Несмотря на совсем еще юный возраст – едва перевалило за двадцать – он был одной из самых одиозных личностей среди чеченских полевых командиров. За его бандой, избравшей своей специализацией нападение на колонны федеральных сил и подрывы бронетехники, тянулся длинный кровавый след. Который мог бы продолжаться и далее, не возьмись за дело спецназ внутренних войск.
Рассказывает один из тех, кто ставил последнюю точку в судьбе «эмира Шатойского района».
Специальная операция по ликвидации Истамулова и его банды проводилась 30 октября 2006 года. Наш отряд в той командировке базировался на плато недалеко от Шатоя, и в назначенное время тремя группами прибыл к селению Мускали, где, по оперативной информации, расположилось на отдых до десяти боевиков во главе со своим командиром.
Не знаю почему, но в верхних штабах непосредственное задержание решили проводить силами ОМОНа, взвода разведки шатойской комендатуры и милиционеров из местного отдела внутренних дел. Они должны были зайти в селение и под видом проверки паспортного режима, постепенно перемещаясь от строения к строению, приблизиться к дому, в котором находились бандиты. А спецназ тем временем оставался в резерве и частью сил выполнял задачи по блокированию Мускалей.
Кто посчитал, что такой отморозок, как Истамулов, позволит нарушить свой отдых и не окажет сопротивления при задержании, не берусь предположить. Адресные проверки в населенных пунктах тогда проводились регулярно, и, очевидно, расчет строился на том, что проведение очередной не заставит насторожиться боевиков.
Как бы там ни было, но я со своими людьми – двенадцать человек и БТР с экипажем – получил задачу занять позиции чуть выше села, чтобы не допустить отхода банды в этом направлении. Мускали – небольшое селение, одна часть домов расположена на склоне, вторая примостилась на возвышенности, на небольшом плато, разрезанном глубоким оврагом, по дну которого бежит речушка. С этой стороны мы его и блокировали.
От нас до места, где разворачивались главные события, по прямой было не более четырехсот метров, так что мы имели возможность наблюдать за всеми действиями досмотровых групп.
Нижнюю часть села они прошли без проблем. А когда стали работать по верхнему сектору и приблизились к одному из домов на краю оврага, началась стрельба. Отчетливо было слышно, что со стороны боевиков огонь велся всего лишь из двух автоматов. Как потом выяснилось, это отбивались Истамулов и его личный телохранитель. Почему молчали и не присоединились к ним остальные подельники эмира, не знаю. Может, видя многократный перевес стянутых вокруг села войсковых подразделений и милиции, посчитали за лучшее затихариться. Хотя вряд ли: головорезы под Истамуловым ходили отпетые, под стать ему. Скорее всего, их к тому времени в Мускалях уже не было.
Перестрелка с каждой минутой становилась все более интенсивной. Дальше произошло непонятное: ОМОН откатился от дома и залег, постепенно сползая в нижнюю часть села. Хотя сил у него против двух автоматов было более чем достаточно. Позже мы узнали, что от первых же бандитских очередей погибли на месте два бойца из взвода разведки комендатуры. Очевидно, гибель разведчиков сильно подействовала на милиционеров, и они на какое-то время прекратили активные действия.
Настал наш черед. Дал команду – по дому заработал пулемет БТРа, приданного моей группе.
Строение саманное, за глиняными стенами от крупнокалиберных пуль не очень-то укроешься. Истамулов и его телохранитель выбежали во двор, одним броском преодолели открытое пространство и, проскочив через боевые порядки ОМОНа, скатились в овраг.
Там на склонах густая зеленка. Я взял у снайпера винтовку и через оптику стал осматривать склон. Вижу, сидит вооруженный человек. Метров 350-400 до него, и в принципе снять можно было без проблем. Но вдруг свой? Пока запрашивал командира отряда, пока он уточнял у руководителя операции, нет ли наших групп, работающих по оврагу, человек скрылся в зарослях.
Но теперь мы точно знали, в каком направлении вести поиск, и, так как были ближайшей группой к прорывающимся через заслоны боевикам, получили задачу на осмотр той местности, где скрылись боевики.
Построил группу в боевой порядок, повел в овраг. Забыл еще упомянуть, что погода в тот день была отвратительная: периодически начинался мелкий дождь, сыро, слякотно, скользко. Зеленка плотная, видимость крайне ограничена. Идти по крутому склону было затруднительно. Расстояние между моими бойцами непроизвольно увеличивалось. Это в результате оказалось нам на руку и сыграло злую шутку с истамуловским телохранителем.
Головной дозор прошел место, где укрывался боевик, не обнаружив его. Растянувшееся ядро группы он тоже пропустил. Когда посчитал, что опасность для него уже миновала, поднялся в полный рост. И буквально нос к носу столкнулся с тыловым дозором. Расстояние было не более пяти-шести шагов, в руках у бандита ПМ, у наших – «калаши». Он выстрелил первым, но промахнулся. А на такой дистанции право дается только на один выстрел. Парни разрядили в него почти по полному магазину. Самое поразительное, что, когда мы к нему подошли, боевик был еще жив, шептал молитвы. И только минуты через две испустил дух.
Доложили командиру отряда, что одного из двух выбежавших из дома уничтожили. Правда, не знаем кого: Истамулова ни я, ни другие бойцы моей группы в лицо никогда не видели. Через какое-то время к нам подтянулись представители местной милиции и прокуратуры, которые тоже выезжали на операцию. Осмотрели тело: «Нет, – говорят, – это не эмир. Ищите дальше».
Командир уточнил задачу на дальнейший поиск. Спустились еще ниже, прямо до русла речушки и пошли вниз по нему. Обнаружили окровавленную разгрузку, набитую заполненными автоматными магазинами с боеприпасами. Истамулов, получивший, как позже будет установлено, во время перестрелки с омоновцами ранение в плечо, сбросил ее, когда перебирался через речку. Его следы, ведущие теперь уже вверх по склону, отчетливо просматривались на другом берегу.
Бойцов моих все больше охватывал азарт. Оно и понятно: одного бандюгу уничтожили, второму, подстреленному и избавившемуся от солидной части боеприпасов, буквально на пятки наступаем. Но я предупредил, чтобы не надеялись на легкий финал и были внимательнее.
Двигаться вверх по склону, также покрытому густой зеленкой, и при этом постоянно наблюдать за местностью, было еще труднее, чем спускаться. На середине подъема растительность обрывалась, и начиналась абсолютно лысая местность, тянувшаяся вплоть до небольшого плато, на которое нам предстояло выйти. Вот там Истамулов нас и встретил.
Позицию он себе выбрал – лучше не придумаешь! Площадка узкая, не более пяти-шести метров. С двух сторон к ней выходят склоны, последние несколько десятков метров подъема по которым абсолютно ничем не прикрыты. Тем, кто карабкается вверх по любому из них, и огонь вести неудобно, и гранаты бросать. А тот, кто засядет на плато, может, без затруднений перемещаясь, вести прицельный огонь в обе стороны. Что эмир и делал.
В голове моей группы шел пулеметчик. Он первым заметил Истамулова, который в это время стрелял по ребятам из взвода разведки комендатуры, пытавшимся подняться по другому склону. Одного из разведчиков он достал. А потом засек моего пулеметчика и выпустил по нему длинную очередь.
Леха рухнул на землю, откатился к нам. Глаза бешеные. «Командир, – говорит, – кажется, я ранен!». Осмотрел его и глазам не поверил: в маскхалате у парня девять дырок от пуль, а на теле – ни одной царапины! Видно, его просто обожгло, когда пули впритирку с кожей пролетали. Везло, конечно, в тот день моей группе капитально.
Ввязались в перестрелку. Я все надеялся, что патроны у эмира вот-вот закончатся. От разгрузки же он избавился. Да и кровь на ней мы своими глазами видели, не мог он успеть сам себя за такое короткое время перевязать, постоянно перемещался.
Но не тут-то было! Истамулов отстреливался отчаянно, словно не было ни брошенных боеприпасов, ни серьезной раны. Достать его ответным огнем не получалось. Добросить гранату тоже проблема: лежа да выше себя далеко не метнешь. Пару раз попробовали, но безрезультатно.
Мыслей о том, чтобы своих ребят в атаку поднимать или еще какое-то безумие устраивать, не возникало. Уйти эмиру все равно было некуда.
Но лежать под его пулями – приятного мало, поэтому закончить эту канитель хотелось побыстрее, пока он не достал кого-нибудь из нас.
Вышел по радиостанции на командира отряда, обрисовал ему ситуацию. Третья группа нашего отряда уже была на подходе. Сориентировавшись, она обошла Истамулова, села несколько выше его позиции. После чего мы просто накрыли его из подствольников. Благо теперь было кому вести огонь и кому корректировать…
Когда все закончилось и мы взобрались на плато, картина открылась впечатляющая: мертвый эмир, рядом с ним – несколько пустых и шестнадцать полных магазинов к автомату, которые он тащил в рюкзаке. С таким запасом он мог бы не один час продержаться. В довершение ко всему в том же рюкзаке оказался и самодельный фугас.
Так что решение уничтожать, а не брать эмира, было единственно верным: такие живыми не сдаются…
