Зенитный ракетный комплекс «Оса» — история создания (часть 2)

Владимир Коровин. Использованы фото из архивов автора, Е. Кочнева, А. Хлопотова и редакции
Журнал «Техника и вооружение», август 2010 г.
Материал предоставлен редакцией журнала

<<< см. предыдущую часть

 

 

Смена разработчиков

 

Сроки вещь неумолимая, и они неотвратимо приближались. Все говорило о том, что надвигаются огрвыводы. И в полном соответствии с традициями того времени 8 января 1964 г. в Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам состоялось совещание, по итогам которого руководители разработки ЗРК «Оса» были строго предупреждены о своей персональной ответственности за допущенный ими срыв сроков. Одновременно была создана комиссия, которой было поручено оказать разработчикам комплекса необходимую помощь. Комиссию возглавил начальник НИИ-2 ГКАТ (будущий ГосНИИАС) В.А. Джапаридзе, а в ее состав вошли наиболее авторитетные в то время разработчики зенитного ракетного оружия А.А. Расплетин (КБ-1) и П.Д. Грушин (ОКБ-2).

Членам комиссии не потребовалось много времени, чтобы выявить признаки чрезмерного оптимизма, допущенного при формировании ТЗ на разработку комплекса, который усугубился принятием конструкторами ряда неудачных технических решений, а также слабостью руководства работой. Естественно, что тогда же в руководстве комиссии задумались не только о замене руководителей разработки, но и некоторых задействованных КБ. Подобная процедура даже в те годы происходила нечасто.

Вскоре, получив фактически указание от руководства Комиссии по военно-промышленным вопросам, П.Д. Грушин развернул в своем КБ работы по предварительной оценке возможности создания ракеты, которая бы удовлетворяла заданным характеристикам.

В первую очередь, в проектном отделе ОКБ-2 проанализировали все имеющиеся зарубежные материалы по аналогичным зарубежным разработкам: Mauler, Seacat, Rapier и Cactus (который французы начали разрабатывать для ЮАР). Результат этого анализа оказался вполне предсказуемым: чтобы удовлетворить всем предъявляемым требованиям при использовании имевшихся в распоряжении элементов бортовой аппаратуры, материалов и технологий, ЗУР 9М33 должна была иметь массу не менее 100-115 кг и, соответственно, увеличенные размеры. Таким образом, для «Осы» нужна была новая ракета.

Подобный шокирующий вывод, который в иной ситуации мог бы стать поводом для завершения работ, тем не менее, был вполне объективным.

В своих выводах специалисты ОКБ-2 исходили из того, что при ожидаемых величинах промахов, характерных для радиокомандного наведения (до 15-20 м), требовалось увеличение массы боевой части ракеты до 14,5 кг. Следующим естественным ограничением стал диаметр ракеты, величина которого диктовалась возможностью размещения на борту необходимого комплекта аппаратуры. В итоге, расчетная масса полезной нагрузки, в состав ко-торой должны были войти боевая часть, радиовзрыватель и аппаратура управления полетом с элементами электропитания, составила 31 кг.

Для выбора параметров ракеты использовалась ЭВМ М-20. При этом, наряду с базовым одноступенчатым твердотопливным вариантом, был рассмотрен двухступенчатый вариант (оказавшийся на 3 кг тяжелее и на 100 мм длиннее базового), а также вариант с ПВРД (на 13 кг тяжелее и почти на полметра длиннее). В итоге, для дальнейшей конструктивной проработки приняли одноступенчатый вариант ракеты, оснащенный двухрежимным твердотопливным двигателем, который должен был разгонять ракету до максимальной скорости около 550 м/с и затем поддерживать высокую сверхзвуковую скорость на всем протяжении полета на дальность 8 км. Необходимую диаграмму работы этого двигателя предполагалось реализовывать за счет использования двух зарядов твердого топлива: хвостового заряда с телескопическим каналом, дающего при горении большую тягу на стартовом участке, и переднего заряда с цилиндрическим каналом, обеспечивавшего умеренную тягу на маршевом режиме.

В числе прочих для ракеты было предложено и новаторское техническое решение – вращающийся крыльевой блок.

Дело в том, что использование радиокомандного метода наведения требовало от ракеты способности маневрировать с поперечными перегрузками до 25 единиц. Одновременно с этим ракета должна была обладать и высокими аэродинамическими качествами, обеспечивающими ей необходимые характеристики по устойчивости и управляемости в требуемом диапазоне центровок, скоростей и высот полета. В те годы было известно, что для маневренных маловысотных ракет наиболее подходящей является аэродинамическая схема «утка» – с передним расположением рулей, которая обладала наивысшим качеством и минимальным сопротивлением.

Но присущим этой схеме пороком явилось то, что возмущенный отклоненными рулями воздушный поток далее воздействовал на крылья, порождая нежелательные возмущения по крену – так называемый момент «косой обдувки». Его величина более чем на порядок превышала моменты, которые возникали от производственной аэродинамической асимметрии, от весовой асимметрии и эксцентриситета тяги. В результате с ним в принципе было невозможно справиться с помощью дифференциального отклонения рулей. Требовалось устанавливать на крыльях элероны и, соответственно, внедрять на ракету дополнительные рулевые машинки. А на столь малогабаритной ракете, как 9М33, лишних объемов и резервов массы для них не имелось.

В итоге, П.Д. Грушин и его сотрудники пришли к решению избавится от момента «косой обдувки», допустив свободное вращение по крену – но только крыльев, а не всей ракеты! С этой целью блок крыльев закрепили на подшипниковом узле, и этот вредный момент уже практически не передавался на корпус ракеты. Одновременно установили устройство раскладки команд управления.

По иронии судьбы в те же годы с аналогичной проблемой столкнулись и специалисты французской фирмы Matra, разрабатывавшие авиационную ракету Magicue. И их решение в точности повторило то, которое приняли в ОКБ-2.

Конструкция корпуса 9М33 состояла из пяти отсеков. Три из них, в которых планировалось разместить аппаратуру управления, предполагалось сваривать между собой для получения требуемой герметичности. Подобное решение позволяло обеспечить необходимую водонепроницаемость корпуса и допускало независимое от остальных отсеков хранение получаемого моноблока, в котором располагались аппаратура радиоуправления и радиовизирования, автопилот, радиовзрыватель, бортовой источник электропитания и боевая часть с предохранительно-исполнительным механизмом. Подобное «разукомплектование» также давало возможность выполнять все необходимые проверки находящейся в ракете аппаратуры при серийном производстве и эксплуатации: электроника по-прежнему оставалась не самым надежным компонентом ракетного оружия.

С целью достижения максимальной степени конструктивного совершенства в конструкции 9М33 было предложено использовать новейшие высокопрочные алюминиевые сплавы ВАД-1 и В96ЦЗ, а также стали КВК-26 и КВК-42. В свою очередь, для их обработки предстояло освоить ряд новых технологических процессов, в том числе ротационное выдавливание и штамповку взрывом.

Особое внимание уделялось и тому, чтобы новая ракета могла поступать в войска в окончательно снаряженном виде и не требовать проведения настроечных или проверочных работ при эксплуатации. Единственное, что предполагалось допустить для ракеты – проведение ее регламентных проверок на арсеналах и базах один раз в год.

Параллельная работа над 9М33 в КБ-82 и ОКБ-2 продолжалась недолго. Уже весной 1964 г. комиссия В.А. Джапаридзе сформулировала рекомендации, основной из которых являлось предложение о замене КБ-разработчика ракеты.

Вскоре было подготовлено соответствующее постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, выпущенное 8 сентября 1964 г. В соответствии с ним КБ-82 освобождалось от работ по 9М33; ракетой теперь предстояло заниматься ОКБ-2. Одновременно с этим новым сроком предъявления «Осы» на государственные испытания был назначен II квартал 1967 г.

Еще через два месяца руководителем разработки «Осы» назначили В.П. Шишова, ранее участвовавшего в работах по созданию ряда ЗРК ПВО; в свою очередь, М.М. Косичкин был назначен директором НИИ-20.

Тем временем, солидный задел, который был накоплен в ОКБ-2 по 9М33 в течение весны-лета 1964 г., принес и свой непостижимый результат: от момента выпуска постановления до появления пятитомного эскизного проекта по ракете прошло всего 22 дня! Следует отметить, что прежним рекордом грушинской фирмы для подобной работы было 3-4 месяца.

Последовавший за этим традиционный цикл работ по созданию новой ракеты, включавший выполнение эскизного проекта и чертежей конструкции, подготовку к производству, изготовление отсеков и узлов ракеты и их сборку, также уложился в рекордные полгода. Причем это время ушло и на то, чтобы подготовиться к испытаниям ракеты на новом для испытателей ОКБ-2 полигоне у реки Эмба, оборудовать там свою техническую позицию и стартовые площадки.

Как вспоминал Лев Израилевич Оксман, руководитель лаборатории НИИ-20, «тридцатикилометровая дорога от городка к площадке имела траекторию, которая по Станиславу Лему, «не поддается математическому анализу». Зимой заносы, сплошная пыль летом. Площадка – кусок степи, огороженный колючей проволокой, вагончики для работников и испытуемая машина; никаких других признаков цивилизации. Летом сильный запах полыни, через каждые 10-15 м столбики сусликов и огромные птицы из семейства орлиных почти на каждом столбе. Жара такая, что прикосновение клюбой железке дает ожог».

Первые четыре ракеты для бросковых испытаний были изготовлены опытным производством ОКБ-2 в марте 1965 г. Их масса с установленными макетами аппаратуры, маршевого топливного заряда и штатным стартовым зарядом составляла около 117 кг. На Эмбу из Донгуза (где раньше проходили испытания «Осы») для этих испытаний перевезли и кутаисский бронетранспортер. Установленная на нем пусковая установка 9ПЗЗ была разработана и изготовлена в СКБ-203, а аппаратура стартовой автоматики – в ОКБ-2.

Первый бросковый пуск «новой» 9М33 состоялся 27 марта 1965 г. в 18.10. Как и предписывалось заданием, после окончания работы стартового заряда двигателя полет ракеты по баллистической траектории продолжался еще около минуты и закончился падением в 12 км от места старта. Дым, оставшийся от старта первой ракеты, еще не успел полностью рассеяться, когда испытатели начали готовить следующий пуск. Одновременно другая группа испытателей занялась осмотром макета 9М33, смонтированного на соседней направляющей. Как оказалось, газовая струя от первой ракеты особых «отметок» о себе на нем не оставила.

Очередной старт 9М33 состоялся меньше чем через час. Однако закрепить первый успех не удалось: через 2 с после схода с направляющей двигатель ракеты взорвался. Как оказалось, из-за дефекта заряда.

Оставшиеся две ракеты были запущены вечером 8 апреля. Их результат в точности напоминал то, что произошло на Эмбе за две недели до этого. В первом из них ракета, разогнавшись до 500 м/с, вновь улетела по баллистической траектории на расчетные 12 км. Еще одной целью этого пуска стала проверка того, как ракета ведет себя в полете с застопоренными крыльями.

Но следующий пуск вновь преподнес сюрприз. Ф.О. Согомонян, руководивший проведением этого испытания от ОКБ-2, рассказывал: «За несколько секунд до нажатия кнопки «пуск», как обычно, побежала лента осциллографа. На нее стали записываться параметры ракеты, получаемые по телеметрии. Работала телеметрия первые секунды вполне нормально, не внушая никаких опасений за регистрацию данных. Но секунд через двадцать после пуска к нам в бункер вбежал кто-то из стартовой команды и крикнул: «Ракета взорвалась!» Я посмотрел на осциллограф. По его экрану, как ни в чем не бывало, бегали зеленые огоньки, говорившие о том, что измерительная аппаратура ракеты по-прежнему работает. Обычно после взрыва ракеты подобная деятельность тут же прерывалась. Естественно, что я попросил «шутника» не мешать работе. Так прошло еще минут двадцать, пока в бункере не появился следующий гость с известием, что взорвавшаяся ракета лежит неподалеку от пусковой установки. Гляжу на экран осциллографа. Он по-прежнему продолжает рисовать свои кривые и, как видно, ни о каком взрыве ракеты не догадывается…»

Только через полчаса испытателям стало окончательно ясно, какую шутку на этот раз подкинула ракета. Взрыв ее двигателя произошел в тот момент, когда ЗУР только сошла с направляющей, и ее скорость едва достигла 10 м/с. Естественно, что при ее падении на землю ни датчики, ни телеметрическая станция не пострадали: они были рассчитаны на работу в значительно более жестких условиях. Оттого и функционировали исправно, передавая сигналы о нормальном полете ракеты.

Постепенно к лету 1965 г. 9М33 удалось избавить от первых «детских болезней», выполнить ряд небольших доработок. Вскоре начались пуски ракеты со штатной самоходной установки «Объект 1040».

К этому времени в активе разработчиков самохода «Объект 1040» уже было изготовление четырех опытных образцов, один из которых стал объектом проведения двух этапов ходовых испытаний. Их целью являлось определение предельных ходовых характеристик самохода, надежности работы его агрегатов в различных дорожных условиях, основных тяговых и экономических показателей, проходимости, параметров движения по воде, плавности хода и ряда других параметров.

Испытания проводились по указанию Комиссии по военно-промышленным вопросам от 15 октября 1964 г., руководство осуществлялось комиссией под председательством инженера-подполковника П.Г. Бурцева.

Для проведения испытаний шасси «Объект 1040», в соответствии с решением Комиссии по военно-промышленным вопросам от 19 августа 1964 г., был изготовлен опытный («третий») образец самохода. В процессе его изготовления выяснилось, что вес самохода превысил заданный на 0,7 т. К этому времени стало известно и то, что вес комплекса, который предполагалось смонтировать на самоходе, превысит ожидаемый на 0,5 т (значительную часть этой «прибавки» обусловило увеличение веса ракет).

В связи с этим 23 ноября 1964 г. было принято решение о необходимости скорейшего начала испытаний опытного образца самохода, после проведения которых требовалось решить вопрос о возможности монтажа элементов комплекса на следующей («четвертой») машине.

Перед началом испытаний «Объект 1040» полностью укомплектовали и догрузили балластом общей массой 5 т (хотя еще в августе 1964 г. согласованная величина массы аппаратуры комплекса составляла 4775 кг), причем установка балласта была произведена с имитацией размещения элементов ракетного комплекса как по нагрузкам, так и по расположению центра тяжести.

Первый этап испытаний был проведен с 4 декабря 1964 г. по 15 января 1965 г. в районе г. Кутаиси на базе КАЗ; второй этап – с 6 февраля по 25 марта 1965 г. в районе ст. Кубинка Московской обл.

По результатам проведенных испытаний, которые состояли в выполнении пробега самохода с 5-тонной нагрузкой на 10 тыс. км по дорогам и 10 ч движения по воде, были сделаны выводы о том, что «Объект 1040» по большинству основных параметров соответствует утвержденным ТТТ и согласованному уточненному ТЗ. В процессе испытаний были получены удовлетворительные средние скорости движения по различным видам дорог, высокая плавность хода. В то же время испытатели отметили превышение веса самохода на 0,7 т (9,7 вместо 9,0 т), недостаточный запас хода по шоссе (445 вместо 600 км) и гарантийный срок службы (10 тыс. вместо 15 тыс. км). Также вскрылся ряд конструктивных недоработок и низкая эксплуатационная надежность, связанная, главным образом, с технологическими причинами, которые могли быть устранены при дальнейшей доработке машины.

Впрочем, обозначая свою позицию по отношению к отмеченным недостаткам, руководители СКВ КАЗ отметили, что эти недостатки в значительной степени связаны с превышением согласованного ограничения на вес аппаратуры комплекса. По их мнению, для того, чтобы удовлетворить требованиям (и облегчить самоход на 0,7 т), следовало произвести замену стального корпуса самохода на алюминиевый, а также перейти к использованию двигателя типа ЗИЛ-133 мощностью 220 л.с.

В свою очередь, представлявший в этих испытаниях НИИ-20 заместитель главного конструктора комплекса К.Н. Базанов отметил, что большая часть дефектов самохода «Объект 1040» является производственными и технологическими и не связаны с его перегрузкой на 1,2 т. Это, по его мнению, позволяло говорить о возможности установки на «Объект 1040» средств комплекса общим весом 5 т.

Еще одни участники испытаний – представители Военной академии бронетанковых и механизированных войск – предложили обеспечить некоторое снижение веса самохода за счет уменьшения комплектации его возимым ЗИПом, а также пересмотреть ТТТ на самоход в части его комплектации специальным оборудованием и снижения запаса хода.

Тем не менее, разрешение на монтаж аппаратуры комплекса на «Объект 1040» было получено, и вскоре опытный образец ЗРК «Оса» был доставлен на полигон. В октябре 1966 г. с него выполнили первые два пуска 9М33 в замкнутом контуре управления. Однако наряду с успехами появились и новые проблемы. Практически с первых же пусков с самохода начала отмечаться тенденция к тому, что ракеты сразу же после старта значительно отклонялись от направления, задаваемого направляющими пусковой установки. В ряде пусков ракеты даже не смогли попасть в луч радиолокатора наведения.

Как оказалось, причиной подобных отклонений явились конструктивные особенности боевой машины. Направляющие балки пусковых установок располагались в передней части самоходной установки, перед радиолокаторами, и каждый пуск ракеты приводил к ее интенсивной раскачке и колебаниям. К тому же не отличалась высокой жесткостью и сама конструкция шасси «Объект 1040».

Получив тревожные сигналы, на полигон съехались руководители разработки. После того, как им был продемонстрирован очередной полет 9М33 «за бугор», последовала команда: «Увеличить жесткость направляющих и самохода подручными средствами». Укрепив их расчалками, испытатели подготовили к пуску очередную ракету. Новый старт – и ракета полетела точно в заданном направлении.

Как вспоминал Ф.О. Согомонян, «первой реакцией присутствовавшего при этом испытании Грушина стал его приказ отправиться нам на Кутаисский автозавод, посмотреть как там и что, И вскоре мы отправились в Кутаиси. На завод мы приехали в пятницу, после обеда. Цеха пустели прямо на наших глазах. Мы долго бродили по территории завода в поисках нашей боевой машины. Нашли ее в одном из углов сборочного цеха. Вокруг ходил какой-то мужчина с рулеткой, записывавший время от времени в свою тетрадь какие-то цифры. Мы подошли, представились. К нашей радости, мужчина с рулеткой оказался главным конструктором машины. Мы тут же начали рассказывать ему о поведении машины на испытаниях, о том, как нам удалось усмирить ее нрав, давали советы, пожелания, как увеличить жесткость ее конструкции. Хозяин машины все это неторопливо записывал в свою тетрадку, стараясь не отвечать на казавшиеся ему справедливыми замечания. Но когда наша критика и пожелания, наконец, завершились, он совершенно упавшим голосом начал говорить о выпавшей на его плечи тяжкой доле. Завод, по его словам, взялся за эту работу исключительно из соображений престижа, не имея никаких возможностей для ее успешного выполнения. За разговором о житье-бытье мы подошли с ним к проходной завода, и тут только обратили внимание нашего провожатого на полное отсутствие на заводе работников, даже пропуск на проходной было отдать некому. Совершенно не удивленный нашим вопросом, он сказал: «Да, ведь сегодня же футбол, играет кутаисское «Торпедо», все дома сидят, телевизор смотрят!» Вернувшись в Химки, мы доложили об увиденном, поглядели на сокрушавшееся лицо Грушина. Одного его взгляда на нас было достаточно, чтобы понять, что в гостеприимный Кутаиси нам больше не ездить. Тем более что мы вскоре узнали о том, что один из изготовленных там образцов «1040» утонул в Черном море во время испытаний на плавучесть. Но мы уже этому не удивлялись».

Разработчикам «Осы» крайне не хотелось затевать очередную смену коней на переправе, тем более при надвигавшемся сроке начала Государственных испытаний комплекса. Однако ряд предварительных оценок возможностей замены самохода был сделан. Так, для этих целей рассматривалась база гусеничного транспортера МТ-ЛБ, но этот вариант был отвергнут. Вслед за этим к работе по «Осе» подключили Брянский автомобильный завод Минавтопрома, главным конструктором которого был Р.А. Розов. С этой целью было принято соответствующее решение Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.

Одновременно предприняли еще одну попытку усовершенствовать кутаисскую разработку путем уменьшения нагрузки на шасси и общего снижения веса. В апреле 1967 г. из МКБ «Факел» (ОКБ-2) в Кутаиси был отправлен отчет с соответствующими предложениями. Но что-либо сделать до начала Государственных испытаний там не успели.

В июле 1967 г. на Эмбенском полигоне (начальник полигона – П.И. Иванов) начала работать государственная комиссия по проведению совместных испытаний ЗРК «Оса» под председательством генерал-майора Т. А. Микитенко, заместителя начальника Киевского высшего артиллерийского инженерного училища. В работе комиссии участвовали В.К. Бойченко, С.И. Петухов, Л.А. Семенов и другие. Уже с первых дней работы комиссии начали проявляться недостатки, отмечавшиеся еще в ходе заводских испытаний. К тому же ресурс первого опытного образца ЗРК был практически полностью исчерпан. Отказы комплекса следовали один за другим. Не смогли исправить положение ни проведенный осенью 1967 г. пуск 9М33 по радиоуправляемой мишени Ил-28, ни состоявшийся в январе 1968 г. пуск ракеты с движущейся самоходной установки. В итоге, в июле 1968 г. комиссия приостановила дальнейшее проведение испытаний, а в акте об их выполнении были беспристрастно перечислены все выявленные комиссией недостатки:

– компоновка боевой машины… не обеспечивает круговой обстрел в заданной зоне поражения, заданную эффективность стрельбы по низколетящей цели и обстрел в заданной зоне двумя последовательно запущенными ракетами;

– не обеспечиваются заданная нижняя граница зоны поражения 50-100 м и эффективность стрельбы из-за больших ошибок наведения;

– не обеспечивается надежная работа ракеты из-за прогорания соплового блока двигателя, что приводит к дополнительным ошибкам наведения;

– комплекс имеет большое работное время, что ограничивает его возможности по поражению внезапно появляющихся целей;

– в связи со значительной перегрузкой боевой машины не могут быть выполнены требования по запасу хода, скорости передвижения и плавучести комплекса.

Конечно, ситуация уже не выглядела столь критичной, как летом 1964 г. – ракеты летали, цели поражались, но…

Вслед за прекращением испытаний состоялась новая серия совещаний, где высказывались самые различные предложения. И все-таки, несмотря на то, что к тому времени работы по комплексу Mauler прекратились (а это давало веские основания для принятия аналогичных решений), создатели «Осы» были по-прежнему преисполнены решимости довести эту работу до завершения. В результате, им было отпущено еще два года. Распоряжением Совета Министров СССР новым сроком предъявления «Осы» на Государственные испытания был установлен II квартал 1970 г.

За этим последовали и очередные оргвыводы. Новым руководителем НИИ-20 был назначен В.П. Ефремов, а руководителем разработки «Осы» – И.М. Дризе. Был окончательно решен и вопрос с шасси для комплекса – его разработку поручили КБ Брянского автомобильного завода, главным конструктором которого после ухода Р.А. Розова был назначен Д.В. Петровский, а затем И.Л. Юрин.

Новое шасси для боевой машины получило индекс 937, измененный в дальнейшем на БАЗ-5937. Несколько позже начались работы по шасси БАЗ-5938 для машины технического обслуживания (МТО) и БАЗ-5939 для транспортно-заряжающей машины (ТЗМ). Ведущими конструкторами по шасси, использовавшимися в составе «Осы», были: по БАЗ-5937 -В.В. Лазарев, по БАЗ-5938 – И.В. Гринченко (с 1968 г.), по БАЗ-5939 -В.Т. Авершин (с 1968 г.).

Специальные колесные шасси БАЗ-5937, БАЗ-5938 и БАЗ-5939 представляли собой корпусные плавающие шасси высокой проходимости со всеми ведущими колесами. В их конструкции удачно сочетались как новые разработки, так и хорошо зарекомендовавшие себя ранее технические решения (опробованные в том числе и на самоходе «Объект 1040»). Шасси имели водонепроницаемый стальной корпус полузакрытого типа, в передней части которого располагалось отделение управления, в средней части находился отсек для размещения специального целевого оборудования, а в кормовой – моторно-трансмиссионное отделение. Дополнительную прочность корпусу придавали встроенная рама, силовые элементы крыши, стойки, усилители и ребра жесткости. Движение на плаву обеспечивалось двумя водометными движителями. Принятое расположение осей по базе обеспечило равномерное распределение нагрузок на колеса, а также повысило показатели геометрической проходимости шасси. Вместе с тем, такая компоновка заставила сделать управляемыми колеса крайних осей, что, в свою очередь, не только уменьшило радиусы поворота, но и снизило сопротивление при движении по криволинейной траектории.

В качестве силового агрегата шасси был использован шестицилиндровый дизельный двигатель 5Д20Б-300 Барнаульского завода транспортного машиностроения (модификация двигателя УТД-20, применяемого на боевых машинах пехоты БМП-1 и БМП-2). Шасси оснащалось фильтровентиляционной установкой общеобменного типа, отопительно-вентиляционной установкой ОВ-65Г, танковым переговорным устройством Р-124, УКВ радиостанцией Р-123, автоматической системой противопожарного оборудования «Роса», средствами радиационной разведки и спецобработки, прибором наблюдения ТНПО-170А для вождения на плаву, приборами ночного видения. На БАЗ-5937 монтировалась автономная система электроснабжения на базе газотурбинного агрегата, а на БАЗ-5939 устанавливался генератор отбора мощности с приводом от ходового двигателя шасси.

Подготовка к серийному производству этих шасси началась в соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 11 октября 1967 г.

Однако, несмотря на все принятые меры, в требуемые ограничения по массе комплекса не удалось вписаться и при использовании нового шасси. Не обеспечивалось и изначально поставленное перед разработчиками ЗРК требование стрельбы с хода, поскольку создать стабилизированную платформу для потяжелевшего антенно-пускового устройства оказалось невозможно.

Вскоре в НИИ-20 (НИЭМИ) состоялось совещание по этому принципиальному вопросу с участием начальника ГРАУ маршала артиллерии П.Н. Кулешова. Объяснив сложившуюся ситуацию, В.П. Ефремов предложил исключить требование стрельбы на ходу из ТТЗ на разработку «Осы», заменив его на стрельбу с короткой остановки. При этом он предложил сохранить возможность обнаружения цели в движении, на марше, а также ввести в боевой машине второй канал автосопровождения ракеты, обеспечив залповую стрельбу по цели. После бурного обсуждения этих предложений, несмотря на протесты находившихся на совещании многочисленных представителей ГРАУ, П.Н. Кулешов согласился с изменениями в ТТЗ.

После этого темп работы над «Осой» заметно увеличился. В течение нескольких месяцев была полностью изменена компоновка средств комплекса, став значительно более рациональной, продуманной до мелочей. Вместо значительно разнесенных антенн радиолокатора и направляющих пусковой установки на крыше самоходной установки теперь размещалось единое антенно-пусковое устройство. Это позволило получить не только более простую и жесткую конструкцию, менее подверженную колебаниям и вибрациям, но и обстреливать цели с минимальными ограничениями по секторам. Появились на машине и телевизионно-оптический визир, средства навигации и ориентирования относительно сторон света. Существенно улучшились условия работы боевого расчета: более удобно стали располагаться блоки систем и органы управления – многочисленные табло, приборы, переключатели, кнопки…

По сути дела, всего за 1,5 года родился практически новый ЗРК малой дальности, компоновка средств которого со временем была признана классической!

Размещенная на боевой машине 9АЗЗБ комплекса «Оса» (9КЗЗ) радиолокационная станция обнаружения целей (СОЦ) представляла собой когерентно-импульсную РЛС кругового обзора см-диапазона со стабилизированной в горизонтальной плоскости антенной, что позволяло производить поиск и обнаружение целей при движении комплекса на местности и при преодолении водной преграды. РЛС осуществляла круговой поиск вращением антенны со скоростью 33 об./мин, а по углу места – переброской луча в одно из трех положений при каждом обороте антенны. При импульсной мощности излучения 250 кВт, чувствительности приемника порядка 10-13 Вт ширине луча по азимуту Г, по углу места – от 4° в двух нижних положения луча и до 19° в верхнем положении (общий сектор обзора по углу места составлял 27°) станция могла обнаружить воздушную цель типа истребитель на дальности 40 км при высоте полета 5 км (или 27 км на высоте 50 м). Станция была хорошо защищена от активных и пассивных помех, располагала эффективной системой селекции движущихся целей.

При обнаружении цели и выяснении ее государственной принадлежности с помощью бортового НРЗ боевая машина делала короткую остановку, включался передатчик станции слежения за целью (ССЦ), производилось взятие цели на автосопровождение по угловым координатам и по дальности. РЛС сопровождения цели см-диапазона волн, установленная на боевой машине, при импульсной мощности излучения 200 кВт, чувствительности приемника 2×10-13 Вт и ширине луча 1° обеспечивала захват цели на автосопровождение на дальности 23 км при высоте полета 5000 км (или 14 км при высоте полета 50 м).

По получаемым данным счетно-решающий прибор (СРП) вырабатывал информацию для пуска ракеты, которая отображалась на экране индикатора. При входе расчетной точки встречи ракеты с целью в зону поражения включался передатчик команд и производился пуск первой, а затем (при необходимости) второй ракеты.

ССЦ боевой машины 9АЗЗБ имела систему селекции движущихся целей (САД), для защиты от пассивных помех и различные средства защиты от активных помех. В случае применения противником сильных активных помех сопровождение цели могло производиться по угловым координатам с помощью телевизионно-оптического визира (ТОВ), а по дальности – по данным СОЦ, имеющей значительно больший энергетический потенциал. При этом в качестве метода наведения использовался метод «трехточка».

В системе радиокомандного наведения комплекса «Оса» применялись два комплекта антенн широкого и среднего лучей для захвата и ввода в луч станции сопровождения цели двух ЗУР при пуске с минимальным интервалом (3-5 с). В дополнение к применяемым в ЗРК «Круг» методам наведения в комплексе «Оса» при стрельбе по низколетящим целям (на высотах 50-100 м) использовался метод «горка», обеспечивающий подлет ЗУР к цели сверху, что позволяло снизить ошибки выведения ракеты на цель, исключив срабатывание радиовзрывателя от земли.

Заводские испытания комплекса начались в марте 1970 г. на Эмбенском полигоне, а уже в июле 1970 г. здесь вновь приступила к работе государственная комиссия под председательством генерал-майора М.М. Савельева, начальника ПВО Киевского военного округа. В состав комиссии от Министерства обороны входили Г.Т. Опрышко, В.А. Степаненко, И.В. Шестов, С.И. Маслов, Г.В. Астафьев, Е.М. Трубников, Н.П. Татаринов, В.К. Блинов, А.А. Алексеев и другие, от разработчиков И.М. Дризе, A.M. Рожнов, В.В. Пачкин, В.В. Осипов, Ф.О. Согомонян и другие.

На полигоне, который к тому времени возглавил генерал-майор, профессор В.Д. Кириченко был создан полунатурный моделирующий комплекс для предварительной и дополнительной к стрельбовым испытаниям оценки процессов функционирования комплекса. Это позволило обеспечить реализацию отдельных пунктов программы испытаний при более жестких условиях, чем обычно.

Так, для уточнения некоторых характеристик РЛС комплекса самолеты, обеспечивавшие проведение испытаний, должны были летать на высотах в несколько раз ниже, чем разрешалось руководством ВВС. Для преодоления этого запрета пришлось получить от Главкома ВВС специальное разрешение.

Появились определенные сложности и при стрельбе ракетами по радиоуправляемым мишеням Ла-17, которые предназначались для испытаний зенитных комплексов с достаточно высокой нижней границей поражения и не были рассчитаны на полеты, выполнявшиеся на высоте несколько десятков метров. Но специалистам Эмбенского полигона удалось справиться с этой задачей путем доработки соответствующим образом аппаратуры мишени.

Впрочем, и после этого предсказать заранее и с высокой точностью высоту, на которой будет происходить полет мишени, оказалось невозможно. Но это требовалось для определения дальности, на которой следует произвести пуск ЗУР, поскольку с увеличением высоты поражения в достаточно сложной зависимости росла и возможная дальность перехвата мишени. В силу же конструктивных особенностей работы ЗРК «Оса» по низколетящим целям (антенна станции сопровождения цели при стрельбе стопорилась) выполнять подобные оценки расчет не мог. Ненамного больше пользы в решении этого вопроса приходилось ожидать и от радиолокационных средств системы внеш-нетраекторных измерений полигона.

Эту проблему удалось решить тем, что на оптические приборы ближайших к стартовой позиции площадок системы внешнетраекторных измерений была возложена задача по определению углов места нахождения мишени. В свою очередь, РЛС этих площадок должны были измерять дальность до мишени. В итоге, была подготовлена специальная таблица «высот-дальностей», дающая возможность оператору комплекса в соответствии с сообщавшейся ему высотой полета мишени определять дистанцию пуска ракеты.

Предельно малая высота поражения цели оказывала существенное влияние и на требования к работе радиовзрывателя ракеты, дистанция срабатывания которого была соизмерима с высотой полета мишени, что могло приводить к его преждевременному срабатыванию при полете ЗУР над местными неровностями рельефа, деревьями, постройками и пр. Поэтому в процессе испытаний потребовалось подбирать такие траектории полета ракеты, при которых бы полностью исключалась возможность подобного исхода. Также применялся и метод «горки». Одновременно велась доводка и самого радиовзрывателя ракеты, который в дальнейшем стал надежно срабатывать и при перехвате целей на еще меньших высотах, чем было задано в ТТЗ.

Не были забыты государственной комиссией и те, кому предстояло работать с новым комплексом в войсках. Самое серьезное внимание уделялось тактическим и эксплуатационным характеристикам «Осы» – например, времени, необходимому для включения аппаратуры боевой машины. Использовавшаяся первоначально в составе комплекса элементная база не позволяла сократить его до требовавшихся по ТТЗ одной-двух минут. В результате, на ленинградский завод «Светлана» было отправлено письмо с просьбой о комплектации аппаратуры комплекса электронно-вакуумными приборами, требующими меньшего времени разогрева.

Одновременно с испытаниями на Эмбе на одном из подмосковных полигонов испытывалась плавающая база комплекса. Время выполнения этой работы несколько отставало от намеченных сроков. Тем не менее все данные о выявленных недостатках самоходного шасси по плавности хода, управляемости и устойчивости (в том числе и на плаву) комиссия внесла в перечень замечаний и предложений по дальнейшей доработке.

Госкомиссии пришлось заниматься и таким непривычным делом, как наименование огневой единицы комплекса, определение его возможной организационно-штатной структуры.

Как вспоминал участник испытаний полковник М.М. Дудник, «можно было ожидать, что наименование элементов ЗРК сыграет определенную роль при определении категорий членов расчета и, в первую очередь, начальника. Выходило так, что объем принимаемых решений и выполняемых задач соответствует батарейному и даже дивизионному звену комплексов большой дальности действия. Учитывая к тому же потребный для качественного освоения столь сложной техники срок службы, комиссия сочла нецелесообразным иметь в составе расчета двух офицеров – наводчика (в звании майор) и офицера наведения (капитан). Но документами Министерства обороны должностная категория начальника расчета была приравнена к должности командира взвода, А место офицера наведения занял сержант срочной службы, позднее – прапорщик».

Работа государственной комиссии завершилась к февралю 1971 г. Последнее заседание состоялось в Москве, где в министерствах и управлениях Минобороны можно было снять все вопросы, связанные с испытаниями самоходной базы комплекса.

4 октября 1971 г. ЗРК «Оса» был принят на вооружение. Вслед за этим большая группа разработчиков комплекса была отмечена государственными наградами, Ленинской (A.M. Рожнов, В.В. Осипов, Л.Л. Лавров, Б.Д. Пупков и B.C. Котов) и Государственной (Б.З. Белокри-ницкий и др.) премиями.

Зенитный ракетный комплекс «Оса» обеспечивал поражение целей, летящих со скоростью до 300 м/с на высотах 200-5000 м в диапазоне дальностей от 2,2-3,6 до 8,5-9 км (с уменьшением максимальной дальности до 4-6 км для целей, летящих на малых высотах – 50-100 м). Для сверхзвуковых целей (со скоростью до 420 м/с) дальняя граница зоны поражения не превышала 7,1 км на высотах 200-5000 м. Курсовой параметр составлял от 2 до 4 км.

В окончательном виде масса ракеты достигла 128 кг, длина – 3158 мм, диаметр – 208 мм, размах крыльев -650 мм. Ракета передавалась в войска в полностью снаряженном виде и не требовала выполнения подстроечных и проверочных работ, кроме регламентных выборочных проверок на арсеналах и базах не чаще одного раза в год.

Вероятность поражения цели типа F-4C («Фантом-2») одной ракетой (с массой боевой части 15 кг), рассчитанная по результатам моделирования и боевых пусков, составляла 0,35-0,4 на высоте 50 м и увеличивалась до 0,42-0,85 на высотах более 100 м. Самоходное шасси обеспечивало средние скорости движения комплекса по грунтовым дорогам днем 36 км/ч, ночью – 25 км/ч. Максимальная скорость движения по шоссе составляла до 80 км/ч. На плаву скорость движения комплекса достигала 7-10 км/ч.

В окончательном виде, помимо боевой машины 9А33Б, в состав комплекса вошли ТЗМ 9Т217Б с восемью ракетами, МТО 9В210, контрольно-испытательная подвижная станция 9В242, юстировочная машина 9Ф914, машина группового ЗИП 9Ф372, комплект наземного оборудования 9Ф16. ТЗМ 9Т217Б (шасси БАЗ-5939) предназначалась для транспортирования восьми ракет и заряжания ими пусковой установки, для чего она была оснащена грузоподъемным краном.

Машина технического обслуживания 9В210 (шасси БАЗ-5938) служила для проведения технического обслуживания и текущего ремонта шасси боевых и транспортно-заряжающих машин. Однако этих машин было выпущено относительно немного, поскольку в дальнейшем подразделения ЗРК «Оса» и их модификации комплектовались МТО на шасси многоцелевых автомобилей.

Контрольно-испытательная станция 9В242 была нужна для проведения работ с ракетой комплекса. Юстировочная машина 9Ф914 предназначалась для проверки и настройки радиолокационных средств. Эти изделия также размещались на шасси многоцелевых автомобилей.

Серийное производство ракет 9М33 было поручено кировскому заводу №32 МАП, ставшему «Заводом имени ХХ-го партсъезда». Обеспечение выполнения этой работы стало одной из задач, поставленных перед сформированным весной 1966 г. на этом заводе филиалом МКБ «Факел». Серийное производство боевых машин 9АЗЗБ развернулось на Ижевском электромеханическом заводе МРП. Первую боевую машину поставили в войска в конце сентября 1970 г., в следующем году завод должен был изготовить три, а в 1972 г. – 15 боевых машин. Это позволило к началу 1973 г. сформировать первый полк трехбатарейного состава.

 

См. окончание >>>


Поделиться в социальных сетях:
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир


При использовании опубликованных здесь материалов с пометкой «предоставлено автором/редакцией» и «специально для "Отваги"», гиперссылка на сайт www.otvaga2004.ru обязательна!


Первый сайт «Отвага» был создан в 2002 году по адресу otvaga.narod.ru, затем через два года он был перенесен на otvaga2004.narod.ru и проработал в этом виде в течение 8 лет. Сейчас, спустя 10 лет с момента основания, сайт переехал с бесплатного хостинга на новый адрес otvaga2004.ru