Встречаясь с иностранными моряками, всегда испытываешь профессиональный интерес. И невольно сравниваешь увиденное иностранное со своим, русским, заморские корабли и технику – со своими, родными, чужестранных коллег – с нашими офицерами и личным составом. Впечатлений от таких встреч всегда много, и ими хочется поделиться.
…В то время Владивостоку с визитом корейских кораблей повезло: он стал первым из двенадцати портов захода корейских военных кораблей, совершающих учебное плавание по Тихому океану. У корейских моряков было еще одиннадцать заходов в порты многих стран: Японии, США, Канады, Мексики, Французской Полинезии, Новой Зеландии, Австралии, Соломоновых островов.
На кораблях проходили практику курсанты военно-морских училищ Республики Корея и других азиатских стран – Сингапура, Японии, Индонезии и других. Такому походу может позавидовать любой моряк, и конечно же это замечательная морская и океанская школа для будущих офицеров.
А познакомиться с кораблями военно-морских сил ближайшего соседа, с их экипажами, коллегами-штурманами захотелось поближе…
ИЛИ ПОНЯТНО ВСЕ, ИЛИ… НЕПОНЯТНО НИЧЕГО
Первое знакомство с корейскими офицерами не заставило себя ждать. Это произошло в первый день визита на совещании по совместному российско-корейскому военно-морскому учению, назначенном на большом противолодочном корабле «Маршал Шапошников». Первое, что удивило, – это непунктуальность наших друзей. Они опоздали на 15 минут. Впрочем, на деловитость первой встречи опоздание никак не повлияло.
Детально проработанный план совместного учения и четкий доклад порядка его проведения флагманским штурманом капитаном 1 ранга Дмитрием Сморщеком не вызвали вопросов ни у одной из сторон.
От корейцев было одно предложение, которое мы приняли с удовольствием, на учении пользоваться сигналами, предусмотренными соглашением между нашими странами по предотвращению инцидентов в море.
Отсутствие вопросов от коллег хотя и не удивило, но в то же время вызвало некоторую настороженность: или по совместному учению им было все понятно, или… непонятно ничего.
НЕОЖИДАННАЯ ПРОСЬБА ДАТЬ КАРТУ…
Чтобы не оставлять сомнений и проверить готовность к работе и корейских, и тихоокеанских кораблей и моряков, офицерами штаба флота было принято решение назавтра утром, перед заключительным совещанием, провести тренировку с использованием средств связи по всем эпизодам учения.
В конце первой встречи состоялось знакомство с корейским штурманом капитаном 3 ранга Соном.
Умное лицо, внимательный взгляд располагали к общению. Тема для этого нашлась сразу.
Неожиданной оказалась просьба корейского коллеги дать на корабль крупномасштабную морскую навигационную карту на пролив Каммон. Внятных объяснений, зачем нужна карта на японский пролив, получено не было, все объяснялось неблагоприятным прогнозом погоды по восточному побережью Японии в связи с выходом к нему тайфуна Юкки.
Но почему на корейских кораблях нет навигационных карт на ближайшее к Республике Корея побережье? А все ли есть карты на другие районы Тихого океана, через которые пойдут корейские корабли?
Эти вопросы проносились в голове и настораживали по-особенному, профессионально. У тихоокеанских штурманов опыт плавания проливом Каммон и внутренним Японским морем достаточно хороший, поэтому мною были предложены услуги в проведении занятия с корейскими штурманами по особенностям плавания и мерам безопасности при проходе кораблями сложных навигационных участков побережья японских островов.
ЛУЧШИЙ СТИМУЛ – ЭТО «ДВОЙКА»
На следующий день утром была проведена тренировка по предстоящему учению между БПК «Адмирал Пантелеев» и корейским эсминцем «Де Чжо Ёнг».
Чтобы оперативно решить возникающие проблемы, я поднялся на корейский корабль, предусмотрительно взяв с собой переводчика. А проблемы возникли сразу. Установить связь с нашим БПК удалось только с помощью… мобильного телефона. Доходчиво объяснив «российской стороне» порядок тренировки, приступили к передаче и приему сигналов.
Понять друг друга оказалось весьма непросто. У пантелеевцев возникли проблемы с английским языком, такие же проблемы чувствовались и у корейских офицеров. Переводчики друг друга понимали, а корабельным офицерам это никак не удавалось.
Второй проблемой стали подготовка и передача сигналов флагами. Красивые и понятные сигналы на бумаге не воспринимались, не понимались на корабельных фалах. Выход был виден в одном – повторном проведении тренировки.
Чтобы стимулировать моряков обеих стран к подготовке и проведению следующей тренировки, я со всей строгостью поставил корейскому офицеру – руководителю тренировки (а им был мой коллега – штурман) вполне заслуженную «двойку». Такая же оценка была передана и на БПК российским морякам.
КОЛЛЕГА «НЕ ПОНЯЛ» ВОПРОСА…
Корейский штурман, пользуясь моим нахождением на своем корабле, проявлял настойчивую обеспокоенность Каммоном. На японских лоцманских картах вначале корейским штурманам, а затем командиру эсминца и командиру отряда я подробно рассказал об особенностях плавания проливом. Первоначально легкое отношение и улыбка на лице корейского коллеги по мере рассказа сменялись волнением. Видно было, что он понимает предстоящие сложности плавания и необходимость тщательной подготовки к проходу Каммоном.
С некоторой задумчивостью штурман отлучился на несколько минут и вернулся с навигационными картами. Крупномасштабные морские навигационные карты на проход пролива Каммон были у него… российскими, изданными Управлением навигации и океанографии. Это оказались те карты, которые корейские моряки просили у нас. На мой вопрос, зачем просите карты, если они на корабле есть, друг кореец потупил взгляд и сделал вид, что не понимает вопроса. Я же интуитивно понял своего коллегу.
По всей видимости, при отборе карт по каталогу он поспешил и не проверил то, что у него есть в корабельной коллекции. Смущать дальше его не хотелось, тем более что я и сам сделал бы точно так же. Лучше пусть будет несколько одинаковых карт, чем не будет ни одной.
Командующий учебным плаванием военно-морских сил Республики Корея контр-адмирал Сон Чжунг Мок, выслушав мои рекомендации по проходу корейскими кораблями пролива Каммон, крепко пожал руку и поблагодарил за помощь в подготовке к плаванию.
ВСЕ ИДЕТ ПО ПЛАНУ
На прошедших во второй день визита совещании и повторной тренировке по совместному учению все проблемные вопросы были согласованы и отработаны. Появилась уверенность, что в море непонимания не возникнет, действия будут четкими и уверенными.
В последний день визита на акватории залива Петра Великого были проведены совместные учения кораблей Тихоокеанского флота и военно-морских сил Республики Корея.
На них в силах сторон был паритет. Принимали участие корейские корабли: эсминец «Де Чжо Ёнг» (командир капитан 1 ранга Ко Хан Сук) и корабль обеспечения «Де Чжонг» (командир капитан 1 ранга Ли Сок Хван); российские корабли: БПК «Адмирал Трибуц» (врио командира капитан 2 ранга А. Жуков), МПК «Метель» (командир капитанлейтенант С. Панков) и рейдовый буксир, а также авиация: самолет Ил-38 и вертолет Ка-27. Руководил учениями вице-адмирал В. Чирков с БПК «Адмирал Трибуц».
Планом предусматривалось совместное плавание кораблей с перестроением позиции и строя, оказание помощи судну, терпящему бедствие, с высадкой на него аварийно-спасательной группы с российского корабля и досмотровой группы с корейского судна, проведение тренировки по связи с обменом сигналами, флагами и по радио в соответствии с двусторонним межправительственным соглашением по предотвращению опасной военной деятельности. Российские и корейские корабли вышли, обменявшись офицерами связи.
НА КОРЕЙСКОМ КОРАБЛЕ
На эсминце «Де Чжо Ёнг» среди офицеров связи был и автор этих строк. Корейский корабль по-военному строг и элегантен. Шаровые борта и надстройка без единого иллюминатора. Это, надо полагать, чтобы нерадивые и любопытные матросы головы свои в них не высовывали. Опять же такой корабль без лишних отверстий в борту загерметизировать легче.
Минус в отсутствии иллюминаторов, наверное, есть, и связан он с отсутствием возможности наслаждаться морским бризом при полностью распахнутом «люмике». Но компенсация естественному морскому бризу есть достойная – великолепная вентиляция во всех помещениях.
Поднявшись на корабль и пройдя по верхней палубе несколько шагов, начинаешь испытывать удовольствие от того, что палуба не скользит и нет необходимости контролировать каждый свой шаг. Шершавые дорожки серого цвета проложены именно там, где личный состав обычно ходит по верхней палубе. На родной палубе чувства обычно противоположные: каждый шаг делаешь с максимальной осторожностью и внимательностью, чтобы не поскользнуться или не споткнуться.
Проходы (именно проходы, а не коридоры) по корейскому кораблю довольно широкие и свободные. Внутренний борт в них с мягким покрытием (наверное, для того чтобы матрос, ударившись головой о переборку, не причинил себе никаких повреждений).
На кораблях советской постройки переборки гораздо жестче, и зачастую головы матросов, прикоснувшись к ним, получают повреждения от легких синяков и ссадин до сотрясения мозга (впрочем, с уменьшением срока службы матросов заметно уменьшилось и количество сотрясений).
Удовлетворение усиливается, когда поднимаешься по трапам на ходовой мостик. Нет, ступеньки почти такие же, как и у нас, но вот поручни – это нечто. Поднимавшийся по трапу вместе со мной командир БПК, держась за поручни, буквально заливался от восторга и говорил, что хочет на свой корабль такие же!
Восхищаться действительно есть чем – поручни элегантно обвиты тонким шнуром и окрашены белой краской. Обвязке поручня может позавидовать любой боцман, она сделана с высочайшей морской культурой. Рубчик симметрично делит поручень по всей длине, в конце великолепные морские узлы черного цвета. Рука удобно охватывает поручень, не скользит, и на ней не остается никаких следов от надраенной медяшки (да и ненадраенной тоже). У российского матроса-удальца по такому трапу со свистом скатиться вниз не получится при всем его неуемном желании. А корейские матросы, наверное, не догадываются, что на трапах еще как можно лихачить, садясь на головы тем, кто неосмотрительно поднимается вверх.
Окончательный выбор между традиционными, начищенными до блеска, и витыми, с морскими узлами, поручнями командир БПК так и не сделал. Чувствовалось, что пока ему это не по карману.
ХОДОВОЙ МОСТИК
Он весьма просторен. Архитектура и убранство – обычные для современного судна. Для командования корабля и ходовой вахты предусмотрены свои штатные места. Кресло старшего на борту находится в левой части мостика, командира – в правой. «Командирский инвентарь» включает в себя бинокль с желтой тесемкой, небольшой пульт с кнопками связи и деревянную подставку с фирменным блокнотиком и тремя фломастерами: черным, красным и синим.
У старшего инвентарь практически идентичен. Обзор с ходового мостика отличный как впереди по носу эсминца, так и по бортам. Продуманы и ситуации наблюдения при излишке света – к стеклам на липучках крепятся съемные солнцезащитные экраны. Ставятся и снимаются они по всему периметру ходового мостика, меняются легко. У командирского и адмиральского «ходовых окон» защитные экраны легко сдвигаются в сторону.
Бумаг на ходовом мостике минимум. Да и бумагами их назвать нельзя.
На штурманском столе лежат навигационная карта и навигационный журнал, у вахтенного офицера – аккуратно сброшюрованные документы по проводимому совместному учению (такие же у командира и адмирала) и исключительно по-военному, одного размера, стиля и шрифта, различные справочные и расчетные формализованные таблицы. К ним относятся график приливов с таблицей времени наступления полной и малой воды, гидрометеорологические сведения и прогноз погоды, таблицы радиоданных и другие. Большинство формализованных таблиц – на пластиковой основе многоразового использования, заполняются фломастером или стеклографом.
На мостике ходовая вахта терялась среди курсантов, проходящих здесь практику. От остальных моряков они отличались одним атрибутом формы одежды – обувью. На ногах у всех курсантов были… кроссовки. В голове при виде «неуставной обуви» вертелся не требующий ответа вопрос: «Почему на корабле личный состав с нарушением формы одежды? Кто разрешил в таком виде подняться на мостик?..» Корейского адмирала, объясняющего курсантам морские азы, и старпома, стоящего рядом, почему-то неуставная обувь нисколько не смущала (представьте нашего старпома с моряком, стоящим рядом с ним в кроссовках).
А ведь удобнее обуви для матроса на корабле, пожалуй, и нет. Подошва не скользит, ноге удобно. Да и не портят военного вида моряка в рабочей одежде кроссовки, а если они к тому же еще с военно-морской символикой, то флот от этого только выигрывает.
ПОПРАВКА НА ПОЛГРАДУСА НИКОГО НЕ НАСТОРОЖИЛА – «ВСЕ ТОЧНО, ПО «GPS»!
Для обеспечения навигационной безопасности выхода корейского эсминца из бухты Золотой Рог на корабле находилась лоцманская группа. Традиционно все иностранные военные корабли во Владивосток заводят и выводят российские офицеры, как правило, командир и штурман одного из кораблей, базирующихся на причалах бухты Золотой Рог. В помощь им придается офицер-переводчик.
За работой военных лоцманов я наблюдал с пристрастием, так как при заходе и швартовке эсминца «Де Чжо Ёнг» в первый день визита были допущены промахи. Иностранным кораблям в российских портах швартоваться вообще непривычно и трудно. Подходить к причалу у нас принято кормой, чему они, за редким исключением, не обучены. В своих иностранных портах их корабли обычно швартуются к причалу лагом, нередко становятся борт к борту соседнего корабля. При этом нет необходимости отдавать якорь, да и сама швартовка намного проще.
Отход от причала и выход из бухты Золотой Рог затруднений не вызвали. Командир корабля внимательно прислушивался к советам лоцмана и выполнял их четко.
Непосредственное руководство ходовой вахтой и подачу всех команд осуществлял вахтенный офицер, мой коллега – штурман. От других офицеров на ходовом мостике его отличал «атрибут власти» – бинокль, висевший на шее.
Традиционной организации выхода из базы и плавания вблизи берега, с работой расчета «ГКП – БИ – штурман» я не увидел. Все маневры выполнялись исключительно по рекомендации лоцмана. Ориентирование относительно рекомендованного пути движения и времени лежания на курсе, а также повороты на новый курс производились на глазок и лоцманскими способами. На штурманском столе лежала навигационная карта, но расчетов на ней никто не делал. Лишь изредка старшина из штурманской службы брал навигационный журнал и записывал в него данные: курс, скорость, координаты. Определение места по радару или визуально в пеленгатор по береговым ориентирам никто не делал.
На мой вопрос, как контролируют место корабля, штурманята развернули экран ноутбука и показали электронную карту – вот, мол, смотри, все точно по «GPS»!
При повороте на Шкотовский створ, видя штурманскую инфантильность корейских коллег, я по створу определил поправку курса и был несколько обеспокоен результатом. Величина поправки курса составляла 0,5° – полградуса! Свои наблюдения я показал штурману и старпому, внимательно наблюдавшим за моими действиями у пеленгатора и расчетами в записной книжке штурмана.
Их поправка курса величиной в пол градуса не насторожила, они вежливо поблагодарили… и не приняли никаких попыток самостоятельно уточнить поправку. Благо, что к этому времени корабль практически вышел из базы и занимал свое место в строю для совместного плавания.
«Я НЕ УДЕРЖАЛСЯ И ДОСТАЛ ИЗ КАРМАНА ПРИЛИЧНЫЙ МЕХАНИЧЕСКИЙ КАРАНДАШ…»
Расположившись у штурманского стола, я продолжал наблюдения как за выполнением маневров кораблями, так и за работой корейских штурманов. Позицию в кильватер за БПК «Адмирал Трибуц» эсминец занял четко. Для контроля дистанции использовался самый простой способ: по дистанции, измеренной радиолокатором (может быть, так и надо, к чему излишества с «анахронизмами» – дальномером, секстаном и вертикальными углами, результат тот же – позиция занята, а работы минимум?).
Маневры с изменением позиции и строя выполнялись практически без замечаний. Непривычным было только то, что рулевой на корейском эсминце находится в кресле у кормовой переборки ходового мостика.
Сидя за небольшим рулевым колесом, он видит только шкалу курса, а вот, куда идет корабль, ему неведомо. Команд рулевому типа «Держать в корму крейсеру», «Править на маяк» или «Выходи на створ» не слышно (да и попробуй разбери, если бы такие команды по-корейски подавались). «Глазами» рулевого является вахтенный офицер, он видит, куда идет корабль, он ведет его.
Когда находился рядом с картой, попытался определить место по берегу. Преодолев неуверенность (и так идут нормально, точность плавания, без сомнений, достаточная), я подошел к радиолокатору, переключил шкалу и измерил три дистанции до знакомых береговых ориентиров. Несмотря на то, что дистанции измерялись в ярдах, нанести место на карту труда не составило.
Место было рядом с тем, что только что нанес на карту корейский штурман по своей «GPS». Записать в корейский навигационный журнал свои наблюдения мне не удалось, так как не нашел в нем привычной правой страницы с чистыми строками под записи. Навигационный журнал (НЖ) формализован и требует только заполнения клеточек, имеет одинаковые (обе левые) страницы.
Внимательно наблюдал, как делает запись в НЖ корейский штурман. Наблюдал с удивлением (не за тем, что пишет, а именно за тем, как!) – он, взяв в руку циркуль, использовал его как карандаш, держа за ножку с грифелем. Это было недопустимым кощунством, ведь любой штурманский инструмент может использоваться только по прямому назначению. А здесь – циркуль вместо простого карандаша.
Не удержался, достал из кармана приличный механический карандаш корейского производства и подарил его штурману. Им записи в навигационном журнале и были продолжены.
После этого вынужден был подарить коллегам еще и офицерскую линейку. Ну не мог я смотреть, как точки на карте соединялись прямой, проведенной не под линейку, а под боковую грань фломастера. Лучше бы уж штурманенок пользовался для этого своими двумя треугольниками, чем вот так, тем, что под руку попалось. Треугольники, хотя и непривычны для работы на навигационной карте, но в то же время достаточно удобны.
«ОТЛИЧНЫЙ КОРАБЛЬ!» «ОТЛИЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ!»
За моими действиями у радиолокатора, пеленгатора и навигационной карты офицеры поглядывали с любопытством. Однако личным примером их заразить не удалось. Ни командир, ни вахтенные офицеры за все время моего нахождения на корабле даже и не пытались определить место.
Штурманского искусства также замечено не было – при современных высокоточных средствах навигации оно у корейских штурманов не в почете.
А мастерство и продуманность установки ноутбуков с электронными картами весьма понравились. Каждый из них имеет удобное «штатное место», точнее, подставочку в специально предназначенном для этого месте.
Подставочка под ноутбук сделана вращающейся, к ней подведены необходимые провода электропитания и связи, вместе с компьютером она легко вращается в любом направлении. Вроде, мелочь, а приятно!
Впечатления, как видите, довольно полярные. Но по всему ощущается готовность командира, экипажа и корабля к плаванию. Боевой дух на эсминце тоже высок. Об этом красноречиво говорят корейские лозунги или правила, вывешенные на ходовом мостике:
«Отличный корабль».
«Отличный воин».
«Отличная операция».
В полном соответствии с этими лозунгами и было проведено совместное учение, причем все спланированные элементы и эпизоды выполнены на хорошем профессиональном уровне.
Хорошую оценку заслуживали не только корейские моряки, но и российские.
СПУТНИКОВАЯ НАВИГАЦИЯ ЗАТМИЛА ШТУРМАНСКИЕ ГЛАЗА
При оказании помощи судну, терпящему бедствие, вертолетом с воды был поднят «боец, упавший за борт». Аварийно-спасательная группа с БПК «Адмирал Трибуц» и досмотровая группа с корабля обеспечения «Де Чжонг» высадились на буксир-спасатель и оперативно выполнили предусмотренные планом действия. Моряки-тихоокеанцы порадовали новой резиновой лодкой и лихо развезли корейских и русских офицеров связи на свои корабли.
При прощании контр-адмирал Сон Чжунг Мок поблагодарил нас за согласованные действия.
Завершение учения для меня проходило на БПК «Адмирал Трибуц». Я тут же сравнил и тех и других. Оценив критическим взглядом деяния на большом противолодочном корабле, засучил рукава и начал приводить штурманскую службу в правильное русло. То, что вызывало недоумение в действиях корейских коллег, в полной мере проявлялось и на нашем корабле: спутниковая навигация простотой и точностью затмила штурманские глаза, в штурманской культуре были только зачатки, при маневрировании преобладал все тот же расчет на глазок. Навигационный журнал хотя и имел две страницы, но по содержанию записей был нисколько не полнее корейского одностраничного…
ВЫВОД
Новое поколение штурманов разных флотов было очень похоже друг на друга и ревностно старые добрые штурманские традиции хранить не хотело. Задача их воспитания сегодня такая же актуальная, как и много лет назад. И решать ее нужно повседневным трудом преподавателей военно-морских институтов, флагманских штурманов, командиров кораблей с курсантских лет до седин. И здесь, пожалуй, будет уместна «формула штурмана», решив которую, удастся сохранить школу и обеспечить навигационную безопасность плавания.
