Если сейчас просмотреть списки Саранского совета ветеранов, выделяя солдат 1918-21 годов рождения (именно они состояли в действующей армии в момент начала войны), то можно найти всего три десятка человек. Пройдет еще несколько лет, и о первых днях Великой Отечественной мы сможем узнать лишь из книг, которые, как это ни печально, далеко не всегда бывают правдивыми и объективными. Так давайте послушаем свидетельства очевидцев.
СПИРИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, 1920 года рождения, уроженец с. Кир. Майдан Инсарского района. Призван на службу в РККА в октябре 1940 года. Служил в окрестностях Львова, в 8-м отдельном мото-понтонном батальоне.
В начале июня 1941 года батальон вывели в летние лагеря. 21 июня, дойдя до какой-то речки, саперы навели понтонный мост, по которому в направлении границы пошли танки Т-34. Они тогда считались секретными, на башнях никаких опознавательных знаков не было.
Понтонный батальон встал лагерем около ближайшей деревни. Деревенский ток определили под плац, поставили палатки. Кругом сады цветут – красота. Младший сержант Спирин со своим отделением на ночь был направлен на кухню – дрова рубить и картошку чистить на весь батальон. Дал задание молодым солдатам (как раз перед выходом в лагеря в часть пришло молодое пополнение из Западной Белоруссии) и спокойно завалился спать.
Около шести часов утра проснулся от оглушающего грохота. Выбежал их палатки, а над лагерем на бреющем полете носятся два самолета. Бомбы сбросили, а потом начали строчить из всех пулеметов.
Винтовки составлены в пирамидах, как по уставу положено, патроны у часового в ящике. Бойцы, кто уже послужить успел, сразу к патронному ящику побежали, получили по три обоймы и заняли места по боевому расписанию. А вот парни из пополнения растерялись, ломанулись, как стадо, через плац к лесу и попали прямо под пулеметные очереди. За какие-то две-три минуты их погибло человек семьдесят.
Только самолеты улетели, к Спирину подбежал боец с круглыми от страха глазами.
– Товарищ младший сержант, это на нас поляки напали?
– Ты что, сдурел?! У них и самолетов-то нету.
Тем временем комбат – капитан Баландин (кстати, родом из Саранска) приказал всем построиться, и объявил о начале войны. Следом выступил комиссар и два часа говорил о вероломстве немцев, о том, что Красная армия обязательно отомстит им за погибших товарищей.
Для убитых на плацу вырыли братскую могилу, выстлали дно еловыми ветками, накрыли простынями и начали стаскивать в нее трупы. Батальонный писарь доставал из карманов пробитых гимнастерок «смертные медальоны», которые солдатам выдали перед самым выходом в лагеря.
Похоронили убитых, поставили над свежим холмиком табличку на железном прутке. Потом собрали понтонный мост, сели в кузова «трехтонок» ЗИС-5 и выехали, согласно приказу, к границе.
Уже заехали в Яновский лес, когда навстречу попался одинокий танкист. Усталый, еле ноги тащит, комбинезон пропитан пороховой копотью и машинным маслом. Все к нему.
– Как там, на границе?
– Как на границе?! – танкист яростно сплюнул и выругался – Скоро сами увидите. У меня с танка башню прямым попаданием сорвало, весь экипаж погиб.
Не успели дойти лесом до Коростеня, по рации получили приказ: «Отходить». Развернулись, поехали на восток. По пути на реках мосты ставили, рыли себе окопы, занимали оборону. Пропускали по понтонам наши отступающие части, снимали их и шли дальше. Ни дня не проходило без налетов и бомбежек.
В 1944 году сержант Николай Спирин был демобилизован по тяжелому ранению. Награжден орденом Отечественной войны I степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда».
КОРОЛЕВ МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ, 1919 года рождения, уроженец г. Саранска. Призван в октябре 1939 года. 22 июня 1941 года – курсант Борисовского танкового училища.
Весной на политзанятиях до курсантов довели информацию о заключении советско-германского пакта о ненападении. Пакт пактом, а в беседах между собой курсанты и командиры говорили только о том, что война все равно будет. И в самом скором времени. Через Борисов к границе сплошным потоком шли эшелоны с военной техникой, а навстречу им – товарные вагоны с мирным населением, эвакуируемым из приграничной полосы.
Каждый день курсантов на грузовиках вывозили на полигон, где стояли учебные танки БТ-5 и БТ-7 (по одному на роту). Был в училище и один Т-34, но он стоял в боксе за семью замками, как секретное оружие Красной армии. В огневой подготовке еще успели потренироваться, а вот вождение так и осталось на нуле. В мае училище несколько раз по тревоге выводили в окрестные леса – вылавливать немецких парашютистов. Те сдавались без боя и были одеты в форму советских командиров. Королев одного лично видел – на петлицах майорские «шпалы».
21 июня объявили тревогу. Вообще-то училище по тревоге поднимали как минимум два раза в неделю, так что никто особо и не побеспокоился. Выстроились на плацу. Вышел из штаба начальник училища – корпусной комиссар (было такое звание у политсостава) Иван Захарович Сусайков, вывел всех на лужайку и отдал не совсем обычный приказ: «Присаживайтесь, ребята, сейчас я прочитаю вам лекцию о войне с Германией… Договор договором, а на вред это не пойдет».
Михаилу Королеву (в центре) повезло, он остался жив. А вот его друзья – курсанты Петрашко и Ищенко – с войны не вернулись. (17 июня 1941)
Долго начальник говорил, до самого вечера. И о типах немецких танков рассказал, и о «гудериановской» тактике танковых клиньев. А вечером был концерт на свежем воздухе – постановка пьесы Шиллера «Разбойники». Затянулась она настолько, что по училищу был отдан приказ: в воскресенье, 22-го июня, подъем провести на час позже.
Утром, после завтрака, собрались в курилке. Все разговоры – только о предстоящем воскресном увольнении. Кто в кино собрался, кто на танцы.
И тут, в 11.30, заговорило радио: «В 12 часов будет важное правительственное сообщение». В полдень в казарме стояла полнейшая тишина: командиры радиоточку отключили, а сами сообщение Молотова в штабе слушали, чтобы, так сказать, личный состав лишний раз не беспокоить. Потом построили училище, сообщили о начале войны и… приказали разойтись на занятия.
На второй день войны друзья из патруля вернулись. Глаза у всех круглые: «Мишка, что творится!… Народ по московской трассе бежит. Кто пешком, кто на велосипедах. Да ладно бы гражданские, военные бегут!!! Без оружия. Кошмар какой-то».
25 июня училище вывели за город и приказали занять оборону по реке Березина. Подъехала пара грузовиков. В кузовах винтовки, револьверы, гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Королеву достался наган без кобуры и семь патронов к нему. Некоторым повезло меньше: по одной гранате на человека. А участок обороны на каждого – 15-20 метров. Как хочешь воюй, а врага останови. Выкопали себе окопы полного профиля, как персональные могилы и стали ждать…
В августе 1944 года старший лейтенант Королев был демобилизован в связи с тяжелым ранением и контузией. Награжден орденами Отечественной войны и Красной звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда».
СОРОКИН АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ, 1919 года рождения, д. Чукалы Атяшевского района. В РККА призван 1 декабря 1939 года. Служить начал на Маньчжуро-монгольской границе, в 289-м полку 82-й мотострелковой дивизии.
В ночь на 30 мая 1941 года дивизию подняли по тревоге, погрузили в эшелоны и повезли на запад. От монгольского Баин-Туменя до украинского города Проскуров добирались 19 дней. Ехали воевать – в этом все были уверены. На перегонах видели сотни воинских эшелонов, да и офицеры иной раз роняли слова о том, что «мирно служить не придется». 19 и 20 июня разгружались и размещались в старых, еще царской постройки, казармах.
22 июня проснулись в три часа утра от страшного грохота. У кого койка рядом с оружейной комнатой, тот успел винтовку схватить, а большинство выбегало с пустыми руками. Немецкий бомбардировщик сбросил на военный городок несколько бомб, одна попала в дальнее крыло казарм. После переклички не досчитались двух десятков солдат, которые остались под теми развалинами.
На построении комиссар полка во всеуслышание заявил, что это провокация со стороны немцев, после чего часть вывели в лес за полтора километра от окраины. До самого вечера малыми саперными лопатками копали себе окопы и щели. Ближе к обеду командиры наконец-то внесли ясность, сказав, что началась война с Германией, немцы ввели войска по всей нашей границе.
Вечером, получив новый приказ, оставили с таким трудом отрытые позиции и пошли грузиться в эшелоны. После нескольких пересадок доехали до Смоленска, где получили новый приказ: погрузиться на машины и ехать к линии фронта…
Войну Александр Сорокин закончил в Берлине, в 200 метрах от рейхстага. Демобилизован в 1953 году в звании гвардии капитана. Награжден орденами Богдана Хмельницкого 3-й степени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, орденом Красной звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».
АЛЕКСЕЕВ ВЕНИАМИН МИХАЙЛОВИЧ, 1920 года рождения. В РККА призван в 1939 году. В 1940-м году 450-я отдельная танковая бригада, в которую он служил, участвовала в походе в Западную Белоруссию и Западную Украину.
Призыв Вениамина Михайловича должен был демобилизоваться в ноябре 41-го, так что парни еще с ранней весны начали покупать себе цивильные костюмы (начиная с «финской» солдатам не разрешали ехать домой в военной форме). Так вот, еще за три месяца до начала войны командир дивизии сказал: «Ребята, отсылайте свои костюмы домой, вам еще Родину защищать».
С 5-го июня (!) в дивизии была объявлена готовность № 1. Танкисты спали в полном боевом снаряжении (разрешалось только снять сапоги), то и дело проводились учебные тревоги. По войскам ходили слухи о задержанных немецких лазутчиках, о том, что немцы концентрируют свои силы на той стороне границы. 17-го июня пришло указание: сжечь все личные письма.
Следующим утром, в 4 часа, дивизию подняли по боевой тревоге, комдив Фомченко приказал экипажам взять в танки полный боезапас, положенную норму продуктов, заправить машины «под завязку» и идти к границе со скоростью 50 км/час. По прошествии нескольких часов дивизия сосредоточилась около местечка Броды, вблизи польской границы. Окопались, замаскировали танки и стали ждать. Режим секретности соблюдался самый полный. Курить разрешалось только в окопах. Пришло даже указание во время еды не стучать ложками о котелки.
22 июня в четвертом часу утра немцы начали артподготовку. Снаряды летели через головы танкистов и разрывались где-то далеко в тылу. Продолжалось это минут сорок, а потом послышался приближающийся лязг танковых гусениц. В это же время от дивизионного начальства был получен первый боевой приказ: «Не стрелять, это провокация!».
Комиссар батальона внезапно решил провести собрание личного состава, чтобы разъяснить линию партии. Встал, сделал несколько шагов и был убит наповал одиночным выстрелом немецкого снайпера. Тут уж комбат взял ответственность на себя и приказал открыть огонь. С первых же выстрелов подбили несколько танков противника. Правда легких, марки Т-II, но все же подбили.
На рубеже у Бродов батальон с боями оборонялся два дня. Потом пришел приказ: отходить на Львов. В районе Бердичева провели одну из самых удачных операций, полностью уничтожив колонну из 18-ти немецких танков.
Один эсэсовский экипаж удалось взять в плен. Командир взвода попробовал их допросить, но первый же немецкий танкист, к которому он обратился с вопросом, в ответ плюнул ему в лицо. Лейтенант побелел от ярости, скрипнул зубами, достал из кобуры «ТТ» и без лишних слов влепил немцу пулю в голову. Остальные начали говорить, но их тоже расстреляли. К этому времени дивизия уже попала в окружение…
Войну гвардии старшина Алексеев закончил 11 мая 1945 года под Прагой, а 24 июня участвовал в Параде Победы. Награжден орденом Красного знамени, двумя орденами Красной звезды, орденом Славы 3-й степени, двумя медалями «За отвагу», медалью «За оборону Сталинграда». После Отечественной войны прошел войну с Японией.
Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»
