Пахарь войны

Владимир Гондусов
Журнал «Братишка» №2, 2010

Орден Александра Невского считается младшим из «полководческих» наград. Многие специалисты называют его самой красивой наградой СССР. Согласно статуту, орден вручали офицерам, «проявившим в боях за Родину в Отечественной войне личную отвагу, мужество и храбрость и умелым командованием обеспечившим успешные действия своих частей». Жителю подмосковного поселка Пироговский Геннадию Михайловичу Дульневу орден Александра Невского вручили в победном сорок пятом за взятие Кенигсберга.

 

О крепости с подземными бункерами, системой тайных ходов, запасами пищи и воды на три года осады маршал Александр Василевский сказал так: «Кенигсбергкрепкий орешек. Его трудно будет разгрызть». Местность вокруг города была насыщена противотанковыми рвами глубиной до шести метров и надолбами, проволочными заграждениями, полями с тысячами противотанковых и противопехотных мин, всевозможными преградами из колючей проволоки и спиралей «бруно». Сам город представлял собой мощный опорный пункт, в котором огневой точкой был каждый дом. Надо отдать должное немецким военспецам, которые умело продумали и в совершенстве исполнили оригинальную и мощную систему обороны. Гитлеровская пресса всячески расписывала ее неприступность. Геббельс уверял, что «большевики обломают себе зубы о гранит крепости», гарнизон которой насчитывал более полумиллиона солдат и офицеров, в распоряжении которых было 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, сотни самолетов.

Примечательный факт: Кенигсберг – единственный город, не являющийся столицей государства, за взятие которого учреждена медаль.

Противник сражался с небывалым остервенением, и потому листовки и обращения нашего командования били в набат: «овладеть Кенигсбергом – дело нашей чести, славы, доблести», «во имя полной победы над врагом Родина приказывает нам разрубить последний укрепленный узел Восточной Пруссии…».

Особую опасность представляли долговременные огневые точки, построенные еще в 1936 году. «За годы войны довелось видеть разные доты, но такие мощные – не приходилось, – вспоминает Дульнев. – Это были подземные бетонированные казематы в три этажа. Потом уже мы увидели, что они соединялись между собой тоннелями, имели подземные хранилища, санузлы и автономное водоснабжение. Сверхуперекрытия из брони 20 см толщиной. Их пробовали подавить артиллериейничего не вышло, только снаряды зря извели. Строили те укрепления еще в 1936 году, так что сверху на земле уже выросли кустарник и деревья. Перекрестным огнем крупнокалиберных пулеметов доты простреливали подходы друг к другу. Вокруг каждого дотаминное поле».

В тот период гвардии капитан Дульнев был заместителем командира 34-го отдельного саперного батальона 32-й гвардейской Таманской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии.

Батальону поставили задачу – обеспечить наступающим войскам брешь шириной 350-400 метров в первой линии обороны врага. Доты стояли на расстоянии 50-70 метров друг от друга. В течение двух суток были сформированы девять штурмовых групп. В каждую вошли опытные саперы, пехотинцы, подносчики взрывчатки и т.д. Например, чтобы уничтожить дот, приходилось закладывать несколько ящиков взрывчатки. В каждом – 25 килограммов тола. И представьте, насколько прочно был оборудован каземат, если после такого взрыва бронированный колпак едва сдвигался с места.

Разведка выявила 13 дотов, изучила и обследовала пути подхода к ним. На Дульневе лежала очень ответственная задача – организация своевременного прорыва всех штурмовых групп и, по возможности, одновременного их подрыва, а также связь с артиллеристами, которые должны были бить по амбразурам дотов прямой наводкой. Прикрывали саперов сорокапятки.

Подрыв был намечен на 3.00. К этому времени штурмовые группы должны были преодолеть по специально сделанным проходам минные поля и проволочные заграждения, обойти доты с тыла и в уязвимых местах установить взрывчатку. Погода в феврале была с частыми мокрыми снегопадами, дождями и моросью, сплошными туманами, что было на руку нашим бойцам.

«Преодолеть, обойти, установить…» Но гладко только на бумаге. До каждого дота надо было пройти, а точнее, используя неглубокие лощинки, проползти сотни метров. По-пластунски, прижимаясь к земле так, что между нею и телом не оставалось и малейшей щелочки. Впрочем, расстояние не имело значения, потому что каждый метр мог быть последним. А когда зависали в ночном небе вражеские осветительные ракеты, приходилось буквально вдавливаться в холодную, промокшую землю и сливаться с ней недвижимо. Движение продолжалось лишь после того, как ракеты гасли. И так до следующей вспышки…

В намеченное время были подорваны все 13 дотов. Немцы после взрыва были так оглушены, что даже двигаться не могли. Не спасли солдат врага и штампованные слова «С нами бог!» на бляхах ремней, которые, видимо, должны были хранить их от пуль и снарядов.

Геннадий Дульнев, который находился в составе одной из штурмовых групп, после обследования подземного каземата поднялся на поверхность: предстояло выбрать позицию для корректировки артиллерийского огня. Уже рассвело, рассеялся туман и офицер, видимо, стал хорошей мишенью для вражеского снайпера. Выстрелом винтовки ему буквально разворотило ногу: «Боли не почувствовал, но сапог развернуло в другую сторону». Бойцы разрезали обувь, наложили из деревяшек шину и, уложив на сетку одной из кроватей, потащили к своей передовой. Так в ночь на 7 февраля победного года закончилась война для гвардейца. Орден Александра Невского нашел его уже в госпитале. Его вручал комбат, который и рассказал, что снайпер вел стрельбу из дота, который разведчики не сумели выявить.

…Когда началась война, Геннадию было 18 лет, и он учился на первом курсе Московского военно-инженерного училища. Наскоро обучив будущих офицеров минно-взрывному делу, их бросили под Ржев на подрыв промышленных объектов, минирование мостов, строительство противотанковых рвов. Взрывчатку таскали на себе. Немцы наступали так стремительно, что курсанты быстро поняли смысл поговорки «Промедление смерти подобно». Порой успевали опередить врага на считанные минуты. Отступали до столицы.

Позднее, уже лейтенантом, принял саперный взвод, потом возглавил роту. Участвовал в боевых действиях по освобождению Кавказа, Тамани, Керченского полуострова, в других операциях. Говорит, что особенно тяжело пришлось при прорыве «Голубой линии» – укрепленного рубежа фашистов шириной в двадцать километров от Новороссийска до Темрюка. И все это время вместе с подчиненными выполнял рискованную работу: устанавливал противотанковые и противопехотные мины, снимал вражеские, делая проходы в минных полях противника для своей пехоты и техники. При отходе саперы шли последними, замедляя наступление врага. В обороне передышку могли получить другие, но не саперы. Идут разведчики на задание за линию фронта – им надо готовить «дорожку»…

Работали в основном по ночам. Сколько их было, таких ночей на пределе человеческих возможностей, не считал. От усталости, от напряжения обезвреженные мины не считали. Лишь однажды в беседе упомянул, что счет шел на тысячи.

О том, как воевал сапер, свидетельствуют награды: ордена Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красного Знамени.

Это была обычная работа. Вот отрывок из корреспонденции Ильи Эренбурга «Чернорабочие войны», датированной ноябрем 1943 года (да, именно так он назвал в свое время фронтовых саперов): «Есть солдаты, о подвигах которых мало говорят. Их мужество лишено блеска. Их отвага носит защитный цвет. Саперыэто солдаты-труженики. Это чернорабочие войны.

Сапер ползет среди бурьяна, среди камышей, по глине, по песку. Он борется один на один со смертью. Враг незрим. Враг в тончайшей проволоке, в неприметном колышке. Сапер ползет под огнем. Кругомразрывы. Он не имеет права прислушиваться. Он должен смотреть, зорко, напряженно. Как золотоискатель ищет крупицы золота, сапер ищет мины. Он должен быть не только смелым, но расчетливым и находчивым. Одно неосторожное движение, одна минута рассеянности, и больше он не увидит ни этого бурьяна, ни приднестровского песка, ни легкого осеннего неба. «Сапер ошибается один раз в жизни»это стало солдатской поговоркой».

Впрочем, это утверждение имело двоякий смысл. Порой, как рассказывали мне фронтовики, первые эшелоны наступающих войск саперы обязаны были проводить лично через минные поля по проделанным ими же проходам. Вот и шел такой чернорабочий впереди танка… Так что понятие «сапер ошибается раз в жизни» для наших солдат имело двоякое значение. Конец один.

Как рассказал Дульнев, немцы постоянно готовили какие-то «сюрпризы», в чем были большие мастера. Были у них и прыгающие мины, и растяжки. Только коснется, случалось, наш сапер проволочного заграждения противника без предварительного осмотра, и тут же либо раздается взрыв умело замаскированной мины, либо взлетает вверх осветительная ракета. И тогда по саперам открывается жестокий огонь. Прыгающими минами минировали дороги в шахматном порядке. Взрывались те на высоте полтора-два метра. Осколки разлетались до трех метров вокруг. «Очень трудно обезвреживать такие мины, нужна большая осторожность и мужество. Если ошибешься, не проверишь дно и дернешь мину, отложив ее в сторону, сразу срабатывает взрыватель» Так что за разгадками сюрпризов нередко стояли человеческие жизни.

Как отметил ветеран, если в своем «хозяйстве» разобраться можно было – поля с точным количеством установленных на них мин были зафиксированы на соответствующих картах, и риск заключался в умении вынуть взрыватель, – то минные поля противника были уравнением со многими неизвестными. Неизвестно, в каком порядке установлены мины, какого они образца, в каком количестве и с какими хитростями. «Иное поле было утыкано минами, как огурцами!»

Люди выбывали из строя практически ежедневно: «Увы, ошибки были. И даже если боец оставался жить, то без рук-ног. Знаете, мне легче было работать одному, чтобы близко никого не было. В себе-то я был уверен, но, не дай Бог, кто-то рядом оплошает». Это было связано во многом с тем, что инженерные подразделения нередко комплектовались из нестроевиков, которые не годились по состоянию здоровья к службе в стрелковых, танковых или артиллерийско-минометных частях, а также из бойцов, имевших физические недостатки после ранений и излечения в госпиталях. Обучать приходилось, что называется, в деле. «Их бы поучить месяца три на полигоне, да разве кто позволит?»

А что такое снять даже одну мину? Ведь она не торчит торчком, не красуется, как гриб-мухомор, а затаенно лежит в земле, присыпанная, упрятанная, и ждет, когда сапер совершит ошибку, чтобы еще раз подтвердить всем известную поговорку. А тот ползет, осторожно переползая от мины к мине, и, постепенно теряя им счет, щупает занемевшими от холода пальцами каждый сантиметр мокрой или заснеженной земли. С миноискателем на виду у врага не пройдешь. Впрочем, от него было мало толку – приборы реагировали на металлические предметы, а этого добра вокруг хватало. «Работали щупамиэто что-то типа шомпола. Дело, считай, ювелирное. Ползешь медленно, осторожно, чуть дыша, перед собой прокалываешь каждый сантиметр земли. Взял чуть в сторонупропустил мину. От напряжения даже зимой гимнастерки были мокрыми от пота. Ракета взмыла в небождешь, до дрожи застываешь от холода. Но на удивление болели редко».

С особым чувством сказал о собаках, острый нюх которых спас немало жизней бойцов и командиров. «Они работали безошибочно».


Поделиться в социальных сетях:
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир


При использовании опубликованных здесь материалов с пометкой «предоставлено автором/редакцией» и «специально для "Отваги"», гиперссылка на сайт www.otvaga2004.ru обязательна!


Первый сайт «Отвага» был создан в 2002 году по адресу otvaga.narod.ru, затем через два года он был перенесен на otvaga2004.narod.ru и проработал в этом виде в течение 8 лет. Сейчас, спустя 10 лет с момента основания, сайт переехал с бесплатного хостинга на новый адрес otvaga2004.ru