Человек и Оружие. В отношениях человека с оружием много юридической и правовой специфики. Есть в этих отношениях и этика, есть и мораль. В этой статье хотелось бы коснуться именно моральной и этической стороны. Не прописанные в приказах, они определяют отношение инструктора к своей работе, к тому, что человек считает нужным или необходимым. Провести занятия по «накрытому» упражнению, не понимая, что ты делаешь или же осознано повышать уровень стрелкового мастерства подразделения – этот выбор стоит всегда.
Как инструктору по огневой подготовке выйти перед подразделением для проведения занятий, что сказать бойцам? Если как следует подумать, это весьма непростой вопрос! У каждого спецподразделения есть своя специфика выполняемых задач и, как следствие, традиции и правила проведения занятий по огневой подготовке. Есть множество взглядов на эту проблему. И это действительно проблема. Например, несоответствие содержания министерского «Курса стрельб» тем задачам, которые чаще всего решает подразделение в боевой обстановке. Кто из бойцов сегодня не сталкивался с этой проблемой? Для чего был составлен этот документ и кем? Скорее всего, это навсегда останется тайной или очень большим ведомственным секретом. Принято как-то так обходить этот вопрос, но…
Хотелось бы, тем не менее, хотелось бы обратиться к тем, кто работает над этими приказами.
Извините, при всем нашем уважении, но, дистанции не соответствуют реальным дистанциям боя. Количество используемых боеприпасов для решения тактических задач на предложенных дистанциях тоже – не соответствует. Положение стрелка перед открытием огня – не соответствует, положение оружия – не соответствует. Режим ведения огня по цели – не соответствует требованиям к огню «на уничтожение», порядок поражения цели – не соответствует. Положение стрелка во время стрельбы – не отвечает реалиям, дизайн упражнений – не учитывает специфики. Условия поражения цели – отсутствуют. Оценка эффективности ведения огня – отсутствует как таковая. Скорость ответного выстрела, исходя из условий упражнений, – отсутствует и не оценивается. Оценка погрешности при прицеливании не учитывается и даже не упоминается. Добавлю, что вышеперечисленные критерии взаимозависимы и не существуют по отдельности. Единственное чему описанные в «курсах» условия соответствуют, это чьему-то субъективному представлению о боевой работе частей и подразделений.
Оценить уровень владения оружием, мастерство, компетентность, особенно компетентность – невозможно. В «Курсах стрельб» не представлено ни единого инструмента для этого. Но сам документ есть. Это некие странные описания неких действий с оружием, без объяснений, как именно их осмыслить.
Как возможно одному сотруднику поставить «отлично», а другому «неудовлетворительно»? Что будет основанием для этой оценки? Дырка в картоне заданного калибра? Чье-то личное мнение, отличное от мнения окружающих? И что делать проверяющему, если получивший «неуд» сотрудник скажет, что не согласен с этой оценкой? Правильно – сначала надо судорожно вспоминать, что по этому поводу говорил Макиавелли, потом сделать возмущенное лицо, перейти на «вы» и резко дистанцироваться.
Вообще глупее занятия, чем проверка уровня огневой подготовки, согласно «Курса стрельб», трудно представить по нескольким причинам.
Во-первых: проверять предмет, критерий оценки которого всецело в области субъективного восприятия проверяющего – нелогично. Чем-то напоминает систему отпущения грехов: абстрактные персонажи злятся на несуществующие ошибки, отжимают порцию покорности и смирения, и, благословив на службу, растворяются. Ну, спасибо – помогли.
Во-вторых: почему ни одно из проверенных подразделений, получившее «неуд», по мнению проверяющего, не было снято с боевого дежурства или понижено в статусе? Ведь если спецназ не в состоянии выполнять тактические задачи огнем – его просто нет. И если оценка «неуд», значит, спецназ не умеет стрелять. Но, видимо, на то оно и таинство отпущения грехов, что, выйдя из-за двойной двери начальника, очередная комиссия уезжает, а «не стреляющий» отдел продолжает чудом и никак иначе, работать как работал. Все это видели. И все через это унижение прошли.
А теперь, уважаемые инструкторы, откройте свой план проведения занятий и посмотрите, что вы пишите в разделе: «Учебно-материальное обеспечение» или «Методическое обеспечение». Да, он и есть – «Курс стрельб»! Это называется парадокс.
Проводя занятия, инструктор, понятное дело, – должен добиться результата. Конечно, делает он это не по «Курсу», потому, что там вообще ничего об этом не сказано. Но инструктор работает – тратит время, тратит боеприпасы. Как это работает? И что вообще происходит? Кто и что, и какими приказами здесь определяет? И опять же – никто и ничего. Точнее – сам инструктор определяет. Как он это делает? На что опирается, и кто он? Какой военный ВУЗ он окончил? Что сформировало его мировоззрение и идеологию?
Самый распространенный здесь тип – это «красивый инструктор». Его точка зрения защищена ходовыми стереотипами, брендами и представляет собой методический мусор. Ширпотреб всегда нужнее и победоносней в силу простоты – им с удовольствием может овладеть каждый, главное здесь – «стать красивым и встать красиво». Это всецело вотчина внебрачных детей Косты. Кто не знает, что это такое – это современная версия детей лейтенанта Шмидта – они весьма предприимчивы и уже, как им кажется, давно поделили российский рынок «боевого применения стрелкового вооружения». Они дают советы, консультируют, придумывают пистолеты и автоматы.
Сегодня очень много «команд» и «групп», учителей и инструкторов, центров и ассоциаций и, естественно, – вне ведомств. У них есть очень серьезные, концептуальные подходы, основанные на идеологии восприятия лучшего из всего существующего в стрелковом деле – как, например, боевое самбо в мире боевых искусств.
Согласитесь, пойти по этому пути в отношении «стрелковки» спецназа, это все равно, что взять лучшее от пива, водки, шампанского, вина и, например, текилы, пить это и при этом, мнить себя гурманом. Достаточно смелый подход, не так ли? В принципе, кто видел это своими глазами, те сойдутся во мнении – убийство картона, используя квинтэссенцию лучших стрелковых методик – это не шутка.
И вот здесь, уважаемый читатель, утерев слезы, можно констатировать: «Курс стрельб» уже не соответствует, да и никогда не соответствовал боевым реалиям. А «личное», «приобретенное», а чаще «увиденное где-то» – еще не оформлено, так как этого требует профессиональная этика (если требует).
Анализ существующих источников показал либо совершенно слабый методологический подход, либо полное его отсутствие. Как закрепляются в миру эти методики? Я уже описывал этот механизм ранее. Во-первых, деньгами коммерсантов, которые хотят «прикосновения к войне» и получают его. Во-вторых, можно, если ты инструктор, заставить стрелять определенным образом свое подразделение и тогда массы говорят: «Ну не можем же мы все быть не правы?». Хороший ход. Философское обоснование этой точки зрения простое: «Если ты не в клубе – ты нам завидуешь».
Вы спросите – «А где же служебная этика?». А ее нет. Подразделения достойны тех инструкторов, которые там преподают, – это закон. Кто поверит в авторитет сотрудника, который бывает крутым только раз в год? Кто поверит таким методистам? Только такой же. В каждом подразделении, по прошествии всех военных компаний, появились эти люди. Они вынырнули откуда-то из-за спины, переоделись и стали похожи на нас.
Они приходят в подразделения не потому, что прошли кандидатские отборочные испытания или подразделение считает их достойными. Они приходят тихо, аккуратненько затворив за собой входную дверь – как тени, чтобы никто не слышал. И вот ты с удивлением встречаешь в коридоре подразделения очередную мутную личность – она тянет тебе холодную мокрую руку, в глазах преданность. Они появляются и бубнят себе под нос какие-то аксиомы каких-то «котиков» или «спартанцев» и свято верят в любую несуразицу, главное, чтобы о ней было написано «в сети» и «висел ролик на «YouTube». И уставшие спецназовцы восхищаются: «Вы слышали, как наш инструктор цитирует Джона Бойда?» А пришедшее чудо, «под шумок», уже начинает заражать вирусом «ощущения мнимой доблести» всех вокруг себя. Если таких не «ставить в строй» сразу, – подразделение будет заражено. Даже в собственные силы или бессилие они начинают верить после того, как об этом для них напишет очередной какой-нибудь британский капрал в своих воспоминаниях. Они ничего не знают о тех высокопрофессиональных бойцах, которые служат с ними даже в одном ведомстве или структуре, но они знают во всех подробностях все мелочи жизни того самого капрала. На просторах Интернета, как девочки-подростки, они собирают к себе на страничку, «в друзья», людей, имена которых в мировых стрелковых тусовках затасканы так, что непонятно уже, «Коста» это майонез или стиральный порошок. Мелкокалиберность этих личностей становится видна, если просто вспомнить, что не так давно молодые лейтенанты, выпускники спецфакультетов с группой солдат-срочников на территории Республики Афганистан «мочили» в засадах тех самых капралов, обученных в секретных центрах, которыми сегодня в ущербном спецназовском обществе принято восхищаться. Они делали это с использованием механических прицельных приспособлений, в соответствии с традициями и боевыми уставами советского спецназа. Ни один из тех, кто это делал, не прошел «адовой недели», не знал, как «правильно» держать автомат, не визжал на метрическую мишень с десяти метров «Цель!» и выглядели они не круто. Эти люди до сих пор служат. Это они улыбаются, когда видят, как их бойцы пытаются подражать тем, кого они «засаживали». Технический прогресс в виде приборов и прицелов, которым сегодня пытаются прикрыть грех идолопоклонничества, – уже не справляется. Текущий год показал, что в статистике боестолкновений ничего не меняется. Хоть три тепловизора на себя повесь – страх никуда не денется, даже если ты сто раз посмотрел фильм «Цель номер один».
Самый отталкивающий симптом такого бойца и «инструктора» – это воспринимать себя как пустое место, доверяясь любому, кто говорит на иностранном языке. Вспомните тех «инструкторов» и «учителей», которые буквально несколько лет назад, плохо изъясняясь на русском, учили наши спецназы, как правильно воевать. А ведь народ ломился на эти занятия! Были и те, кто гордо восседал рядом с приезжими «учителями», отгоняя надоедливых сотрудников. Согласитесь, что сегодня многим из инструкторов очень стыдно за это. Это следствие всего, что все было подчинено моде. Мода – это то, что делает инструктора клоуном на старых записях, – все прошли через это. Мода, возможна лишь тогда, когда появляются люди, пытающиеся играть в спецназ – они спешат за новинками, тратят деньги и в итоге появляются перед строем в пластиковом шлеме пустынной раскраски с открытыми участками затылка, височной части и ушей, но зато с приклеенной «люстрой» из фонарей, маячков, всяких там мигающих лампочек и кронштейнов. Зачем? Куда вы собрались? В пустыню Гоби или на Новогоднюю елку? Кажется, что если потянуть такого чудака за веревочку, у него сразу что-то разгерметизируется. У него все с самосбросом: разгрузка, автомат, бронежилет, память.
Даже тогда, когда эти люди хотят узнать что-то о себе или своем подразделении, они не говорят с теми, кто «делал дела», а читают «коменты» из Интернета. По вопросам стрелкового тренинга, засад, налетов, рейдов и тактики штурмов – для них нет другого источника, кроме пары или тройки отставных американских полицейских или «полковников», написавших по книжке. И это в лучшем случае. В худшем, это просто Голливудские кинофильмы и сериалы. И самое грустное – они пропустили все, что не должен был пропустить ни один спецназовец. Что-то у них не срослось, и они поняли, что хотят быть крутыми только после того, как это стало не особо опасно. Тех из них, кто постарше, раньше выгоняли из боевых отделов в прямом смысле слова пинками. Не имея ни капли гордости, они сидели тихо и ждали, пока те, кто их пинал, не уйдут – это называется политкорректность. Теперь, как они говорят, – их время пришло. Бессмертные фразы: «В вас не стреляли, вам показалось! Там никого нет!» или «Большие щиты в лес» – это только начало. Потери ничему не научили. Будет продолжение. А те офицеры, что могли требовать высоких морально-психологических качеств от личного состава, за исключением единиц – уже уволены в запас. Даже в подшипниках, если один шарик тверже других и больше – он сломается первым, потому, что на него ляжет вся нагрузка. Что уж говорить о людях?
Здесь, я вспоминаю рассказ одного из «разочаровавшихся».
Как тяжело бывшему «спецу» выехать за границу, все знают. Но вот человек преодолел все преграды и скопил немного денег. Он долго тренировался – кое-что ему посоветовали в режиме «он-лайн» на сайте, инструктора из элиты Российского спецназа, в частности хват автомата. И когда на одном из турниров, проводимых NRA, он взял автомат этим хватом, то услышал взрыв гомерического хохота. Когда, оправдываясь, он сказал, что хват-то этот, собственно, придуман вашими знаменитыми инструкторами, ему рассказали, что имена тех, кого он назвал инструкторами, в Америке считают просто клоунами. Да как же так? А у нас народ воюет… фотографируется…
Вопросы внешнего подражания обычно парируются тем, что в «импорте» удобней и теплее, и суше. Здесь не поспоришь. Однако это касается далеко не всего. Зимняя и горная экипировка – на уровне. Летняя, повседневная, – кошмар. Попробуйте заказать себе хороший дорогой комплект, если у вас обхват груди 120 см, рост 180 см, длина ноги 98 см и талия 90 см. Это обычная русская комплекция – рослый, широкоплечий. А они в ответ пишут, что это нестандартные размеры – надо очень долго искать по складам. Это, в частности, ответ компании «Блэк хок» одному из бойцов. Но, если ты маленький, пузатый и с огромной «пятой точкой» – проблем нет: любые цвета и оттенки. Соотношение длины ноги к обхвату талии у них очень странно отражается на покрое: длинные тонкие ноги при неестественно широком поясном обхвате.
Легенда про расцветку «мультикам», которая плохо или почти не видна в приборы ИК-диапазона, также рушится как карточный домик, если прибор ночного видения дать в руки бойцу, который не знает, что смотрит на «мультикам». «Мультикам» при таких условиях становится отчетливо виден. Это происходит, видимо, потому, что вступает в силу принцип дополнительности Нильса Бора, при котором исследователь – неотъемлемая часть познавательной ситуации, а иначе как объяснить, что сам хозяин «мультикама» не может его разглядеть даже с 30 м. Смотрит прямо на него, заметьте, не в сторону, а на него и не видит! При этом, если вывести на поляну еще нескольких человек в разной форме, – отличить один тип раскраски и ткани от другого невозможно. Почему он его не видит? Ответ звучит убийственно: «Потому, что жалко денег и стыдно». Тому, кто ничего не платил – видно.
Разные хваты, обсуждения первенства применения этих хватов, тематическая одежда, ветераны Ирака, чемпионы мира, секретные центры, состоящие из ветеранов, кого только не встретишь рядом со спецназом. Ребята, а что вы здесь забыли? Хотите послужить Родине – подписывайте контракт.
Современный инструктор очень хорошо понял только одно: что именно и по какой цене можно продать.
Они пишут письма в Министерство обороны, ставя в верхнем правом углу эмблемы своих «супер» учебных центров, каких-то там команд, придумывают этикетки и эмблемы. Предлагают свои, более современные, более убойные и, конечно же, неповторимые методики. И при этом не имеют ни малейшего желания служить Родине. Все они когда-то бросили армию или вообще даже не служили. Перед бойцами разыгрывается психологическая драма, которую можно «втюхать» вместо несуществующей личной харизмы. Эти люди напоминают собой макрофаги спецназа – такие тела, которые перемещаются из подразделения в подразделение без препятствий, поглощая собой весь методический мусор. Когда я их вижу, как они подходят, чтобы что-нибудь спросить, мне кажется, что сейчас мне будут предлагать «билет от конца света» в бункер за двести баксов. Но они спрашивают другое: «Есть что-нибудь в электронном виде?» О, да! Конечно, есть! Есть запись, где картавый американец с перекошенным ртом плохо стреляет из румынского АК и говорит, что это хоть и надежный автомат, но уж очень он не сбалансированный и неточный. У кого сегодня нет этой записи? Там «инструктор» стреляет, уперев АК в землю магазином! Представляете, какой подброс ствола в момент выстрела? И именно момент выстрела показан со спины. А там, где они стреляют из «Кольтов» М4А1 патронами с низкой энергией, – поменьше. На что только не пойдешь ради денег? Стоит ли винить в этом американца? Он классный парень – движения нехитры, но как одет?! Иногда, бывает, задумаешься и вздрагиваешь – кажется, что вот только что этот паренек прошел рядом – присмотришься, вроде нет – свои. Внешнее подражание – начало очень плохих перемен. Это попытка взять то, что взять легче. Это сознательный уход в недоразвитость и признание собственной никчемности. Это самая примитивная из всех подмен и фрустраций. Механика здесь такая.
Образ бойца, которому все, что требовалось для уничтожения врага, – это автомат и злость, подменяется на бойца, которому, чтобы разозлиться и убить, надо очень много всего современного – без этого священная злость не приходит – он как «берсерк», но без мухомора. Как вы думаете, почему наши зарубежные «коллеги» наладили целое производство фильмов про то, какой плохой автомат АК? Да все очень просто – их последние 70 лет убивают из этого автомата на всех континентах! Идеологически они почти уже добились цели – в МО была попытка начать закупку импортного вооружения. Появились какие-то московские экспертные группы, давшие заключение о плохой кучности боя из АК автоматическим огнем. Этим «экспертам» можно посоветовать почаще бывать на работе и ездить в командировки, чтобы разглядеть, что кучность отличная, а не смешить гражданских ужасами войны и убитыми террористами.
Я точно помню, что не так давно, обычным людям, для того, чтобы побеждать не нужны были футболки с рисунками витязей, «кладущих живот за други своя». Ненависть к противнику выражалась в презрении его настолько, что «духами» просто пренебрегали – брезговали и презирали их. Никто не заучивал их фамилии и не запоминал названия населенных пунктов – все эти фамилии и клички вызывали отвращение, и в коллективах их даже не упоминали. Именно поэтому бойцы просто вбегали и брали их, не ставя их в расчет, а не потому, что они не знали тактики или не умели «медленно» входить, и «обрабатывать» углы. Все умели. Просто раньше, этот метод назывался «штурм». Это было круто – взять теплым.
И за идеологией следили – не было потребительского, купеческого подхода. Не зря отделы кадров отбраковывали тех чекистов, у кого родственники работали в торговле. Потребительский подход ставит выше тех, кто имеет больше. Больше денег, большую должность, высшее звание. Умнее тот, кто занимает более высокую должность, – вот и вся методика. Именно это явление из области свойств характера человека, стало основным тормозом развития стрелковой мысли.
Есть еще один, очень тревожный, сигнал. Я лично много раз сталкивался с тем, что методический материал оценивался высоко, и в то же самое время мне говорили, что для того, чтобы он был опубликован, автором должен быть «уважаемый человек», а инструктор, в лучшем случае – соавтор. Право быть умным монополизировано, причем далеко не умными людьми. Читатель уже понял, что ни одной методики так и не вышло. А зачем?
Еще одной причиной, как мне кажется, по которой инструкторское сообщество держит методики «в столе», это тот факт, что после опубликования, она может получить гриф секретности, и на пенсию с собой уже ничего не возьмешь. Преподавать по своим же методикам не будешь иметь права. Завершая теоретическую часть, надеюсь, что выше я очень подробно описал психотип «инструктора». Как только встретите такого в подразделении – гоните его к выходу – это богоугодно.
Рассматривая практическую сторону данной статьи, я бы хотел предложить несколько правил выбора и работы с инструктором, соблюдая которые, вы гарантированно убережетесь от некачественного методического материала.
Первое. Это критерий оценки работы инструктора.
Вы должны четко знать, что вы хотите видеть на «выходе». У вас должны быть очень точные «линейки» и «приборы», которыми вы измеряете полезность его работы. Следовательно, в вашем подразделении уже должны быть критерии эффективности огня – вы должны знать, чем они обусловлены, на каких дистанциях, какой плотностью или точностью. У вас должна быть самая подробная статистика применения стрелкового вооружения согласно специфике выполняемых вашим подразделением задач. Должны быть свои критерии контроля именно процесса огневой подготовки. Ознакомившись со всем этим, инструктор принимается за работу. Он объясняет вам, чего он хочет добиться. Это может быть вработка во временные ограничения или точностные при данном уровне стрелкового мастерства подразделения. Инструктор должен провести «входной контроль» – он должен понять, где он, для чего и кто перед ним. Ему необходимо знать время, которое есть в его распоряжении, количество боеприпасов и людей – так он выбирает наиболее эффективный методический подход. После всего этого он определяет пределы, в которых будет работать. И эти пределы вам должны быть ясны.
Второе. Любой приезжий инструктор, даже если он ведомственный, приступает к работе только после того, как у вас на руках приказ о проведении стрельб и никак не раньше. Я объясню почему. Кем бы он ни был – он не отвечает за безопасность. За любой «самострел» отвечаете вы и только вы. Ваше руководство не может отдать приезжему никакого приказа – он не их подчиненный. Если же у вас в гостях гражданские инструктора, и они работают с вашим боевым оружием и вашими людьми, то здесь я не могу ничего посоветовать.
Инструктором может быть только человек под погонами. Инструктор – это офицер, в распоряжении которого куча оружия, тонны боеприпасов, постоянные сборы и очень интенсивный тренировочный процесс. Инструктор – это человек, который использует ведомственные мощности, административный и командный ресурс своих командиров и все это не по ходатайству, а легитимно. Инструктор – это офицер, за которым стоит организация. Это к тому же человек с допуском к работе с секретными источниками, со специфическим кругом общения и ведомственным моральным приоритетом. Это человек, который получает зарплату. Остальные делятся на три основных и часто встречающихся типа.
Первый – это клоуны (много и умно говорят и совершенно не умеют стрелять).
Второй – это шарлатаны (в отличие от первых, освоили несколько стрелковых трюков).
Третий тип – отделен от первых двух, пропастью. Это инструкторы типа «Петров». Это люди, у которых в распоряжении есть то, чего нет даже в вашей воинской части: личные полигоны, автопарк, склады, оружие, в том числе и историческое, перспективные разработки и связи с заводами и конструкторами, огромные площади для работы и все это сертифицировано. Это состоятельные люди. Они позволяют себе проведение турниров Российского и мирового масштабов. Они вообще много себе позволяют. Это мастера. Сегодня, некоторые ведомства, институты и академии обязаны наличием работающих методик именно им.
Я очень часто вижу инструкторов первого и второго типа. Приезжая на полигон, они даже не представляют, как работать с дальностями. Они могут только поставить в ряд мишени и нарабатывать «вскидочку» на точный выстрел в зону «А» с десяти метров. Это – верх маразма. Абсолютно мертвый элемент. Это бедолаги, у которых нет своей материальной базы: нет полигонов, складов с оружием и боеприпасами, мишенного оборудования. Это люди с постоянно протянутой рукой. Они крикливые, шумные и очень опасные. У них ничего нет, кроме кошмарного финансового голода. Это как олимпиада клоунов–даже если ты самый «спецназистый»–ты все равно, клоун. Среди них есть люди, которые разбирают ПМ за секунду. Есть те, кто может назвать любое имя наоборот, тоже за секунду. Есть те, кто может выстрелить в мишень, перепрыгнув через письменный стол. Короче, умеют все то, чем на трезвую голову заниматься как-то неловко.
Третье. Метод обучения только один: «Делай, как я». Делай, как я рассказал, делай, как мы стреляли на чемпионате мира, как мы придумали – это бред. Если приехавший инструктор не в состоянии стрелять мастерски в том сегменте, в котором преподает, – это инструктор первых двух типов.
Четвертое. Это универсальность. Хороший огневик, он по определению хороший тактик. Хорошо владеющий пистолетом, обязательно хорошо владеет автоматом и пулеметом. Если к вам прибыл отличный пистолетчик, который посредственно стреляет из автомата, значит, ему и из пистолета стрелять не надо. Согласитесь, что не может стрелок, который понимает, как работает пулемет, его специфику и особенности, не понимать, что такое тактика, – так не бывает. Слово «пулемет», оно само по себе уже «пахнет» тактикой.
Пятое. Это стратегическое и тактическое мышление инструктора. Кроме проблем с выездом на полигон, подразделения сталкиваются с плохим обеспечением вооружением и боеприпасами, с проблемами списания оружия. В подавляющем большинстве случаев в этом виноваты сами подразделения. Инструктор должен уметь подсказать правила и порядок этой работы. План подготовки на год, месяц, день, три года – это должно быть уже в голове, а не на бумажке. Проверить состояние вооружения, условия хранение и списания – это умеет инструктор. Это те самые вещи, которые вам не расскажет ни один чемпион, и от которых зависит во много раз больше, чем от умения извлекать пистолет. Это может знать только тот, кто занимался этим, сам решал эти проблемы и знает порядок их решения.
Шестое. Это строгий контроль «трюкачества» или «словесного поноса». Первый признак беды, это когда приехавшие инструктора апеллируют к несуществующим авторитетам, например: «Все так стреляют…», «Опыт бойцов подразделений антитеррора…», «Весь спецназ так экипирован…», это также признак методической скупости. Как показала практика, подобная форма общения обусловливает очень плохое содержание. Инструктор может отвечать только за себя, за свои разработанные методические рекомендации, которые были утверждены установленным порядком, за свой интеллектуальный труд. Именно поэтому он инструктор, а не потому, что он знает наизусть все тематические ролики из Интернета. Чтобы сориентироваться в мире тактических новинок, достаточно пригласить «за бесплатно» любого среднего страйкболиста – инструктор не нужен.
Всякого рода выражения, фразы и аксиомы про «дух победы» и выстрелы в голову, должны стразу расшифровываться и быть понятны. Запутать сложными фразеологизмами и удивить – это дешево. Лечится это просто. Одним вопросом: «Где ваши методики?». Слово методика я не стану раскрывать. Здесь все понятно – методическая работа может вестись только внутри ведомства, так как зависит от целей задач и проблематики. Кто решает наши ведомственные задачи? Конечно, мы. Этот вопрос он сам по себе отметает все существующие на сегодня «центры», «группы» и «учителей» вне ведомства и их методики. Вообще, слово «методика» уже как-то затаскали. Хотелось бы напомнить, что подготовить и утвердить методику, алгоритм или технологию в любой науке – это высший пилотаж. Уважаемые коллеги, у слова «методика» очень серьезное содержание, подчиненное научной логике, определяемое методологией, это не план занятий, нельзя путать эти понятия. Нет смысла приводить какие-то переводы с латыни или с греческого. Конкретно – научная методология и определит методики и методы, с помощью которых будут достигнуты конкретные результаты, которые решат определенные задачи с определенной целью при изучении предмета или при решении проблемы. А что это за проблемы? Откуда приехавший инструктор знает о наших проблемах? Но все это обретает форму только тогда, когда рассеивается туман «агрессивных стоечек» и «хватов для разворотистости».
Такие «инструктора» уезжают, оставляя после себя то, за что любая контрольно-ревизионная инспекция (КРИ), извините, просто разорвет на части и командира, и его заместителей. Вот вам пример того, о чем вам не расскажет ни один «гуру».
После очередного семинара, проникнувшись идеями дополнительных прицельных приспособлений, стрелок просто демонтирует прицельные приспособления со своего АК и устанавливает нештатные – купленные через Интернет у вероятного противника, плюс коллиматор, который прошит под баллистику совершенно иного боеприпаса. В иллюзорной жизни невротика, автомат начинает выглядеть очень круто. В реальной жизни дефект прицельной планки сразу переводит автомат в самую последнюю категорию – категорию учебного оружия или оно просто списывается на уничтожение. Это прописано в приказах. При проверке оказывается, что прицельные приспособления были демонтированы с автомата первой категории потому, что он используется. Это называется – умышленная порча вооружения – это статья. Это даже не скругление углов нарезов или люфты ствольной коробки – это отсутствие прицельных приспособлений. К сожалению, есть уже офицеры, уволенные за подобные фокусы. Это еще называется «небоевая потеря».
Ну и второй момент, относящийся к нашему разговору, – это вопросы тактики, которые следовало изучать в военных училищах. Следует знать, что на некоторых участках местности, при ведении боевых действий, возможны подрывы ранцевых ядерных зарядов, которые выжигают все полупроводниковые приборы на определенной площади. А доставленный к цели монозаряд «Воеводы», она же «Сатана», она же SS-18, выводит из строя полностью всю электронику на всем континенте. И весь спецназ дружно переходит на «механику», «пары шагов», «карту без компаса» и к тому же остается без связи. Те же заряды могут быть доставлены к адресату «Геоцинтами» или «Точками». Не стоит уповать на то, что весьма призрачно. Смотреть в восхищением, как используется ИК-подсветка в войне против пуштунов и талибов, у которых только старые АК, это как-то даже неприлично. В реальной жизни, когда включается ИК-подсветка в войне с нормальным противником, пластиковая каска пустынного окраса разлетается на части.
Есть подразделения, предназначенные для прорыва линии обороны. Есть те, кто заточен под уничтожение малозащищенных, подвижных целей, представляющих собой стратегически значимые цели, – это спецназ. Есть подразделения разведки Генерального штаба. У каждых из них, будут свои задачи, свое вооружение и свои инструктора. Отсюда седьмое правило.
Седьмое. И самое главное. Инструктор должен быть способен встать в строй при выполнении боевой задачи. Если этого нет – остальное не имеет значения.
Как видите, не под один из перечисленных мною пунктов, гражданские «секретные» убиваторы не подходят. Тогда что они у вас делают? Что вы у них покупаете? На что вы тратите государственные деньги? И чего вы достигаете в итоге, кроме разочарования и удивления? Я скажу. Это еще стыд и обида за то, что вас в очередной раз обманули. За всю свою службу еще ни разу не встретил подразделения, которое бы повысило эффективность своего огня после очередного коммерческого семинара. Наверное, уже и не встречу. Глаза командиров частей, оскопленных подобными инструкторскими выходками, приобретают выражение униженных и отчаявшихся людей.
Командирам следует помнить, что гражданский инструктор – это человек, который рассказывает, как бы он воевал, если бы мог. Неудачники различных родов войск, ушедшие из-за «непонимания», также не несут в себе ничего, кроме застарелых лейтенантских комплексов. Щенячий трепет перед теми, кто остался и не ушел, когда было трудно или страшно, у них сохраняется навсегда и, чтобы его побороть, они очень часто бывают псевдоагрессивны. Это выражается в картинной манере подачи материала, трюкачестве и необоснованной критике. Родными они нам никогда не станут. Они не смогут посидеть в наших коллективах за пивом, просто поговорить или проникнуться проблемами.
Проведя аналогию, скажу, что есть спортсмен, который реализует свои амбиции и получает удовольствие от того, что делает. Есть те, кто сидят на трибуне – им остаются только радость и аплодисменты. Зритель – это категория обманутых, потому что в обществе нет потребности в спортивных зрелищах. Никто ведь не ходит в ресторан смотреть, как другие едят. А инструкторы, которые навязывают себя спецназам – это новая и самая удивительная категория. Это люди, которые пытаются обмануть зрителя, доказывая, что достижения спортсмена – это, прежде всего, их достижения, и пытаются заскочить на пьедестал для награждения, переодевшись в атлета, пока тот в душе смывает пот. Спортсмен улыбается – зритель хохочет.
Так как же выйти перед подразделением для проведения занятий, что сказать бойцам? Решать вам!
