– Вы знаете, как красиво здесь на рассвете! Когда первые лучи восходящего солнца озаряют рельеф горный гряды. У вас там этого не видно. А здесь такая красота… – командир авиационного полка каждый день встречает рассветы на аэродроме Хмеймим.
Он сам совершает боевые вылеты. Причём не один за ночь. Поэтому только он и его подчинённые могут рассказать о том особом чувстве, которое испытывает лётчик, приземлившись на рассвете после боевого вылета. В этом чувстве всё переплетено воедино – и гордость за отлично выполненное специальное задание, и радость от возвращения на ставший уже родным аэродром, и обострённое только что пережитой опасностью ощущение жизни и красоты природы.
 |
 |
Я уже рассказывал о том, что при первом знакомстве разговор у меня с командиром авиационной части не получился. Были на то причины, не от нас с ним зависящие. Но через полчаса всё стало на свои места. И теперь я всегда иду к нему посоветоваться, о ком написать очередной материал в газету.
– Мы с большим интересом читаем всё, что о нас пишут, – говорит командир. – Все здесь заслуживают самых добрых слов. Вот идёт старший инженер инженерно-авиационной службы по авиационному вооружению. Напишите о его подчинённых. Работают они, дай Бог каждому.
Я заверил командира, что обязательно напишу. Но это оказалось довольно-таки непростым делом. Подполковник, старший инженер ИАС (инженерно-авиационной службы), постоянно занят, его подчинённые – тоже. Нельзя отрывать людей от их боевой работы.
Поэтому я неоднократно приходил на аэродром в разное время и наблюдал со стороны за действиями групп обслуживания авиационного вооружения. Я видел возвращающихся с боевых вылетов лётчиков, беседовал с ними накоротке, понимая, что им надо отдыхать, ведь опять предстоят боевые вылеты.
– Так ведь ночь ещё вся впереди, – сказал мне командир одного из экипажей Су-24М, с которым мы вечером перекинулись несколькими фразами, – так что сегодня поработаем. А вы опять о наших пришли написать?
– О ваших, «вооруженцах».
– Отличные ребята! Они своё дело знают. Видите, уже работают у моего самолёта.
Часа через два я поднялся на вышку пункта управления инженерно-авиационной службы полка. Было уже темно. Один за другим взлетали и садились самолёты. Интенсивность боевых вылетов была велика.
– Ответил 205-й…
– Всё, ответил…
– Сейчас садятся «рашпили»…
– 5-й 205-му…
– 138-й встречаем…
– Канистру к 201-му…
На пункте управления шёл напряжённый радиообмен. Конечно же, я изменил в своём рассказе позывные, которые использовали авиаторы. Буквально через пару минут после команды «Канистру к 201-му» к приземлившемуся Су-24М подошёл ТЗ для заправки топливом. Самолёты взлетали, приземлялись, а ночью эта картина впечатляла особенно. Тем более что вдали за аэродромом светились огнями на горных склонах населённые пункты.
Я понял, что и в эту ночь мне не доведётся побеседовать со старшим инженером ИАС по авиационному вооружению.
– Сейчас я вызову капитана Касьянчука (все фамилии изменены), он вам всё расскажет. Договоритесь с ним, когда вы сможете встретиться друг с другом, а я вот опять на дежурстве, – извинился подполковник. – Сами видите…
Жара стояла до 50 градусов. Но это всё выдержали люди. Выдержала и техника. Потому что на ней работают именно такие люди
 |
 |
 |
 |
Подчинённые инженера группы обслуживания авиационного вооружения бомбардировочной авиационной эскадрильи Су-24М капитана Касьянчука должны были работать до утра. Поэтому встретиться мы договорились на следующий день.
– У нас так, одна группа неделю работает по ночам, а другая – неделю днём, потом меняемся, – объяснил мне при встрече капитан Касьянчук. – Обычно в составе групп обслуживания авиационного вооружения предусмотрено меньшее количество людей, но мы, применительно к специфике выполнения задач привлекаем для работы больше специалистов. Находим, так сказать, «внутренние» резервы. Поэтому у нас делом заняты все. Четыре человека занимаются непосредственной подготовкой авиационных средств поражения. Надо произвести «растарку» бомб, то есть освободить их от тары. В зависимости от типов боеприпасов вложить дополнительные детонаторы, пороховые заряды, подготовить взрыватели к предстоящему типу операции и к задаче на боевой вылет выставить необходимое время замедления… Внешне это выглядит обыденно и просто – что-то открутили, что-то вложили. Кажется, рутинная работа. Но от неё зависит успех боевого вылета.
Бомбы укладываем на тележки-подъёмники при помощи гидравлического крана, но и эта операция требует больших физических усилий. Бомбы-то весят и 250, и 500 кг. А затем транспортируем боеприпасы к самолётам. Тут уже приступает к работе вторая наша подгруппа. Эти специалисты производят непосредственную подготовку электрических цепей управления вооружением. Осуществляются различные проверки в кабине пилотов, идёт подготовка балочных держателей к подвеске, снаряжение их пиропатронами, производится подвеска авиационных бомб на балочные держатели. После этого выставляем необходимые параметры на пульте подготовки данных.
– Это та самая операция, которую вы проводили вечером, а я в это время сфотографировал вас?
– Именно та.
– Очень впечатляют звёзды на борту этого бомбардировщика Су-24М.
– Каждая звезда – десять боевых вылетов. Совершали их пилоты этого самолёта не только в небе Сирии, понимаете… Поэтому звёзды – своеобразный наградной лист не только экипажей, летающих на этом Су-24М, но и самого авиационного комплекса.
– Сто звёздочек – это тысяча боевых вылетов, совершённых на самолёте с этим бортовым номером?
– Совершенно верно. Тысяча. Впрочем, оговорился. Верно, да не совсем. Этот борт вылетал и вчера, и сегодня. И ещё вылетит. Так что надо рисовать уже новые звёзды. Самолёты – как люди. У каждого из них тоже есть своя биография. Причём, славная, боевая, как у этого борта, да и у многих других.
– После окончания работ вы докладываете о готовности к вылету командиру экипажа?
– Нет, мы оформляем документацию – журнал подготовки воздушного судна. А докладывает командиру экипажа инженер авиационного комплекса. Он своей работой занимается, мы – своей. Вся ответственность лежит на контролирующем лице, инженере группы.
– Лично на вас?
– Лично на мне. И на моих подчинённых, разумеется. Я в их мастерстве никогда не сомневаюсь. Но проверять всё равно надо. Вы вот разговаривали с сержантом Владимиром Максимовым. Очень грамотный специалист, должность у него – старший механик группы. Он осуществляет подготовку балочного держателя к подвеске и его снаряжение пиропатронами. Если не «дозакрыть» затвор замка пирокамеры, не произойдёт сброса бомбы. Вот теперь и судите о важности операций, которые выполняют мои подчинённые.
– Не хочется вспоминать тот трагический случай, когда удар по экипажу фронтового бомбардировщика был нанесён вероломно, как говорят в таких случаях, – исподтишка. Но всё же спрошу: мог наш Су-24 постоять в той ситуации за себя?
– Конечно же мог. Экипаж просто не ожидал такого коварства.
– Какое вооружение имеется на борту Су-24М?
– На данном типе самолёта предусмотрено управляемое ракетное вооружение класса «воздух-поверхность», корректируемое бомбовое вооружение, неуправляемое ракетное и артиллерийское. Все системы вооружения самолётов нами снаряжены и всегда готовы к боевому применению.
– Сколько бы времени потребовалось на подготовку самолётов к боевым вылетам, если бы работали «штатным» количеством специалистов?
– Раза в три больше. А тут мы минут за двадцать выполняем все работы на площадке, за считанные минуты осуществляем транспортировку, ещё минут 15 – на подвеску авиационных средств поражения.
О капитане Касьянчуке и его подчинённых можно рассказать ещё многое. Сам офицер является специалистом второго класса. Служил он до прибытия в Сирию в местности, приравненной к условиям Крайнего Севера. Поэтому понятно, как ему и его подчинённым приходилось поначалу проливать на жарком солнцепёке не по семь потов, а по семнадцать, по двадцать семь и более. А ведь жара стояла до 50 градусов. Но это всё выдержали люди. Выдержала и техника. Потому что на ней работают именно такие люди.
…Когда я шёл к «вооруженцам», то встретил на аэродроме своего доброго товарища – майора из ТЭЧ.
– Давай сделаю снимок, – предложил я ему.
– Да что вы, я весь в смазке, вот руку даже подать не могу, а то испачкаю…
– А я тебе пожму руку с большой радостью, – отвечаю майору.
Я готов пожать руку каждому авиатору на аэродроме Хмеймим и посчитаю это за большую честь. Их самоотверженность, выдержку, боевое мастерство, морально-психологическую закалку, которые они демонстрируют в Хмеймиме ежедневно, ежечасно, переоценить невозможно.
Хмеймим, Сирия
Использованы фото А.Колотило и РИА Новости
-
-
-
Вступайте в нашу группу
«Отвага 2004»
-
-
-
