При форсировании р.Одер отличилась разведгруппа нашего полка под командованием моего земляка ст.лейтенанта Воробьева Василия Семеновича. Его разведгруппа, в составе которой входили танки, бронетранспортеры и мотоциклы получила приказ разведать места возможной переправы через р.Одер для 10-го гв. Танкового корпуса. Передав командиру корпуса приказ о форсировании Одера, разведгруппа под огнем противника двинулась к Одеру. Найдя переправу через реку, лейтенант Воробьев оставил танки в засаде, а сам с разведчиками-мотоциклистами на подручных средствах переправился на противоположный берег. Разведчики разбились на две группы и под артобстрелом уже нашей артиллерии ворвались в окоп противника и захватили пленного.
Под покровом ночи разведчики на лодках возвратились на восточный берег р.Одер, куда к этому времени подходили части 10-го гв. Танкового корпуса. Воробьев, найдя командира корпуса, доложил ему о месте переправы и передал пленного. По приказу командира 10-го гв. ТК разведгруппа Воробьева вместе с 93-й Танковой бригадой А.А.Дементьева снова переправилась на западный берег р.Одер и вела бои по расширению плацдарма. Немцы сопротивлялись отчаянно и неоднократно атаковали наши переправившие подразделения. В завязавшейся перестрелке танк Т-34 ст.лейтенанта Воробьева был подбит. Воробьев был контужен, его из танка вытащил заряжающий. А механика-водителя Кузьмина Ивана вынести не успели, так как танк взорвался.
26 января 1945 года 10-й гв. Танковый корпус форсировал р.Одер и с запада захватил г.Штейнау. Начались бои за расширение плацдарма. Бои велись упорные. К танкистам подошли части 3-й гв. Армии.
К 30 января Одерский плацдарм был надежно закреплен. За Одерскую операцию наш 51-й отд. мотоциклетный Львовский полк был награжден первым полководческим орденом: орденом Александра Невского. Позже за умелые и решительные действия на территории Германии, полк еще заслужит 3 ордена: Богдана Хмельницкого, Кутузова и Суворова и станет гвардейским.
ОТ ОДЕРА ДО НЕЙСА ПО НИЖНЕЙ И ВЕРХНЕЙ СИЛЕЗИИ
Наступление с Одерского плацдарма началось утром 8 февраля. Мы вступили в Нижнюю Силезию. Прошли через города Любен, Заган. Помню Заган был весь в огне. В нем все горело, как будто кирпич был пропитан горючим составом.
Затем вступили в г.Зорау, где был большой аэродром. Старшина танковой роты Вовк на одном немецком небольшом самолете даже завел мотор, самолет пополз по земле и затем опрокинулся. Богатырского телосложения, на вид блатной, старшину очень любили танкисты за смелость и умение вовремя накормить, напоить и обеспечить боеприпасами и горючим. Он до войны был директором МТС пос.Ахтырка на Украине.
Всех боев на пути к Берлину не описать. Все возможное и невозможное делал личный состав полка: вел армейскую разведку, стремительными бросками захватывал узловые станции, перерезал дороги, прочесывал леса, форсировал водные преграды, оборонялся и наступал. В жестоких схватках терял своих бойцов и офицеров за освобождение немецкого народа от фашизма.
По Германии шли без передышки. На ходу пополнялись личным составом и техникой. Хорошо работали тыловики. Мы не ощущали недостатков в обеспечении нас топливом, боеприпасами и продуктами.
После овладения г.Зорау, форсировали реку Бобер и устремились к реке Нейсе и захватили на ее западном берегу плацдарм 15 февраля 1945 г. Воспользовавшись тем, что поддерживающие нас стрелковые части 13-й и 3-й гв. армий отстали от наших танков, противник нанес удар северней г.Беняу силами танковой дивизии, а с юга – пехотной дивизии, поддерживаемой 50 танками. В г.Бенау, расположенном между реками Бобер и Нейсе, находились в это время штаб 4-й танковой армии, наш мотоциклетный полк и артиллерийские части. Завязался ожесточенный бой, длившийся двое суток. Сражались все, кто мог взять в руки оружие, от солдата до генерала. Имея значительное превосходство в живой силе и танках, враг захватил половину г.Бенау. И только снятым, по приказу командарма, 6-м гв. мехкорпусом с нейсинского плацдарма, враг под Бенау был разгромлен. К 20 февраля войска фронта овладели Нижней Силезией.
На Запад продвигались быстро. Впереди шли танковые корпуса. Нашему полку поручалось заканчивать разгром оставшихся в нашем тылу отдельных немецких гарнизонов или частей, оставшихся в лесных массивах.
Помню, как при освобождении города Бриг 6 февраля 1945 г. солдаты полка «без приглашения» побывали в оружейном арсенале. Там хранились сабли и кинжалы в очень красивой оправе. Каждый боец взял себе одну-две сабли и несколько кинжалов (кортиков). Но вскоре на полковом построении, по приказу командира полка майора Г.В.Степанова, мы все это оружие сдали, но некоторые по одному-два кинжала припрятали.
С продвижением вглубь Германии враг усиливал сопротивление и с отчаянием обреченных сражался за каждый населенный пункт.
Окруженный в конце февраля немецкий гарнизон в г.Бреслау сопротивлялся 2,5 месяца и капитулировал только 6 мая после взятия Берлина.
В марте 1945 года наш полк в составе 4-й Танковой армии участвовал в Bepхне-Силезской операции на юге Германии. Враг стремился удержать Западную часть Верхне-Силезского бассейна – единственную оставшуюся у него в руках угольную и металлургическую базу.
Нас 10 марта из г.Любене направляют в район восточнее г.Бреслау для наступления на юг на г.Нейсе. 15 марта после 40-минутной артподготовки перешли в наступление вместе с пехотой 21-й армии. Преодолевая упорное сопротивление врага и отряжая контратаки, за первый день продвинулись на 9 км в глубину обороны противника. 17 марта при активной поддержке авиации форсировали р.Нейсе.
В районе городов Нейсе и Ротхаус была окружена большая группировка противника, которую подошедшие немецкие части пытались вывести из окружения.
Двя дня шло ожесточенное сражение. Отдельные рубежи переходили из рук в руки. Враг был отброшен назад. Вскоре окруженная группировка была ликвидирована. В этих кровопролитных боях 18 марта 1945 г. погиб любимец всей армии 26-летний командир 6-го гв. мехкорпуса полковник Василий Федорович Орлов. Недавно я видел один художественный фильм «Говорит Москва», рассказывающий об обороне Москвы и танкисте Орлове. В конце фильма я плакал, переживая смерть полковника В.Орлова и горе близких ему людей.
В самый разгар Верхне-Силезского сражения, 18 марта, была получена телеграмма, подписанная Сталиным, о преобразовании 4-й Танковой армии в 4-ю гвардейскую Танковую армию за проявленную отвагу в боях за Отечество, стойкость, мужество, смелость и умелое выполнение боевых задач.
Мы стали гвардейцами и стали получать за это звание двойной должностной оклад, а офицеры – полуторный…
Гвардейское знамя полку вручили на лесной поляне в торжественной обстановке. Когда внесли знамя, весь полк встал на колено и вслед за командиром полка все солдаты, сержанты и офицеры повторяли клятву гвардейцев.
Уже гвардейцем, в середине марта отличился мой земляк с Зубово-Полянского района мотоциклист-разведчик рядовой Василий Кочетков, 1924 года рождения, ветеран полка.
Разведовательная группа полка, в которой состоял Василий, после успешного завершения разведки с «языком» возвращалась в часть. Но на обратном пути наскочила на немецкую засаду. Разведгруппа залегла и стала отстреливаться, отбивая натиск фашистов. Видя, что разведгруппе не прорваться, командир группы приказал лучшему мотоциклисту Василию Кочеткову под прикрытием огня прорваться через немецкую засаду и доставить в полк пленного.
Василий под ураганным огнем противника, тяжело раненый сумел объехать на мотоцикле засаду, прорваться к своим и доложить командиру полка о результатах разведки. На моих глазах командир полка майор Г.В.Степанов снял со своей груди орден боевого Красного Знамени, наградил им истекающего кровью отважного разведчика В.Кочеткова и отправил его в госпиталь.
На выручку разведгруппы был срочно отправлен танковый взвод с десантом, который ударом с тыла разгромил засаду гитлеровцев.
На юге Германии для нас передышки не было. Бои шли и день и ночь. Немцы с упорством обреченных боролись за Верхнюю Силезию. Для них это был второй Рур – кузница оружия. А Советское командование беспокоило то, что гитлеровцы сохраняли против южного крыла 1-го Украинского фронта сильную группировку и увеличивало ее численность. Враг плотно насыщал оборону танками, артиллерией и пехотой, широко применял «фаустпатроны».
Но танкисты с поддержкой общевойсковых соединений неустанно шли вперед, окружая и уничтожая врага. 19 марта нашей армией была ликвидирована Нойштатская группировка. Затем в течение трех дней завершили окружение противника в районе Бискау, недалеко от Ратибора. 3 апреля бискауская группировка была уничтожена.
В боях за овладение Нижней и Верхней Силезией наша танковая армия и полк понесли большие потери, особенно в танках.
За время боев, начиная от Вислы, то есть с 12 января по 15 февраля 4-я Танковая армия прошла 600 км, да еще в феврале и марте 200 км по Силезии. Люди нуждались в отдыхе, а оставшаяся техника – в ремонте. 20 марта 1945 года полк был выведен на отдых и формирование. В течение двух недель полк пополнился людьми и техникой и готовился к главному сражению за Берлин.
Сейчас трудно припомнить в каких боях участвовали, какие населенные пункты отбивали. Но отдельные эпизоды боев четко вспоминаю. Помню очень трудно было в конце зимы на юге, в районе Онельна на переправе реки у с.Ремертсхейде и в местечке Круг.
БОИ ЗА РЕМЕРДСХЕЙДЕ
17 марта 1945 г. полк получил приказ захватить плацдарм за рекой в районе с.Ремердсхейде.
После очередного беглого артиллерийско-минометного огня по Ремердсхейде командир роты приказал мне и старшему сержанту Рудницкому рано утром на рассвете разведать, где противник.
Маскируясь, мы перебежками добежали до села, никого нет. Затем короткими перебежками от дома к дому подошли к перекрестку улиц и увидели немецкий танк «Пантера».
В это время на большой скорости к нам подошел танк Т-34 нашей танковой роты с командиром взвода Володиным, который с ходу развернулся, увидел «Пантеру», и немедля ни секунды с короткой остановки и первым же подкалиберным снарядом пробил лобовую броню. Немецкие танкисты выбежали из танка и скрылись. Подошедшими подразделениями утром противник был выбит из села Ремердсхейде и мы захватили за рекою небольшой плацдарм. На плацдарме находились наша минометная рота, мотоциклетная рота и танковый взвод.
Не успели на противоположным берегу реки окопаться, как немцы предприняли контрнаступление, пытаясь нас сбить с плацдарма.
Я отвечал за связь НП с ОП роты, приходилось быть и на НП, а больше на ОП, передавать команды командира роты на открытие и перенос огня из минометов. НП командира роты находился на чердаке дома, откуда ему хорошо был виден передний край. Огневая позиция минометной роты находилась недалеко на окраине села, впереди НП.
Из-за интенсивности ведения огня роты и обстрела противником позиции роты, я не успел вырыть себе окоп. Лежа на открытой местности под огнем противника, я получал команды от командира роты с НП и передавал их на ОП роты.
Очень неприятно было, когда рядом рвались снаряды и свистели пули. Но почему-то не страшно было, так как каждый был занят своим делом, одни стреляли, другие подносили мины, третьи передавали команды. Приходилось под артобстрелом искать концы оборванного от взрывов телефонного проводя и соединять их.
Но противник наседал. Через каждые 2-3 часа немцы бросались в атаку, стремясь во чтобы то не стало сбить нас с плацдарма. В этих боях я по настоящему оценил силу сосредоточенного минометного огня. Только немцы начнут наступать, как минометчики ставят заградительный огонь, да плюс танкисты расстреливали прямой наводкой наступающих. Да и пулеметы мотоциклетной роты создавали плотный сосредоточенный огонь. От такого плотного огня минометчиков, танкистов и пулеметчиков атаки немцев захлебывались.
У нас стало не хватать мин, не успевали их подвозить. Но выход нашли. Не помню кто предложил, но после одной из наших контратак, мы обнаружили на поле боя целый склад немецких 81-мм мин, и несмотря на то, что они на 1 мм меньше калибром, мы стали их применять для отражения атак противника.
Немцы наседали на нас больше двух суток. На третий день, перегруппировавшись и получив пополнение, немцы предприняли мощное по боевой технике наступление. На нас двигались танки и особенно много бронетранспортеров, а позади – пехота. Минометчики поставили заградительный огонь. Но немцы прошли через него. Мы стали стрелять по видным целям – приближающим танкам и бронетранспортерам. И вдруг видим, мина попадает в один бронетранспортер – он загорелся и сильно задымил, потом в другой – от него только дым пошел. С каждым залпом все больше и больше на поле боя стало дыма – все заволокло.
Пехота стала кричать «Ура минометчикам!». Дым заслонил наступающих немцев, не стало видно ни танков, ни бронетранспортеров, стали стрелять наугад.
Когда дым рассеялся мы увидели на поле боя несколько подбитых БТР и трупы убитых. Живой силы и движущейся бронетехники на поле боя не было. Немцы неожиданно отступили.
Откуда же взялся дым и почему немцы на 180 градусов повернули обратно?
Оказалось, что по ошибке к одному минометному расчету поднесли ящик дымовых мин. Этот расчет выпустил несколько дымовых мин по наступающим немцам. Немцы видимо подумали, что против них применили газ (отравляющие вещества) и быстро повернули назад. Кому охота от отравляющего газа умирать! А если бы немцы не испугались, нам бы пришлось туго. Под прикрытием дыма, они свободно могли бы дойти до наших огневых позиций и сбить нас с плацдарма.
В боях с численно превосходящим противником подразделения полка не только отбили немецкие атаки, но прочно закрепились на плацдарме у села Ремиердсхейде, уничтожив 350 солдат и офицеров противника, 12 танков и 18 бронетранспортеров. Был сбит немецкий «юнкерс»и пленено 190 человек.
БОИ ЗА КРУГ
В середине марта мы двигались колонной в район д.Круг. На какой-то переправе на колонну налетели немецкие «юнкерсы», их было штук 30. Мы попрятались кто куда. В роте автоматчиков мой друг по учебному батальону Ефремов отличился при этом налете! Он не стал искать себе окоп, а с бронетранспортера из спаренного пулемета открыл огонь по «юнкерсам».
Расстрелял 3 тысячи патронов и сбил 3 самолета. Какой-то генерал там был и он лично подтвердил нашему командиру полка, что Ефремов сбил 3 самолета, за что последний был представлен к званию Героя Советского Союза. Но «наверху» не поверили и наградили Ефремова орденом Отечественной войны.
На этой переправе у моего «Студебеккера», везшего ящики с минами, лопнуло заднее колесо. Чтобы его сменить нужно было раздавленную лошадь вынуть из-под задних колес. Пока мы вынимали лошадь, рота двинулась вперед. Мне командир роты оставил маршрут движения через два населенных пункта в д.Круг.
Когда сменили колесо, на переправе никого из полка не стало. Мы двинулись по данному командиром роты маршруту. Проехали одно село, потом во втором очень много было войск. На выходе из села я спросил у одного капитана: проходили ли машины со стрелой в сторону следующего села? Он ответил, что видел какие-то танки и тягач с пушкой прошли, а чьи – не знаю. Я поехал дальше по маршруту. Не успели проехать и километр, как я заметил, что по моей машине прицельно снарядами прямой наводкой бьют. Шофер – москвич Николаев, на полной скорости гнал вперед свой «Студер». Мы уже стали догонять тягач с пушкой, как неожиданно по тягачу ударил снаряд и он пушкой загородил нам дорогу. Николаев не растерялся и не снижая скорости, через кювет, справа обошел подбитый тягач, выскочил на дорогу и пулей долетел до следующего села под непрерывным орудийным огнем противника.
Остановились мы за стеной первого каменного дома. Стал выяснять обстановку. Оказалось, что за село идет бой. Пехота ворвалась на окраину и вела бой за овладение селом. В это село еще не приходила ни одна машина, наша была первой. Пришлось с шофером слезть с машины и на окраине дома занять оборону и ждать своего полка.
К вечеру на полном ходу, под обстрелом противника к нам прорвались 3 танка Т-34 взвода лейтенанта В.С.Воробьева, который был послан в разведку. Увидев на танках опознавательные знаки полка в виде стрел, я обрадовался и стал расспрашивать моего земляка Василия Воробьева, где наш полк и минометная рота. Василий ответил, что полк и рота сзади, а они прибыли для разведки маршрута движения полка.
Ночью стали подходить и подразделения нашего полка. Никак не забуду страшный эпизод. Когда стали прибывать артиллеристы полка, командир взвода артиллеристов на несколько секунд высунулся из-за дома и получил прямой удар снарядом-«болванкой» по шее. Я только успел увидеть, как человек без головы стоял несколько секунд, а потом упал. Страшно было смотреть на обезглавленного, истекавшего кровью человека.
Бой за село шел всю ночь. Пехоте помогли выбить немцев из села наши танкисты и мы, минометчики.
Но следующий населенный пункт Круг не могли взять несколько дней. Я лично наблюдал, как 72-я танковая бригада тяжелых танков нашего бывшего командира полка 24-летнего майора А.А.Дементьева атаковала местечко Круг. Оставив на поле боя большинство своих машин, бригада отступила.
Наш и.о. командира полка майор В.А.Константинов, откуда-то по рации потребовал от командира мотоциклетного батальона майора В.Л.Лобачева, который был у нас старшим, атаковать противника и взять местечко Круг. В.Лобачев ему ответил, что только что танковая бригада погибла – что я сделаю с одной танковой ротой и батальоном, что сам приезжай и веди нас в бой.
К нашему счастью, вскоре приехал командующий армией Д.Д. Лелюшенко и отменил приказ командира полка о наступлении.
Что только против этого Круга не применяли: бомбили через каждый час, и обстреливали из всех видов орудий; а Круг стоял, ощетинившись зарытыми танками и ДОТами с пулеметными гнездами.
Помню, что я так устал, что как-то ночуя в каменном доме, даже не проснулся, когда от артобстрела была снесена крыша и потолок дома, в котором я спал.
В боях за м.Круг я видел как наступала наша пехота. Местность перед Кругом была ровная, хорошо простреливаемая противником. После артналета пехота поднялась в атаку. Противник подпустил наступающих на расстояние прицельного выстрела и открыл огонь из всех видов оружия. Ряды наступающих начали редеть. Под огнем противника пехота залегла. Через несколько минут снова команда: «За Родину! За Сталина! Вперед!» Нехотя пехота поднялась, побежала вперед, но была встречена перекрестным огнем противника и снова залегла. После трех неудачных атак оставшиеся в живых приползли обратно на исходные позиции.
Пополнившись и перегруппировавшись, после нового артналета полк снова атаковал противника, неся большие потери. Но безрезультатно.
Да, в пехоте потери были значительно больше, чем у нас, минометчиков.
НА БЕРЛИН
16 апреля форсировали р.Нейсе – последнюю большую преграду перед Берлином. Накануне в роте прошло собрание. Кто первым форсирует реку будет представлен к званию Героя Советского Союза. Каждый расчет подобрал переправочные средства: бревна, доски. Но когда рано утром, после артподготовки и бомбежки, подъехали к реке, там уже саперы навели понтонный мост, по которому мы благополучно переправились на противоположный берег и рванулись на запад. Колонны продвигались очень быстро. Сзади на востоке горели леса, населенные пункты, справа и слева гремели выстрелы и разрывы снарядов, а впереди никого нет. Мы вошли в прорыв.
В ближайшем на пути городке фолькштурмовцы из стариков и малолетних 15-16-летних юношей пытались «фаустпатронами» остановить наступающие танки. Они «фаустом» подбили танк лейтенанта Шарикова. Но наши танкисты научились с ними бороться. На каждый танк был посажен десант, и десантники по каждому подозрительному кусту, или дому стреляли из автоматов, не давая возможности «фаустникам» произвести прицельный выстрел по танку.
Для устрашения на улицах населенных пунктов можно было видеть повешенных фолькштурмовцев, у которых под руками были «фаустпатроны».
Танковые колонны армии сначала шли на Запад, на Дессау. Но 18 апреля 1945 г. по приказу командующего 1-м Украинским фронтом маршала Советского Союза И.С.Конева, резко повернули на север – на Берлин, с задачей 20 апреля с хода захватить г.Лукенвальде, форсировать канал Тельтов и 21 апреля овладеть юго-западной окраиной Берлина и Потсдамом.
По дороге стали мелькать таблички: «На Берлин», «До Берлина столько-то километров». По-прежнему на дорогах попадались колонны беженцев на тележках с домашними вещами. Но их стало все меньше и меньше. Бежать было некуда – наши войска подходили к Берлину. В городах и населенных пунктах стало много немцев, как местных, так и беженцев.
В каждом окне дома висели белые флаги означающие: сдаюсь на милость победителя. При входе в дом, или квартиру советского солдата все немцы вставали и поднимали руки вверх. Мы входили в дома, чтобы взять что-нибудь съестное и в лучшем случае «попросить» часы наручные или карманные. Наручные часы были редкостью, а карманные штамповки все приобрели.
В своем большинстве наши солдаты и офицеры, вступив в Германию, вели себя достойно. Политработники нам настоятельно внушали, что мы пришли в Германию истребить фашизм и спасти немецкий народ от коричневой чумы.
Я лично никого не обидел ни словом, ни действием. Но в семье не без урода. Были и насильники и мародеры. У нас в роте таких было двое. Один, самый здоровый и высокий, бывший зэк, наводчик миномета Ходаков, мы его Макитрой звали (он по 2 порции еды получал), а другой – толстяк 30-летний чуваш. Они дружили, от нас были особняком, нам молодым парням не помогали. Когда они на очередном грабеже, самовольно уйдя из роты, подорвались на мине, мы все облегченно вздохнули, и их никто с роты даже не похоронил (не закопал в землю).
Встречались и люди, которые мстили немцам за своих убитых, или повешенных родных. На моих глазах избил немца-старика рядовой Андрюшенко, из Сталинграда. Его семью немцы всю расстреляли, а дом сожгли. Если бы я его не остановил, то он бы убил старика-немца случайно попавшим в его руки утюгом.
К Берлину подходили с юга. Страшная сила шла на Берлин: запыленная пехота, тысячи танков, самолетов, орудий всех калибров. 1-й Белорусский фронт шел с востока, а 1-й Украинский фронт с юга был повернут на Берлин. Только на нашем 1-м Украинском фронте было 2 млн. войск и в их составе 3-я и 4-я Танковые армии, 25-й и 4-й гв. танковые корпуса.
Дни стояли погожие. Наша авиация заслонила небо. Эшелон за эшелоном сотни тысячи бомбардировщиков в сопровождении истребителей летели на запад бомбить Берлин, чем ближе к Берлину, тем больше воздушных боев. Но к моему неудовольствию, я видел в отдельных воздушных боях превосходство немецких истребителей.
А по земным дорогам шли танки, артиллерия, пехота, которые удваивались, приближаясь к Берлину.
В обратном направлении на восток по обочинам дорог двигался другой поток. Это насильственно угнанные немцами наши советские люди, возвращавшиеся к себе на Родину. Это шли те, которые остались живыми и не были сожжены в крематориях Освенцима, Майданека, Дахау. И они шли домой в рваном и грязном одеянии, голодными, но веселыми и приветливо махали нам руками, а некоторые пели «Катюшу».
По обочинам дорог на Запад плелись освобожденные из плена французы, англичане, голландцы, бельгийцы, которые тепло, взмахами рук, улыбками и благодарственными словами приветствовали обгонявшие их воинские части Красной Армии.
Не помню какого числа апреля, я видел в г.Бабельсборге, освобожденном нашими танкистами, председателя национального собрания Франции Эррио.
В эти весенние дни 1945 года наше пребывание на фронте, как правило, было связано с большими переходами и рытьем окопов. Где бы после марша подразделения не останавливались, далеко или близко от окопов противника, солдаты прежде всего рыли окопы. Сначала для защиты себя от снарядов и бомб, потом под миномет и после – для машины. По возможности на ночь приносили в окопы пуховые перины и одеяла.
В короткие часы отдыха перед наступлением, находилось и время помечтать, как бы погадать: кто из нас останется живым? будут ли еще войны, после такой страшной войны? какая будет жизнь после войны? останутся ли колхозы?
Все считали, что жизнь изменится. Проходя по Германии, мы видели чисто ухоженные улицы, добротные дома с палисадниками, обработанные земли, луга с электрическими пастухами, племенной скот во всех хозяйствах. Мы, бывшие провинциальные жители, все больше убеждались, что в Европе жили лучше, чем у нас.
