыми бесчисленные сельские дороги. Здесь все знают, что направление на Моздок и Владикавказ в планах боевых действий Грозного на весну 1998 года обозначено как одно из перспективных. «Поддержим братьев-вайнахов!» – именно с такой фразы начинаются обычно разговоры с радикально настроенными чеченцами о ситуации на границе Ингушетии с Осетией. Речь идет о попытке раскачать ситуацию в этом регионе за счет споров между ингушами и осетинами вокруг Пригородного района Республики Северная Осетия-Алания. Ответственным за проведение акций в этом направлении является бригадный генерал Руслан Хайхароев – ингуш по национальности, кавалер высшей награды Чечни «Честь нации», нынешний командир бамутской группировки, костяк которой насчитывает до 150 боевиков. Хайхаросв активно распространяет свое влияние на ингушей, проживающих в непосредственной близости от Пригородного района.
Но наиболее стратегически важным направлением остается Дагестан, где резко обострился так называемый «акинский вопрос». В Грозный зачастили представители национальных партий и движений чеченцев-акинцев, по разным каналам добивающиеся официального «ичкерийского статуса». Муссируются слухи о возможности войны между Дагестаном и Чечней, «вступившейся» за «притесняемых» братьев по крови. На прицеле – Хасавюртовский район: территория компактного проживания основного количества чеченцев-акинцев. Именно это направление считается российским военным командованием наиболее вероятным для проникновения боевиков из Чечни. События в Буйнакске в декабре 1997 года стали первым тревожным сигналом, подтверждающим этот прогноз. В ожидании весеннего потепления на территории Дагестана накапливаются боевики и оружие. Оседают они, как правило, в населенных пунктах, где проживают преимущественно чеченцы-акинцы. Активность этого процесса настораживает не только российское командование, но и жителей Дагестана. Число жителей села Качалай в 16 км от Кизляра (на окраине которого расположена база армейской тактической группировки ТТ-5) за короткое время увеличилось в три раза. По оперативной информации, в село продолжает поступать оружие из Чечни. Спрятанное в бензовозах, оно провозится сюда через Хасавюрт, Бабаюрт, Люксембург. А в непосредственной близости от расположения базы ТГ-5 на крышах многоэтажек стали появляться антенны спутниковой связи и радиомаяков, что может свидетельствовать только о подготовке удара по штабам и узлам связи.
Железнодорожные ветки на территории Ставропольского края, вблизи границы с Чечней, находятся под наблюдением агентов Грозного. Станционные и линейные смотрители здесь чеченцы. Таким образом, практически на всех перегонах ведется разведка грузов, переправляемых железнодорожным транспортом. Особое внимание уделяется любой переброске военных грузов. Если начнутся боевые действия, «стрелочники» легко превратятся из разведчиков в активно действующих диверсантов.
Безвластие
Аслан Масхадов не оправдал возлагавшихся на него надежд на порядок и спокойствие в Чечне. Не исключено, что ему не сегодня завтра придется отправиться в изгнание. Ходят упорные разговоры, что осенью 1997 года он тайно вывез семью в Турцию, после чего отправился с визитом в США. Эту поездку многие в Чечне рассматривают как подготовку к бегству. Так и не сказав ничего вразумительного в Вашингтоне, Масхадов вернулся и предпринял дополнительные меры по обеспечению личной безопасности. Перебравшись из старой резиденции в Грозном на военный аэродром в Ханкале, он засел там в окружении президентской гвардии. Одно то, что в Ханкале находится до 500 верных президенту боевиков, говорит, что Масхадов сильно опасается своих хорошо вооруженных оппонентов.
Оппозиция во главе с Яндарбиевым предъявляет претензии Масхадову по многим статьям. Один из пунктов обвинения гласит, что Масхадов при подписании Хасавюртовского соглашения не добился признания капитуляции России, так как без этого не может и речи идти о получении контрибуции. Они настаивают теперь, чтобы президент добился хотя бы репараций, на которые, как утверждается, Чечня имеет полное право.
Нестабильность и разгул преступности в республике также поставлены в вину Масхадову. Бывший помощник президента Дудаева по внешнеэкономической и внешнеполитической деятельности Ваха Ибрагимов выступил с предостережением, что если власть в лице Масхадова не восстановит свой авторитет, то уже этой зимой, с одной стороны, могут вспыхнуть митинги недовольных голодных масс, а с другой – начнется вооруженное противостояние различных группировок за зоны и сферы влияния. Одно только это заявление можно расценивать как ультиматум и прямую угрозу.
Собственно, Чечня уже давно поделена на зоны влияния: от села Дарго и выше в горы хозяйничает Хаттаб, мирно соседствующий с Салманом Радуевым, контролирующим территорию от Гудермеса, села Кошкельды до границы с Дагестаном; в Веденском районе правит Шамиль Басаев, находящий поддержку и взаимопонимание с командиром бамутской группировки Хайхароевым; Ачхой-Мартановский район держит Гелаев и т.д. Вооруженные группировки в Чечне только официально контролируют свыше 20% нефтедобычи и самые доходные сферы бизнеса: рынки, магазины, торговые точки.
При попытке Масхадова прикрыть мини-заводы по переработке нефтепродуктов в Щелковском районе посланный им отряд был встречен людьми С.Радуева. Эта встреча боевиков чуть не переросла в вооруженное столкновение.
«Мы выгнали его из села…»
Есть в Чечне регионы, уже давно открыто объявившие о неподчинении официальному Грозному. Оплотом антидудаевского движения считается село Кень-Юрт в Надтеречном районе. Командир Кень-Юрта Нак Сатуев с первых дней прихода Дудаева к власти боролся против него и даже после того, как российское руководство предало эту часть чеченцев, отказывается пускать в село дудаевцев. Притащив с Терского хребта три подбитые Т-72, он отремонтировал и закопал их на окраине, обеспечив себе огневую поддержку в случае нападения. В село бежало большинство чеченцев, воевавших с режимом Дудаева. После вывода российских войск эта часть пророссийски настроенных чеченцев оказалась один на один с отрядами боевиков. Спасаясь от СНБ, многие оппозиционеры нашли в Кень-Юрте убежище. Несколько раз окружение подталкивало Масхадова к принятию радикальных мер в отношении кеньюртовцев, наготове в Грозном стоял батальон чеченского спецназа, но президент не решился развязать гражданскую войну в республике. По мере того как политическая ситуация менялась, бывшие союзники становились врагами и искали новых союзников. Эти поиски привели 18 октября 1997 года в Кень-Юрт Салмана Радуева с 30 бойцами его «армии генерала Дудаева». Жителям села он предложил поддержку в борьбе с Масхадовым. На деле «командующий» просто попытался привлечь кеньюртовцев на свою сторону для участия в очередных разборках за власть. Жители на предложение ответили отказом и попросту выгнали боевиков из села. После предательства со стороны России им тем более не верится, что «бригадный генерал», использовав их в своих криминальных разборках, не возьмется за уничтожение «подельников».
Из Кень-Юрта выгнали также подразделение шариатского суда, которое намеревалось наказать палками тех, кто, по их мнению, нарушает мусульманские законы. Разъяренные сельчане чуть было сами не побили поборников исламского фундаментализма.
Те, кто сражался против Дудаева, твердо говорят, что на Россию у них больше надежды нет. Если они и будут воевать с существующим режимом, то только самостоятельно. Надтеречный район остается оппозиционным к официальному Грозному и может быть освобожден от боевиков за короткое время. Отсутствие политической воли у российского руководства и должного количества боеприпасов удерживает этих людей от конкретных шагов: «Надтеречный район мы очистим за двое суток. Народ нас поддержит, но что дальше? Боеприпасов нет – удержать район мы не сможем».
Хочешь войны – готовься к войне
Когда нация из монолита превращается в весенний лед под лучами солнца, нет ничего лучше для поднятия духа, чем внешняя военная угроза. По этой причине Грозный наращивает пропагандистскую кампанию вокруг возможности повторного ввода российских войск на территорию Ичкерии. Резкие заявления из Москвы только дают «ястребам» лишние аргументы, никого здесь не пугая. Если войны слишком долго не будет, чеченское руководство само будет готово ее спровоцировать. Причем, судя по резкой активизации подготовки чеченских вооруженных формирований, речь пойдет не столько об «отражении агрессии со стороны России», сколько о попытке раскачать ситуацию на всем Северном Кавказе до того состояния, когда огонь войны заполыхает и в соседних республиках.
Для осуществления этих планов на территории Чечни развернута сеть разведывательно-диверсионных школ. У Хоттаба такие школы расположены в Сержень-Юрте и Аллерое, у Радуева – в Кади-Юрте, у Басаева – в Ведено и Дарго. Преподают здесь, как правило, пленные офицеры российской армии, однако старшими назначаются профи из стран мусульманского мира, в первую очередь из Пакистана, Саудовской Аравии, Иордании и Турции. Обучаемый личный состав – различных национальностей. Были попытки набрать в Дагестане в РДШ даже славян. Уже одно это говорит о территориальной направленности действия школ.
Курс обучения прост: минно-взрывная подготовка, стрелковая и психологическая. Есть школа, которая занимается только подготовкой исламских проповедников-агитаторов ваххабистского толка. Время обучения в зависимости от специализации составляет от 45 до 75 суток. По интенсивности подготовки разведывательно-диверсионных групп можно судить о масштабах готовящихся акций. Кроме того, планируется привлекать к разведывательно-диверсионной деятельности чеченцев, постоянно проживающих на территориях, прилегающих к Северному Кавказу.
Особая активность в подготовке диверсантов отмечена в Веденском районе, где школа расположена в бывшем пионерлагере им. Гагарина, и в Самашках, в бывшем пансионате «Солнечный». Обе школы носят имя Шейха Мансура.
Дорога жизни
В Итум-Калинском районе Чечни полным ходом идет строительство стратегической дороги через горные перевалы в Грузию. Ведется оно в режиме строжайшей секретности. Информация из района поступает крайне скудная. Для Чечни дорога имеет геополитическое и экономическое значение. Об этом свидетельствует то, что на участках ее строительства периодически бывают все первые лица, включая и Масхадова. Магистраль даст возможность переброски любых грузов из Грузии через территорию Чечни, минуя все российские таможен но-пограничные посты, что затронет интересы многих экономических кругов в России. Через ногайские степи, где сотни полевых дорог, которые сегодня никто не контролирует, за символическую плату колонны хоть со спиртом, хоть с иным грузом беспрепятственно пойдут на Астрахань или Ставрополье. В связи с этим в начале ноября 1997 года депутаты чеченского парламента обратились к грузинским коллегам с просьбой о содействии в дипломатическом признании ЧР правительством Грузии. Однако грузинская сторона отнеслась к предложению весьма осторожно, ответив, что «до решения Чечней проблем с Россией здесь будут относиться к Чечне как к субъекту Российской Федерации».
В Грозном прорабатывается также идея прокладки вдоль дороги нефтепровода. По последней информации из Итум-Калинского района, пройдено 20 км из предполагающегося 40-километрового маршрута. На строительстве используются военнопленные российской армии. Однако в ходе строительства возникли трудности – проходчики уперлись в скальные породы. Поэтому можно ожидать похищения с сопредельных с Чечней территорий специалистов по горновзрывным работам.
Дагестан вооружается
Дагестан обеспокоен поведением своих озлобленных и вооруженных до зубов соседей. Оперативные сводки каждый день сообщают об угонах скота и похищениях людей. И это не может не тревожить местных жителей, исторически вынужденных соседствовать с Чечней.
МВД России дало дагестанскому МВД квоту на увеличение численности местного ОМОНа на 1000 штатных единиц. Но на территории Дагестана сегодня помимо официальных силовых структур любая народность – будь то аварцы, лезгины или даргинцы – имеет свои вооруженные формирования: отряды самообороны. Дагестанские власти приняли решение создать (а фактически узаконить) вооруженные отряды ополчения в приграничных с Чечней районах. Многие опасаются, что это приведет к усилению напряженности и к открытому вооруженному противостоянию дагестанцев и чеченцев-акинцев. Глядя на дагестанцев, терское казачество также хочет получить официальный статус для своих вооруженных отрядов. И все говорят о том, что на такой шаг их толкнуло отсутствие надежды на защиту со стороны российских войск.
Заставы в осаде
Российские военнослужащие несут службу на постах и заставах вблизи с границей Чечни, однако юридический статус этой границы такой же, как, допустим, у границы Липецкой и Воронежской областей. Практически все офицеры и солдаты на заставах считают, что оптимальным было бы введение особого режима контроля. А пока же войска топчутся на месте, не зная, для чего их сорвали с мест постоянной дислокации и, загнав в чистое поле, бросили на произвол судьбы. Бойцы прямо говорят, что руки у них связаны и им остается только наблюдать, как никем не контролируемые группы курсируют из Чечни на территорию Дагестана и обратно. Весело улыбаясь «пограничникам», сознавая свою неприкосновенность, чеченские боевики на большегрузных автомобилях пересекают административную границу. Солдаты угрюмо смотрят им вслед, а иные просто отворачиваются в сторону. Вчерашние враги, объявив о своем суверенитете, по мнению России, остались ее гражданами и пользуются любезно предоставленным им правом передвижения не только по Северному Кавказу, но и по всей остальной части России. Посты милиции на административной границе с Чечней, призванные осуществлять контроль и досмотр транспортных средств, порой заняты своим привычным делом. За пятьдесят тысяч, а порой и за пять, оседающих в карманах людей в милицейской форме, машина с чеченской территории без досмотра проезжает любой пост. В свое время таким же образом проникли чеченские боевики из Чечни в Буденновск. Есть видеосъемка, которая была сделана боевиками во время похода на этот российский город. По словам информированного лица, на пленке засняты циничные торги, которые вели с боевиками сотрудники милиции на постах, когда их товарищи умирали в Чечне или, того еще не зная, готовились погибнуть в Буденновске.
Единственной заботой бойцов в такой ситуации, естественно, становится, как защитить самих себя, «ежели что». Застава на Каргалинском мосту охраняется подразделением ВВ из Казани. Мост был взорван еще в 1994 году, но опасность проникновения боевиков с сопредельной территории велика. Широкий Терек в этом
месте изобилует островами и бродами. Большие расстояния между заставами, ко всему прочему, не дают возможности надежно перекрыть и контролировать всю границу. Укрытия заставы отрыты прямо на дамбе, которая тянется вдоль берега. На том конце моста – чеченский пост. По мнению бойцов, боевики находятся в более выгодном положении. «Духи знают, что мы на их сторону без приказа не пойдем, а от них можно ожидать чего угодно. У них сейчас всеобщий бардак, и многие боевики плюют на приказы командиров и самостоятельно прорываются в Дагестан в надежде поживиться, угнав скот или взяв заложников…» – так в сердцах отзывается о ситуации солдат-срочник, для которого эта командировка уже не первая. Раздражение и непонимание цели пребывания здесь проскакивает всякий раз в разговорах солдат и офицеров, когда касаешься положения в регионе. Вопрос «Как дела?» здесь звучит банальной, пустой фразой, вызывающей кривую, злую усмешку. Порой у меня создавалось впечатление, что после этого вопроса, вполне возможно, получу в ухо.
«Мы никому не нужны…»
Весь штат представительства России в Чечне остается после их выдворения из Грозного в Моздоке (а это, напоминаю, Северная Осетия) и поглощен лишь телефонными переговорами со своим руководством в Москве. В период ведения активных боевых действий были многообещающие заявления политического руководства России о том, что «каждый российский военнослужащий, защищающий конституционную целостность России, будет окружен неослабевающим вниманием Родины». Теперь же финансовые льготы для военнослужащих, проходящих службу в этом регионе, урезаны по максимуму, словно нет разницы, служат ли они в Подмосковье или в отрыве от семьи на Северном Кавказе, где каждый день может принести «сюрпризы». Мало того, что солдаты и офицеры чувствуют враждебность представителей ряда кавказских национальностей, так к этому добавляется и наплевательское отношение со стороны официальных лиц России. Общая картина морального состояния войск рисуется в мрачных тонах.
«Наше присутствие здесь раздражает местных. Эмиссары мусульманских религиозных организаций проводят идеологическую работу среди населения, чтобы создать негативное отношение к российским военнослужащим. Все это делается с целью выдавить нас с Кавказа… Политическим руководителям и командованию в Москве совершенно наплевать даже на нас, офицеров, не говоря о солдатах-срочниках», – признался мне офицер в штабе ВОГ.
«Аллах оправдает вас… подкупайте неверных. Обманув неверного во имя Аллаха, как истинный мусульманин вы поступаете правильно» – так написано в книжке, изданной мусульманским центром в Пакистане на русском языке и распространяемой по Кавказу. И они подкупают. А чеченцы, проживающие на территории Дагестана, активно ведут работу по разложению личного состава российских войск.
Огонь по своим
Декабрь прошлого года, казалось, спрессовал воедино все негативное, что накопилось за год. Некстати ударили морозы, столь непривычные для этих мест. Мудрое тыловое начальство так и не удосужилось вспомнить о тех, кому поручено нести службу в непосредственной близости от мятежной Чечни. Лишь немногие заставы могли похвастаться в эту зиму наличием хотя бы элементарных солдатских чугунных печек. Шестимесячная солдатская командировка превратилась в сущий ад, когда через несколько недель беспрерывного замерзания солдаты начинали просто тупеть. Исчезало чувство опасности, а мысль, что ты здесь никому не нужен, служила благодатной почвой для нарушений воинской дисциплины. Все эти психологические факторы очень тонко схватывали на том берегу Терека. Так, на заставе «Александро-Невское» рядовому Тренкунову двое чеченцев продали две бутылки водки и марихуану. Через несколько часов, 15 декабря, ночь на заставе была взорвана треском пулеметной очереди.
… Он стоял в окопе в полный рост. Стрелял длинными очередями по палатке караула заставы. Именно то обстоятельство, что первые пули начали косить сослуживцев Тренкунова одного с ним призыва, начисто отмело довод о мести за дедовщину. Ошарашенные свистом пуль и видом крови первых раненых, солдаты в панике метались по заставе. Нескольких раненых затащили в единственное более-менее надежное убежище: кирпичную столовую. Туда же заволокли и пирамиду с оружием. Запертую деревянную коробку разбивали пинками тяжелых ботинок: где ключи, понять в суматохе никто не мог (хорошо еще, что не боевики напали: застава встретила бы их фактически безоружной).
А в это время, расстреляв пулеметную ленту в коробке, боец спокойно закурил очередную сигарету и, открыв крышку пулемета, положил на линию досылания следующую ленту. Сколько бы еще продолжался этот ад, неизвестно, если бы не прапорщик, которому удалось проскочить по траншее вперед, короткой прицельной автоматной очередью уложить «пулеметчика» лицом в снег. Итог – трое убитых.
«Президентские подарки»
Полное ощущение того, что ты попал в сумасшедший дом, где все шиворот-навыворот, охватывает не где-нибудь, а в селе Первомайском. Разрушенное во время неудачной операции по пленению Салмана Радуева, сегодня оно изменилось до неузнаваемости. Двухэтажные коттеджи из красного кирпича по великолепию далеко превзошли то, что представляли собой небольшие строения этого села до нападения Радуева. Каждой семье на восстановление указом Президента России было действительно выдано по 200 миллионов рублей. По одному новенькому автомобилю ВАЗ-2106 закатили в каждый двор. Правда, радость длилась недолго: в лучших «бригадных» традициях Радуев обложил данью обрадовавшееся село. Взял по-божески: с каждого двора по 50 миллионов и со всего села 9 ельцинских новеньких «Жигулей». Все было выполнено быстро и в срок. Никто в обиде не остался, а боевики Радуева и поныне разъезжают на президентских подарках. Жители соседних сел были разочарованы тем, что Салман Радуев выбрал Первомайское: «У нас домашние постройки намного хуже!» Нечаянные радости выпадают не часто, но все же… Может, «бригадный генерал» внемлет их просьбам. Неизвестно только, что делать тем русским, которые вынуждены покидать свои очаги. Отток русского населения идет по всему Северному Кавказу. Продавая свои дома за бесценок местным, русские семьи стараются выехать в глубь России. Где-нибудь в Ивановской или Липецкой области русские беженцы смогут вздохнуть спокойно и когда-нибудь рассказать людям, что они пережили на Кавказе. Но на «президентские подарки» им рассчитывать не приходится. Как, впрочем, и жителям Буденновска.
